Поиск в тайге

— Да что ты говоришь? — приподнялся Балуткин. — Ну, лихо, брат, закручены наши дела.

10

Дед Сорока встретил Балуткина приветливо и уважительно. Не принято у таежников сразу начинать деловой разговор, и Балуткин с Сорокой говорили о здоровье, о погоде.

Высокий, чуть сутулый, худощавый, дед выглядел значительно моложе своих семидесяти.

Николаев с невольной завистью смотрел, как легко и пружинисто ходит Сорока по дому, как живо блестят его глаза, какие великолепные зубы обнажаются в улыбке.

Решив, что дань обычаю отдана, Сорока обратился к участковому:

— Догадываюсь, Михалыч, зачем ты пожаловал. Проводник нужен?

— Да, угадал, Семеныч, и проводник тоже нужен. И еще мы с Иваном Александровичем, тезкой моим, — Балуткин кивнул в сторону Николаева, — с вопросами к тебе. Ты, говорили мне, этим летом с Андрюхой Игошиным встречался. Скажи нам, когда это было, где и до чего вы договорились?

— Понятно, Михалыч, — дед Сорока сел к столу, — только один вопрос разреши, если можно, конечно.

— Давай!

— Серьезные претензии имеете к Андрюхе или так, мелочь?

Балуткин вопросительно глянул на Николаева и, увидав согласный кивок, ответил:

— С мелочью, Семеныч, нам не с руки связываться. Товарищ вот из области прибыл. А без Андрюхи, думаем мы, не обошлось в деле геологов. Так-то вот.

— Так слушай, Михалыч, я вам, видно, смогу помочь…

В последних числах июня направился Сорока в тайгу. Была она для него родным домом, где отдыхал он телом и душой. И, как свой дом, любил и берег ее Сорока. Никто не поручал ему охрану, сам он считал своим долгом следить за порядком. В середине лета тайгу оживляет лесная малышня — подрастают зверушки, пичужки и часто в беду попадают по неопытности. В это время Сорока любил ходить по тайге, отмечал, как справляется зверье с потомством, велик ли приплод, не бедствует ли живность. Бывало, и из беды выручает. Самому же ему доставляло неописуемое удовольствие видеть милую сердцу жизнь леса.

Вот в эту-то пору и вышел Андрей Игошин вечером к костерку деда Сороки. Одет был в гражданское, ружье имел собственное, знакомое Сороке. На вопрос деда, знавшего, что Андрей к рыбакам на Дальний Восток подался, ответил, что надоело там, в родные места потянуло. Говорили в основном о тайге, о предстоящей осенней и зимней охоте. Узнав, что дед Сорока ближе к осени собирается побывать на Голубых озерах, посмотреть уток, Андрей пообещал быть там. Договорились, что к озерам придут в последней неделе августа. И разошлись наутро.

— День-то я не помню точно, когда Андрея встретил, но никак не меньше, чем за полмесяца до убийства геологов, — закончил Сорока.

— Значит, Голубые озера, — задумчиво сказал Балуткин. — А придет ли он?

— Кто знает, — ответил Сорока, — однако из знакомых мест не уйдет он, я думаю… Ну, так какие будут ваши планы? На меня рассчитывайте. Помогу, чем сумею. Такого зверя мне в тайге тоже не надо.

— Открою я тебе, Семеныч, карты, а ты присоветуй нам, — задумчиво сказал Балуткин и пояснил Николаеву: — Раз взялся нам Семеныч помогать, все должен знать. Он нас с тобой поопытнее в тайге. Так вот, Семеныч. Завхоз ведь из партии ленинградской пропал. Ни самого нет, ни вещей. И в Нефедова, знал ведь ты его, стреляли, похоже, дробью из запасов геологов. Магазинной бекаской. И еще: мотор-то зарыт, а лодки нету. Вот какие задачки. Там у геологов наш сотрудник из области ищет завхоза по тайге, но, видно, не нашел ничего, а то бы мы знали. Так что присоветуешь?

— Да, не одна у вас задачка, — Сорока нахмурил кустистые седые брови. — Что присоветуешь тут? Если убил завхоз и ушел из тайги — тут я уж не помощник. Если в тайге где находится — найдем следы, человек не иголка, и тайга не город. Да ведь и его самого могли порешить, раз такое дело. Вот ведь, — он возмущенно махнул рукой, — жизнь прожил в этих краях, такого не слыхивал. Михалыч, если завхоза порешили, надо его в Тагне искать. Подумай сам, по земле труп далеко не уволочь, округу, говоришь, обыскали. А в Тагне, если в завал не попал, труп далеко унесет, и долго не всплывет он, вода-то с гор, холодная.

Подумав, он добавил:

— А лодка? Что лодка… Лодку притопить можно, пока не нужна. — И, обращаясь к Николаеву, пояснил: — Лодки так прячут, я с этим встречался уже. Привязывают ее и топят в воде, а когда понадобится — на берег вытащат, высушат и опять плавай на ней.

Посовещавшись, решили направиться вначале на Васильевскую, узнать результаты работы Колбина, и уже на месте построить работу так, чтобы искать и завхоза, и Игошина.

11

Лагерь геологи переместили ближе к прежней стоянке. Люди, кажется, забыли об отдыхе. Возвратившись с трудных маршрутов, наскоро ели и вновь шли в тайгу, осматривая каждую пядь земли.

Поздно вечером при свете костра Колбин аккуратно отмечал на карте проверенные участки. Нигде ничего.

За два дня непрерывной ходьбы по тайге и без того смуглый Сергей почернел, осунулся. Он убедился, что вблизи Васильевской заимки Степана нет, обыскивать тайгу дальше бесполезно.

— Что ж, как говорят ученые, отрицательный результат — тоже результат, — усмехнулся Колбин.

А что, если Степан Горбун все же использовал лодку для бегства из тайги? Такую возможность Сергей уже обдумывал и отверг поначалу. Ведь лодочный мотор обнаружен с вещами убитых. Какой же смысл плыть на моторке без мотора, хоть и вниз по течению?

Но сейчас нужно было искать лодку, может быть, она выведет на завхоза. Другого выхода нет.

— Вот какие у нас свидетели: елки, палки, лодки — все бессловесные, и всех разыскивать надо, никто сам не придет и по телефону анонимно не позвонит, — невесело пошутил Колбин, сообщая Седых и своим помощникам о принятом решении.

Едва уснули, послышался близкий выстрел. Насторожились. Седых выстрелил в ответ из своего карабина. И вскоре к встревоженному лагерю вышли из леса Сорока, Балуткин и Николаев, до предела уставшие. Ночное путешествие по тайге во сто крат труднее, чем днем, но они не хотели терять драгоценного времени. Шла вторая неделя розыска.

Убийца был на свободе, и полной ясности в деле не было.

После раннего завтрака решили еще раз обсудить обстановку. В розыске помимо работников милиции участвовали, по существу, и Сорока, и Седых, и его четыре геолога.

Необычное совещание в лесу у костра открыл Николаев, предложив высказать соображения по поводу дальнейших розысков.

Дед Сорока одобрил предложение Колбина искать лодку и обследовать Тагну по направлению к устью.

Решили сплавляться вчетвером вниз по реке на двух резиновых лодках, которые дал Седых. По двое в лодке. Колбин, Николаев, Балуткин и Сорока. А геологи займутся своей работой.

По возвращении из этой экспедиции решено было двумя группами направиться к Голубым озерам.

Не мешкая, собрались в путь. Из своих припасов Седых выделил им тушенку, макароны, хлеб, чай. Дали геологи котелок, на четверых не хватит посудины деда Сороки, которую он носил в тайгу в своем рюкзаке.

Не простым было это плавание. Трудно управляться с тяжелыми шестами на юрких неустойчивых лодчонках, которые крутятся при всяком неловком движении.

Николаев плыл с Балуткиным, и участковый, жалея парня, непривычного к такой работе, часто забирал у него шест, но, чуть отдохнув, Николаев просил:

— Давайте, Михалыч, я потолкаюсь.

Колбин с Сорокой плыли на первой лодке, и дело у них шло лучше. Колбин был повыносливее и, видимо, не в первый раз орудовал шестом. Они останавливали лодку у речных завалов по обоим берегам, ворошили завалы, прощупывали шестами дно. Это был тяжелый физический труд, требующий огромного внимания и напряжения.

И так целый день с небольшим перерывом, когда, измученные и мокрые, они вышли на берег, разожгли костер, немного обсушились, поели тушенки с хлебом, попили заваренный Сорокой крепкий чай со сгущенкой, которую не пожалел для них Седых.