Страница 6 из 12
Итак. Когда деревья были большими и зелёными, в природе существовали рации и антенны, которые с точки зрения нынешней молодёжи, использовались в странных сферах. Заявки в такси принимались в режиме реального времени, а водители распределялись по адресам вполне себе живым диспетчером. Как правило, находящимся в слегка (мягко говоря) нервозном состоянии. Ибо быть промежуточным звеном между вечно спешащими пассажирами и хаотично снующими водителями – это словно пытаться подружить лёд и пламя. При этом оставшись в здравом уме, но с хлипкой нервной системой. Такая работа требовала железного хладнокровия, наглого спокойствия и морозной головы. Как вы понимаете, буквально работа мечты для одной нашей старой знакомой.
壬辰
– Наталья Александровна, борщ будете? – заискивающе спросила стажёрка.
– Буду, – нервно бросила девушка и громко сказала в пыльную рацию, – один сто восемь.
– Сто восемь, я, – бодро отозвался мужской голос.
– Пассажир третий раз звонит. Ты пешком до Балябина добираешься?
– Нет, командир. Колесо пробил, пять минут и на месте.
– Знаю я твоё колесо, – буркнула Наташка, хватаясь одновременно за две трубки телефона.
– Такси 20 год, слушаю. Минутку. Минутку.
– Один пять.
– Пять шесть.
– Семь восемь.
– Три четыре.
– Одиин один-одинёёшенек, – наперебой раздавались голоса из хрипящей чёрной коробочки.
– Секунду всем, – крикнула Наташка в рацию.
«Кунду, кунду», – эхом отозвался ехидный голосок.
– Да, да. Ленина 127, третий. 10 минут. До свидания.
Девушка от злости и усталости со всей силы шандарахнула кулаком по столу. Старые доски затрещали и в тот же миг, ножки, не выдержав напора, согнулись пополам. Как в замедленной съёмке девушка схватила в руки монитор и пепельницу со стола. Мерзкая говорящая коробка чёрной рации внезапно пустила колечки дыма, истерично крякнула по-лягушачьи и начала тлеть оранжевым пламенем. Три телефона рухнули на пушистый ковёр и жалобно бряцнули. Клавиатура, зависнув в смешном сальто, бухнулась сверху. Бам. Буц. Тыдыщ.
– Один один-одинёшенек, – завёл визглявый голос, – ответьте мне. – Один один…
– Одинёшенек, – ехидно передразнил его мужской голос из-за угла, – я выживу, если сейчас зайду?
– Наталья Александровна, борща не было, взяла рассольник, – бодро затараторила стажёрка, заходя через служебный вход. – Ой, а что это здесь случилось?
– Ненавижу рассольник, – прошипела Наташка и подскочила на месте. Сердце билось за ушами, раскалёнными ладонями она коснулась лба и вдруг нервно обернулась, вспомнив о мужском голосе.
– Чего надо? – безумно вежливо спросила она.
– Спокойствие, только не убивай меня! – нагло усмехнулся мужчина и приподняв бровь, настороженно уставился на девушку. В ледяных глазах мерцало удивление.
– Рассольник, – робко повторила стажёрка.
– Два пять.
– Восемь четыре.
– Один один…
– Одинёшенек, – буркнула Наташка и взяла наконец рацию в руки:
– Секунду, у меня ЧП. Тишина.
– Я – Александр. Сто восьмой, – протянул руку мужчина и вдруг смущённо улыбнулся.
– А так и не скажешь, – зашептала стажёрка.
«Восьмой. Просто восьмой», – подумала Наташка.
Мужская ладонь была ледяной и пожар, пылающий у неё во всех клетках тела, погас. Дыхание выровнялось, движения стали плавными, как во сне. Мизинчиком девушка дотронулась до своего носа – прохладный. «Как у собаки», – мелькнуло в голове.
Сто восьмой нахмурился, пальцами потёр мочку уха и недоумённо уставился на девушку.
Тем временем стажёрка притащила старую тумбочку и радостно водрузила на неё телефоны, монитор, пепельницу и две миски супа рядом. Бульон покрылся крупными кольцами жира, а поверх крупно нарезанного картофеля, вальяжно расположился рыжий кудрявый волос.
– Фу, блин, – скривилась Наташка, – убери эту гадость.
Сто восьмой молча сгрёб обе тарелки в мусорное ведро и жестом фокусника поставил на стол свежие кексы с кокосом, три стакана ароматного кофе и пачку арахиса в карамельной глазури.
– Угощайтесь, девочки, – подмигнул он и не дожидаясь ответа, вонзил зубы в нежную мякоть выпечки.
– Ой, спасибо! Вы как волшебник! – радостно защебетала практикантка и всплеснула руками, словно школьница на новогодней ёлке.
– Тшш, – Наташка взяла себя в руки и подсела к рации.
– Единица.
– 100, «Калинка».
– Поставила. Восемь четыре.
– Звоните.
– Звоню. Давай, – кивнула она стажёрке.
– Я Аня, вообще-то, – надулась та и одновременно состроила глазки сто восьмому.
– Однако, – хмыкнул Александр и осторожно пододвинул кофе. – Наташ, ты ведь любишь?
– Ты-то откуда знаешь, – отмахнулась от него она, – два пять.
– Два пять – 130, «Рынок».
– Первый.
– Слышал. Ты вчера ребятам говорила.
Наташка отложила рацию и с наслаждением откусила кусочек кекса.
– Ммм, вкусно! И кофе ничего, – поставила стакан и внимательно посмотрела на мужчину. – Саша.
– Я, – подмигнул он ей.
– Домой меня отвезёшь, – не то спросила, не то скомандовала она.
– Отвезу, – ровно сказал сто восьмой.
– А меня? – прищурилась стажёрка.
Наталья молча посмотрела на неё и девушка бочком попятилась из комнаты.
– Хотя, я и сама дойду, не переживайте!
– Делать нам больше нечего, как переживать за взрослую дылду, – пробурчала Ната, одновременно отвечая на телефон.
– Такси 20 год, слушаю. Да. Пять минут. Адрес.
Сто восьмой внимательно наблюдал за ней. Вот она быстро положила трубку на базу и в ту же секунду схватила рацию.
– Один пять шесть.
Хмурится. А глаза весёлые. Ковыряет носком кроссовка старый линолиум и зачем-то иногда трогает нос указательным пальцем.
– Пять шесть.
– Белорусская 23, пятый.
– Поймал. Через две минуты звоните.
– Звоню.
– Провалиться не боишься? – ехидно спросил Сашка, закуривая сигарету.
– Куда? – удивлённо уставилась на него Наташка, набирая номер на мобильнике.
– Кто знает, что там под этими древними полами, – развёл руками сто восьмой, взглядом показывая ей на протёртую часть под кроссовком.
– Серая «Тойота» 359, выходите. Пожалуйста, до свидания, – сказала Наталья в трубку и недоумённо присела на корточки.
– Ого. Как так-то? Там ведь реально что-то виднеется, – и подковырнула остатки былого покрытия.
– Давай, ломай, не жалей, – подначивающим тоном сказал Сашка. – Сколько у тебя времени до конца смены?
– 15 часов.
– Да ладно, – хмыкнул он, доставая из кармана вибрирующий сотовый и выходя в другую комнату. – Да. Нет. Занят. Ты сам решил, назад дороги нет. День тебе сроку. Какие проценты? Отдыхай. Всё.
– Содержательный разговор, – хмыкнула Наташка.
– Я думал, ты уже заканчиваешь, раз сагитировала меня быть твоим извозчиком, – ответил Сашка, проигнорировав её фразу.
– Глядя на тебя, я бы сказала – перевозчиком.
И впрямь. Сашка до ужаса был похож на Джейсона Стетхема. Тот же пронзительный взгляд. Решителен, уверен, собран, напряжён. И в то же время, возмутительно спокоен и расслаблен.
– А «Форсаж» любишь? – невпопад спросил сто восьмой, гремя какими-то железяками в углу.
– Спрашивашь! – закивала Наташка, ножом ковыряя дырку в старых досках.
– А Кобейна?
– Так. Он мой, понял?
– Понял. Но мне тоже нравится. Ладно?
– Ладно, – пропыхтела Наташка.
– Что ты здесь… – начал Сашка, выходя из-за ширмы и обрывая сам себя на полуслове, – охренеть.
Да. Другими словами здесь и сказать было нельзя. Наташка отодвинула в угол стол, стулья и в буквальном смысле распотрошила часть пола. Слева лежали растёрзанные куски линолиума и обломки старых досок. Справа большая куча старых измятых газет и синих тряпок. Сама девушка стояла на коленях и заглядывала куда-то вниз, в дыру.
– Саш, ты только посмотри!
– Смотрю, – он ошарашенно уставился на эту чудную картину.