Страница 4 из 13
Он первым выскочил наружу. Почувствовав надежду, я рванул следом. По пути прихватил свой обрез, заряженный лишь двумя патронами…
Мы бегом бросились в сторону восточного коллектора, где располагалась одна из лестниц. Скорее всего, именно по ней и спустились вербовщики и наверняка, по ней же уйдут обратно.
Может, это было и безрассудно бросаться вдвоем на людей барона Стронглава. Однако иначе сестру не спасти, а у вербовщиков кроме шокеров и дубинок, другого серьезного оружия быть не должно. У нас же два огнестрела… Настало время действовать решительно, иначе все пропало…
Во все стороны разлетался звук шлепков наших ног по воде, да тяжелое дыхание. Здесь царила темнота – у нас был только один фонарь на двоих. Двигаясь первым, Грек старательно освещал им путь.
Прямой туннель закончился метров через тридцать, затем мы свернули налево, снова налево. Короткий переход, небольшой распределитель, поворот…
И вдруг случилось неожиданное – не мы наткнулись на похитителей, а они на нас. Шума не услышали, рядом работала насосная станция, которая прекрасно маскировала большую часть звуков.
Мы буквально столкнулись лбами. Это были какие-то уроды в масках и черных балахонах. На мгновение, меня посетила догадка – кто именно перед нами… Дальше стало совсем не до этого.
Их было четверо, тот, что шел третьим, тащил на плече что-то, завернутое в черное. Смахивало на худое человеческое тело. Выглядело так, будто они заблудились и теперь спешно возвращались назад.
– Э-э… – крикнул кто-то из них. – С дороги!
– Пусти… Пусти. Ы-ы-ы! – раздался приглушенный голос из свертка. Внутри был живой ребенок!
Мы, без всяких раздумий налетели на них, словно ураган на побережье. Никого другого тут быть не могло, тем более в такое время. И к тому же очевидно – похищенный ребенок у них!
– Сука! Девочку вернули! – заорал я, поднимая обрез.
– Че?!
Разговора тут просто не получилось бы. Обстановка не та. Да и мы в меньшинстве…
Грек, используя фактор неожиданности, выстрелил в ближайшего отморозка. По туннелям разлетелся сухой, почти оглушительный звук выстрела. Человек в маске вскрикнул, согнулся пополам и рухнул в воду. Тот, что стоял за ним, тоже оказался вооружен. Кажется, шокером.
Полыхнула яркая вспышка. Грек охнул, попытался отпрыгнуть – я потерял его из вида.
Осознав, что нужно действовать радикально, я решительно выжал спусковой крючок. Выстрела не последовало, только сухой щелчок.
Осечка!
Выругался. Дерьмо, а не обрез.
Тут же переключившись на другой ствол, я снова выжал спуск.
На этот раз оглушительно грохнуло. Мелкой дробью противника с шокером буквально сбило с ног. Все окутало белым облаком порохового дыма.
Я даже закашлялся. Перехватил обрез за ствол, собираясь использовать его как короткую биту, но тут с их стороны громыхнуло. У противника тоже были огнестрелы…
Куда попало, не знаю – сложно было что-то разглядеть. Мало того, что фонарь Грека теперь валялся где-то в воде, освещая воду и часть стены, так еще и самого Грека нигде не было видно. Туннель в этом месте был выполнен в виде буквы «Г». Фонари противников тоже хаотично скакали по стенам, еще больше осложняя обстановку – получилась полная неразбериха.
Что-то промелькнуло, бросилось мне под ноги, я едва не упал. Ударил с размаху рукоятью обреза. В лицо брызнуло теплым. На мгновение остолбенев, я заревел словно бык, оттолкнул тело, размахнулся и ударил по нему прикладом обреза. Потом еще раз.
Рядом снова громыхнуло – в дыму ничего не понять.
Отпрыгнул в сторону, едва не поскользнулся на водорослях.
А потом я увидел Грека. На него как раз упал луч света, осветив более чем хорошо. Мой друг лежал, привалившись спиной к стене, одной рукой держался за кровавую рану на животе, а другой пытался нащупать пистолет.
– Грек! – я сунулся к нему, но рядом повторно прогремел выстрел. В ухе зазвенело, я рванул влево, но поскользнулся на мокром бетоне, снова едва не упал.
– Твари! Вам конец! – крикнул кто-то из врагов.
На меня снова что-то навалилось, тяжело ударило по плечу. Как обычно, боли я не почувствовал. Упав на спину, я оттолкнул урода ногой так, что тот жестко отлетел к стене. Кто-то зарычал.
На меня бросился еще один с черной дубинкой в руках. Вертел он ей так быстро, что я сразу же понял – передо мной кто-то из бойцов ближнего боя.
– Беги, Макс! – захрипел Грек, все-таки подобрав свой пистолет. Трясущейся рукой он поднял ствол, дважды выстрелил в противника.
Раздался полный боли крик… Всплески. Шум.
Какая-то неразбериха.
Грек снова выстрелил.
Грохнуло и с другой стороны. Мой друг тяжело охнул, почему-то перестал стрелять. Краем глаза я заметил, что его голова опустилась на подбородок. Кажется, он все.
Грека убили! Так не должно было случиться!
Меня словно парализовало. Но и бежать я не хотел. Без сестры – нет!
Но тут бы и меня порвали… Кто тогда ей поможет?
С ужасом осознав, что друга убили, трясущейся рукой я вытащил из его руки пистолет. В дыму разглядел еще кого-то в балахоне, дважды выстрелил без раздумий.
Крик, громкий шлепок.
Швырнув ствол во тьму туннеля, я хотел броситься бежать, но поскользнулся и растянулся на бетоне. Каким-то шестым чувством понял, что теперь бегство лишнее. Я остался совсем один. Два фонаря лежали в воде, давая совсем немного света.
Относительная тишина, лишь гул станции.
Шли секунды.
Поднялся, прислушался. Бешено колотилось мое сердце, адреналин кипел в крови.
Осторожно шагнув вперед, я разглядел тяжелораненого. За ним лежало еще двое, в неестественных позах. Балахоны намокли, превратившись в мокрую мешанину черных тряпок.
Зарычав словно зверь, я бросился на раненого, сжимавшего в руках самодельный карабин. Выбил его из рук, а сам вцепился в шею врага.
Тот хрипел, вяло дергался, пытался освободиться. Но я сжимал и сжимал.
В какой-то момент осознал, что убивать его нельзя.
Разжал руки, сорвал с него маску. Удивился, хотя я давно уже понял, что мы столкнулись не с вербовщиками. Те ни за что не полезут в эту грязь. Это были мусорщики – низкооплачиваемые наемники, которые выполняли для «Альянса» самую грязную работу. Так вот, значит, что… Они утащили мою сестру, чтобы потом передать ее вербовщикам?!
– Сука! Где ребенок? – зарычал я, ударив его кулаком в морду. – Где, тварь? Где?
– А-а… Ничего личного… – хватая окровавленным ртом воздух, отрывисто бормотал тот. – Заказали… Стронглав оплатил. Ребенок им… Нужен.
– Чего? Где она? Где ваш четвертый? – зарычал я, скрутив его за ворот балахона, подтащив к себе. – Где он, падла?
– Ушел… На рынок. Там… там. – он закашлялся, плюясь кровью.
Они хотели продать или обменять мою сестру на черном рынке? Ну, твари!
Бросив подыхать эту падаль, я вскочил с места и хотел броситься вперед, но вдруг голова неожиданно закружилась и я едва не споткнулся… Почувствовал какую-то сильную слабость, словно из меня выкачали все силы. Кажется, меня все-таки ранили, а я снова ничего не почувствовал. Как всегда. Способность не чувствовать боль это и дар и проклятие одновременно.
Я ранен. Вот дерьмо.
Держась за стены, шатаясь словно пьяный, я заковылял обратно. Куда?
На уме было только одно – ближе всего «квартира» покойного Грека. Сейчас было тяжело принимать какие-то решения, думать о морали… Греку я уже не помогу, а вот стрельбу, гремевшую в коллекторе, по любому услышали на поверхности… С минуты на минуту сюда спустится городская охрана. Нужно срочно добраться до дома друга, вроде бы, у него была неплохая аптечка.
Шатаясь, шлепая по воде ботинками, я бросился туда. Соображал уже плохо. Действовал на морально-волевых. Отыскать рану в темноте, в грязном канализационном коллекторе было неразумно. Я шел и шел…
Не помню, как я добрался туда – все было как в тумане, обрывками. Ввалился внутрь «квартиры», потянул за собой дверь. Попытался вспомнить, где друг хранил аптечку.