Похищенная викингом

Эльфвина следила за каждым его движением. Он неплохо знал женщин и понимал, что она испытывает не только страх перед неизвестным, но и любопытство, и желание узнать будущее.

Взгляд ее скользнул по его торсу, затем опустился ниже. Глаза стали круглыми от возмущения. Он чувствовал, как набухает его член, как становится тверже под ее взглядом.

– Ты можешь отблагодарить меня, леди Эльфвина, за то, что я спас тебя от унылой жизни в труде и бесконечных молитвах.

Ему нравилось, что слова вызвали у нее дрожь, и он усмехнулся, видя, как она отчаянно пытается это тщетно скрыть. Губы ее разомкнулись, и Торбранд испытал желание провести по ним кончиком языка. Наверняка у них медовый вкус. Он был почти в этом уверен.

– Такая жизнь точно не для тебя.

– Ты ошибаешься, воин. – Она потупила взгляд. – Будь я вправе выбирать свой путь, давно стала бы Божьей невестой.

Торбранд подвинулся ближе и лег рядом с ней, смеясь про себя при виде того, как заливается краской ее лицо.

– И о чем ты молилась бы?

– О мире. – Она не медлила с ответом, будто всегда его знала.

Эта женщина, пожалуй, всегда жила в благополучии и покое, едва ли ей известно, что такое война, чтобы желать мира. Ее мечты не имели ничего общего с тем, чего желал он.

Внезапно его тело заныло, он решил, что всему виной холод. «Все же на дворе декабрь», – подумал он.

– Я видел ваши монастыри. – Некоторые были разрушены при его участии, но он решил не упоминать об этом. – Колокола звонят по часам. Молитвы на латыни. Умерщвление плоти. Это твой желанный мир?

– И каждый следующий день похож на предыдущий, – задумчиво произнесла Эльфвина, и Торбранд увидел тот же взгляд, который изредка замечал раньше, когда она снимала маску кротости.

Сразу снова вспомнилось детство, матушка, песни, которые она пела во время работы. Торбранд сжал зубы.

– Жизнь монахинь простая и достойная, – продолжила принцесса. – Они работают, едят и, самое главное, регулярно молятся. Никаких разъездов, преследований из-за того, кто что сделал или сказал, что так часто бывает при дворе, интриги, стремления добиться расположения короля. В жизни монастыря есть упорядоченность и гармония.

Торбранд рассмеялся.

– Но за стенами монастыря невозможно ощутить себя в безопасности, Эльфвина. Эту идиллию с легкостью разрушит любой воин, если пожелает. Что могут сделать женщины, чтобы защитить тебя?

– Я надеялась, в их обществе найду умиротворение, обрету мудрость встретить все тяготы, которые предстоит испытать с невозмутимостью и покорностью.

И вот опять этот дерзкий взгляд, словно бросающий ему вызов. Она играет с ним, искушает, а ведь он и так на грани потери контроля. Он должен выдержать, забыть о тоске, так внезапно сжавшей сердце.

– Ты серьезно думаешь, что сможешь укрыться за молитвами и остановить ими войско?

– Мне нечего тебе ответить. – Она опустила голову и потупила взгляд, будто отлично понимала, что он может увидеть в ее глазах. – В любом случае теперь я лишена шанса укрыться в стенах аббатства, разве не так?

– Стать Божьей невестой и служить богам – не твоя судьба, Эльфвина.

Как бы хорошо сейчас повалить ее на шкуры и показать лучший способ получить удовольствия от жизни… Он хотел, чтобы она смотрела на него иначе, с большей симпатией, возможно, сама подталкивала к действиям, однако сейчас, отчетливо ощущая ее запах, он сам не понимал, когда и почему принял решение не опережать события. Там, в лесу, возможно, это было логично, но не теперь, когда одежды на ней значительно меньше.

– Может, тебя это не порадует, но обещаю, удовольствия в твоей жизни будут, они точно смогут компенсировать потерянное.

Как любой мужчина, Торбранд хотел иметь сыновей. Он много думал, как будет их растить, воспитает храбрыми воинами, чтобы потом они могли отличиться в бою. Но о женщине, которая родит их, не думал совсем. О той, которая будет помнить и почитать его в случае гибели в сражении. Сочетанием смелости и покорности Эльфвина напомнила ему матушку и приносимые ею жертвы ради семьи, включая последнюю. Он помнил, как она тревожилась, когда отец уезжал воевать, и никто не знал, вернется ли он в этот раз. А потом лечила его раны, когда он, окровавленный, появлялся на пороге. Как оплакивала смерть двух старших сыновей, братьев Торбранда, отправившихся вместе с соплеменниками в чужие земли, но так и не вернувшихся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «