Страница 85 из 102
Мой комплекс отличницы явно давал трещину. Теперь выучиться не казалось мне всем смыслом жизни. И появилось понимание существенной разницы между просто быть прилежным — зубрить домашку, запоминать многочисленные даты и расположение городов на карте — и действительно соображать и принимать правильные решения.
Именно об этом я думала последнюю неделю — тренируясь, посещая занятия, и даже сегодняшним утром перед тем, как отправиться в академию, откуда участников первого дня привезли прямо на столичную арену.
Ректор пожелал нам удачи и мимолетно попросил вести себя прилично. Особенно Мартина. Оказывается, в прошлом году водник вывел из себя какого-то студента с другой академии, так что тот подкараулил Белроуза в уборной. Ничего страшного не произошло, но был скандал и обе академии получили выговор.
Магистр Бром же дал последние наставления и ушел. Сидеть на специально огороженной трибуне и дожидаться своей очереди нам предстояло одним.
Уже несколько минут вокруг царил шум. Тонкая магическая заслонка, оградившая нас от остальных зрителей, не полностью сдерживала звуки, превращая их в монотонное гудение.
По искажению светлых дымчатых облаков, плывущих по небу, я насчитала два защитных купола, к которым прибавлялась внутренняя преграда, что вырастала от поля, где должно пройти представление, и уходила вверх, прикрывая трибуны.
Сама по себе столичная арена представляла собой огромное грушеобразное строение, по основному ободу которого располагались ряды сидений, а в самой вытянутой широкой части их заменяли просторные, выдающиеся вперед балконы. Последние несли за собой такую же роль, что их меньшие собратья в театрах на земле, — там заседала вся элита: богачи, аристократы и известные маги.
Временами я опускала руку в карман куртки, просто накинутой на плечи, и нащупывала гладкий камушек, полученный от Лареции. Александр, узнав о нашей беседе с ведьмой, теперь каждый раз спрашивал об этой штуковине, напоминая носить ее с собой. Это даже немного раздражало.
Среди других зрительских зон легко угадывался балкон всего с несколькими высокими черными креслами. Они, словно надзирающие тени, расположились на одной из самых верхних точек. Место короля… Сейчас оно пустовало, и отсутствие правителя заставляло Розенталя хмурить брови и сжимать и разжимать ладони, будто он разминал пальцы.
Под курткой на мне было надето серебристое платье, подол которого заканчивался чуть выше колен и выглядел странно, словно его порезали ножницами на прямые лоскуты. Но пусть сейчас оно казалось непримечательным, стоит выйти из тени, и эти отрезки ткани засверкают.
Наряды нам шили за счет организатора турнира, и с первого взгляда становилось понятно: они не поскупились.
«По крайней мере на мне есть лосины», — отвлеченно подумала я, глядя на девушек из других академий, — некоторые были облачены в помпезные, впечатляющие, но неудобные платья.
Команды разделяли тонкие перегородки, и честно говоря, они не спасали. В первые минут пять на соседнем сидении от меня сидел Доминик, и чем чаще я его встречала, тем больше думала, что он та еще заноза в заднице. Этот парень беззастенчиво пялился на мои ноги, что плотно облегала ткань.
Хотя заметила я это не сразу. Мои мысли витали слишком далеко от всего происходящего здесь — Вацлав и Альбер сумели создать карту подземного этажа, несколько вечеров прячась в кустах около особняка от стражи и местных работников. По крайней мере теперь им не придется идти вслепую.
Как все пройдет? Смогут ли они войти и уйти незамеченными?
Радовало, что Лерой Розенталь не расстался со своим дворецким, которого притащил с собой на турнир. Александр говорил, что этот мужчина ¬¬— попаданец, но практически боготворит своего хозяина и весьма умен, чем и заслужил некое доверие и расположение главы рода.
«Мой отец зависим от своей гордости и самолюбия. И масштабы этой зависимости даже тяжело представить», — сказал недавно огневик. Мне не давало покоя, зачем вообще кому-то держать под носом техногенные вещи, когда это подобно бомбе замедленного действия. Рванет — и безжалостно разметает все на куски.
— Ты можешь быть внимательным и осторожным год, два… Но в итоге тебе это надоест, особенно когда в твоих руках уже пару десятилетий сосредоточена власть над частью города. Появляется чувство вседозволенности. Того, что ты выше всех. Поверь, у большинства могущественных семей такие скелеты в шкафу, что волосы могут встать дыбом.
— Даже у тебя? — спросила я.
— Даже у меня, — спокойно подтвердил Александр. — Это коллекция. Кто-то собирает камни с побережья, еще кто-то собирает причудливые брошки в форме насекомых…
— А такие, как твой отец, сами роют себе могилу, — уловила я суть, тихо стуча ногтем по крышке стола. Мы сидели в ресторане. Вдвоем. В последние две недели до турнира мы очень много времени проводили вместе.
Розенталь хмыкнул, на его губах появилась полуулыбка.
— Верно, — согласился он.
Гул с трибун вдруг усилился ¬— зрители приветствовали первого участника.
— Ева, поменяемся местами, — не спрашивая, а скорее утверждая произнес огневик, уже поднявшись на ноги.
— Зачем? — не поняла происходящего я. Розенталь загородил собою весь обзор. Судя по реву толпы, представление началось.
¬— Спасем чужую жизнь, — бросил парень, взглянув хмуро на знакомого с другой академии. Похоже, теперь с Домиником они не очень ладили, и я понимала почему. Отвратительный тип.
Я молча пересела, вновь уставившись на арену. Рука Розенталя легла на спинку моего стула, а пальцы как-то задумчиво и едва ощутимо касались моего обнаженного плеча, пробираясь под край куртки.
Выступали все по очереди, по одному студенту от каждой академии, а потом круг начинался заново. Судьи, заседавшие в самой нижней ложе овального выступа, пристально наблюдали за происходящим. Нам уже объяснили, что очки, заработанные в первый день, суммируются с теми, что мы добудем во второй.
Как бы я ни пыталась сосредоточиться на том, что происходило на площадке, мои мысли все еще уносились на другой конец столицы. Пока мы тут собирались развлекать толпу зевак, другие забирались в чужое жилище. И даже солидная сумма, обещанная нам за победу в турнире, совсем меня не прельщала.
***
В это же время, особняк Розенталей…
Особняк, как гора посреди равнины, выделялся на общем фоне. Мрачный великан среди окружающих его деревьев. Если бы они не скрывались, Тара обязательно осмотрела бы его со всех сторон. Порой девушке казалось, что она связалась не с той компанией. Что в прошлом, что сейчас. Не по своему уровню.
Но эта мысль оказалась мимолетной, неосязаемой. Стихийница просто проводила свое время с теми, с кем ей было интересно, не ожидая получить благодаря этому какие-то очки на свой счет, что помогли бы ей в будущем. Остальные это чувствовали, и может, поэтому она ощущала себя своей.
На спину Тары грубо надавили, заставляя пригнуться. Лицо Рона выражало крайнее недовольство, и мужчина то и дело поднимал глаза к небу, как бы сетуя на то, что ввязался в эту авантюру.
«Слишком нервничает», — решила девушка, не разделяя его беспокойства.
После ее прибытия в столицу стихийницу больше ничего не страшило.
Возвращаясь в большой город, Тара ожидала, что не пройдет и дня, как ей снова придется бежать. Прочь ото всех, в укромную тень деревьев. Она думала об этом всю дорогу, пока они приближались к Лирану, судорожно сжимала гриву амистра и боялась. И это было совсем на нее не похоже…
Воздушница всегда была не из робких, эта черта характера присутствовала в ней с детства. Но пару лет назад, когда голова будто взорвалась от внезапно нахлынувшего перелива звуков: звона разной тональности, скрежета, простого скрипа и чего-то напоминающего писк — она была уверена, что это сведет ее в могилу.
У каждого дара и даже магической частицы оказалась своя мелодия, а воздух вокруг нее будто дрожал, пронизанный колдовскими нитями, тянущимися со всех концов. Лишь позже Хильда научила Тару их отсекать, избавляться от нежелательного звона. И по возвращении в столицу девушку ждало открытие — теперь она была способна контролировать далеко не один след стихийной силы. Воздушница могла избавиться от тысячи оков, что раньше заставили ее сбежать без оглядки.