Страница 70 из 102
Кровь пульсировала в висках, а вода в руке наливалась силой, начинала мерцать, словно внезапно ставший жидким бриллиант. В пузыре из-за переизбытка колдовских частиц закручивался водоворот, и он начал вибрировать, пуская мелкую дрожь по кисти.
Главное — не промахнуться…
Я словно утонула в себе, в самой глубине, вытеснив из сознания все остальное. Теперь я прекрасно понимала, для чего были все эти часы медитации. Для силы духа. Для собранности. Чтобы в важные моменты я становилась острым клинком, а не бесполезной проржавевшей железякой.
Едва опустив руку, чтобы избавиться от напряжения, я вновь завела ее назад и бросила.
Вода пронзила пространство словно молния. Яркая вспышка, будто росчерк света от кометы. Она врезалась в центр камня, заставив тяжелый артефакт пошатнуться и завалиться назад. Он раскалился, так что песок под ним плавился, а на панели ярко загорелись все камешки.
Изучая плод своих трудов, я не сразу заметила внезапно наступившую тишину. А поняла все, когда развернулась, заметив лица участников других команд. Зависть или легкое пренебрежение. Их эмоции разделились на два лагеря. Но я и не рассчитывала заслужить чужую симпатию, едва показав силу. В Церенте слишком многое завязано на магии, чтобы кто-то так просто смирялся с чужим превосходством.
Поэтому одаренные такие колючие и предпочитают ранить первыми, прежде чем кто-то успеет добраться до них самих.
Я отвернулась, возможно, слишком резко и высокомерно, транслируя их же эмоции обратно. Я слишком устала в дороге, чтобы оставаться понимающей.
Именно после случая с артефактом меня окружили маги гильдии. Даже поговорить ни с кем не позволили, а когда выводили с арены, я заметила на трибунах Кирстен. Она взобралась на сиденье и громко прокричала мое имя, маша руками, пока на нее ругался кто-то из преподавателей с верхнего ряда.
Волна тепла разлилась в груди — я так рада была ее видеть. Еще несколько раз я оглядывалась, пытаясь разглядеть лицо девушки.
Практически сразу к нашей процессии присоединился ректор и Джереми Кир, скачущий около моего сопровождения как спятивший кузнечик и рассыпающийся едкими обвинениями в адрес главы Восточной академии.
Меня привезли в здание гильдии — огромную башню, вырастающую в центре одной из улиц, с покосившейся крышей, которая выглядела как измятая остроконечная шляпа с множеством беспорядочно вырастающих среди черепиц люков.
В основном за меня говорил ректор. Меня лишь единожды допросили. И то вопросы показались мне обтекаемыми, касающимися лишь моей магии и случая, произошедшего на озере три месяца назад. В конце служащий гильдии попросил меня создать водный пузырь и удерживать его больше получаса. Когда испытание завершилось, меня попросили выйти и подождать в коридоре.
И вот, позвав обратно, разлучив с надоедливой птицей, сообщили, что отпускают под ответственность Итана Келески. Но, как и предупреждал ректор, прежде чем окончательно отправить восвояси, надели на руку тонкий браслет, который, если бы не мелкие мерцающие камни, можно было с легкостью спутать с обычной бижутерией.
Как только изделие оказалось на моем запястье, застежка исчезла, будто расплавившись и став частью магической вещи.
Ясно одно — самой мне его не снять.
Но этого и не требовалось. Хватало того, что я не собиралась подставлять главу академии. Лишь единицы бы стали возиться с кем-то так, как он со мной.
Спускаясь по огромной винтовой лестнице, что теперь напоминала мне тесную ракушку, которая, несмотря на вечер, просто ломилась от магов, я равнодушно разглядывала серебристую полоску металла на своем запястье. А когда спустилась с последней ступеньки и коснулась ступнями перламутрово-голубого камня, прожилки которого пошли рябью, потревоженные моим появлением, то в напряжении замерла.
Розенталь стоял между колоннами. Еще секунду назад он проклинающим всех взглядом следил за магами, проходящими через пропускной пункт, которых на самом деле в здании гильдии оказалось очень много, — я прошла несколько на самой лестнице и еще пару на этаже, куда меня привели.
Теперь же Александр смотрел на меня.
Наша магическая связь прекрасно передавала мои эмоции ему, как и мне его. Оставалось лишь разобраться, какие именно вспышки силы означали те или иные чувства. Но если с этой задачей справилась даже я, то не стоит и надеяться, что Розенталь все еще находится в неведении.
Я отвернулась было, но вдруг почувствовала себя ослепшей — все остальное будто стало не в фокусе моей внутренней камеры, что пыталась запечатлеть лишь один кусочек пространства.
Я раздражаю саму себя. А это уже маразм.
Сдвинулась с места и сама подошла к огневику, что все это время только этого и ждал. Одетый в высокие ботинки, плотные, слегка мешковатые брюки, серый свитер с горлом и удлиненную то ли куртку, то ли плащ с высоким воротом, он будто повзрослел, стал мужественнее.
«Одежда та же, что была на нем на арене…» — промчалась мысль, пока я пыталась не заострять внимание на руках, сложенных на груди, и на одном из пальцев, где все так же блестел перстень с алым камнем. Взгляд мягкий, но в то же время напряженный, как и выражение лица, — если бы я плохо его знала, то обошла бы десятой дорогой. То ли из-за аристократических корней, то ли просто из-за характера огневик выглядел слишком грозно. Аура принадлежности высшему свету стала еще явственнее исходить от него.
— Ты голодна? — глубоким голосом проговорил Розенталь. И это оказалась вторая фраза, услышанная от него спустя три месяца. Слишком обыденная, на мой взгляд. Хотя желудок так не считал и выдал бы меня, даже если бы я все же решила соврать. А такие мысли появлялись.
— Немного. — Я отвела взгляд в сторону, но тут же устремила его себе под ноги, заметив боковым взором мельтешение. Прожилки в камне на полу словно взбесились — дергано двигаясь, они постоянно перескакивали с места на место. — Только ты платишь. У меня с собой нет денег.
Да и в принципе ничего нет… Надеюсь, Альбер доставил мои вещи на Лунарную улицу. А то из мести мог скинуть их в какой-нибудь канаве, с него станется. Я уже почти сожалела, что пнула его под зад. Мне не стоило так поступать, пусть парень и обвинял меня в том, что я не могу расталкивать толпу, сыпля язвенными замечаниями, — после дороги Димитар стал невыносимым. Маг давно не получал отпор и перешагнул черту, уже едва ли откровенно не оскорбляя.
Можно списать свой поступок на подорванные нервы — нога сама дернулась.
— Естественно, будет в счет набежавших процентов. — Уголок губ Александра дернулся вверх. То ли у меня галлюцинации, то ли он правда шутит.
— Процентов?
— Да. Ведь я уже на несколько месяцев просрочил тебе выплату зарплаты.
На первый взгляд Центральный район показался мне презентабельнее Восточного: высокие витрины с отражающими окружающие огни едва ли не как зеркало стеклами без малейших разводов или следов грязи; фасады зданий, отделанные темным красным деревом, из которого вырезали разные фигуры и узоры; развешанные на козырьках магазинчиков связки разноцветных фонариков; широкие тротуары и дороги. Но вот люди оставались все те же — видимо, богачи расположились в местечке еще лучше.
И это радовало. Если на турнир я явилась просто потрепанной, то теперь, судя по отражению, все стало гораздо хуже. Я устала. И лицо лучше всего передавало мое вымотанное состояние, не говоря уже об одежде. Но я радовалась даже прозаичным вещам — например, прохладе на улице и тому, что благодаря ей я не вспотела в дороге. Но все же в ресторан в таком виде соваться не хотелось. Совсем. Вот дешевенький бар сгодился бы. И я была настолько голодна, что подай мне любое блюдо, и я решу, будто его готовил повар с тремя звездами Мишлена.
Я остановилась, заприметив вывеску с названием «Купер». Кажется, это было чье-то имя. У ярких букв красовался бокал и тарелка с какой-то едой. Окна оказались полностью залеплены плакатами, на которых сообщалось о приезде чужеземного фокусника, певицы и еще нескольких персон.