Страница 4 из 6
Капитан Камбер стоял у штурвала, когда я подошла к нему.
– А, мадам Леруа! Как вы себя чувствуете?
– Я не была больна, капитан. Моя служанка Агнис слишком преувеличила.
– Всё равно вам не стоило выходить в шторм наружу. Когда море гневается, а волны беснуются, лучше держаться подальше!
– Вы можете меня чем-нибудь порадовать, капитан? Или встанете на сторону Агнис, чтобы учить меня?
Камбер сухо посмеялся, понимая, что я шучу.
– Пожалуй, я вас порадую, мадам.
– Наверно, я уже догадываюсь…
– Впереди суша.
– Мы добрались?
И как только Камбер сказал «да», я завизжала и запрыгала, как маленькая девочка, которой пообещали поездку в Дисней-Ленд. Капитан не удержался от громкого, раскатистого смеха. Думаю, я самая весёлая путешественница из всех, с кем ему доводилось плыть по морям.
Вскоре наша шхуна пришвартовалась к берегу, к тому самому берегу, откуда десять лет назад отплыл торговый корабль Оскара. Я со слезами встречала Калеичи, воспоминания всплыли такие четкие, словно всё это было вчера. Вот, я плыву на лодке за кораблем, прыгаю и плыву, в то время как одежда тянет меня на дно. Я даже ощутила тяжесть, когда вспомнила, как тонула. Оскар спас меня…
Крупная слезинка проворно скользнула по щеке и скрылась под подбородком. Я вытерла лицо рукой в перчатке. Агнис настояла на том, чтобы заплести косы и надеть шляпку, чтобы вид был опрятным – вид настоящей французской леди. Да, во Франции я стала леди, но в моем веке я обычная еврейка-англичанка и одинокая художница. Что со мной там будет?
Пристань ничуть не изменилась. Даже торговцы сидели на своих местах, продавая ткани и сувениры. Тут же ходили жители Калеичи. Их легко было отличить по османской хлопчатобумажной одежде и кушакам. Мода изменилась, но не настолько, чтобы невозможно было отличить европейца от османа.
Первая проблема, с которой я столкнулась – упрямство Агнис. Она ни за что не хотела отпускать меня одну в город. Капитан Камбер предложил мне взять кого-нибудь из мужчин с собой. Я долго отказывалась, потому что желала побродить по улицам маленького городка в одиночестве. Здесь столько воспоминаний! Мне не нужен был сопровождающий. Но верная Агнис одержала победу.
Вспомнив отважный поступок на неблагополучной улице Парижа, когда воришка сорвал мой мешочек с монетами с запястья, я попросила Блеза пойти со мной. Больше никому я так не доверяла свою жизнь, раз уж она должна непременно оказаться в опасности, по мнению Агнис.
Во время поездки я изучала таблицу, которую дал мне Али, вела подсчёты и прикинула примерную дату, когда откроется портал в лабиринте. Первым делом я должна была убедиться, что он никуда не делся за десять лет. Нет, я была в этом убеждена, а иначе как бы он дожил до двадцать первого века. Однако после того, что со мной случилось, я уже ни в чем не могу быть до конца уверенной.
Мы с Блезом шли вверх по каменной мостовой мимо знакомых домов, мимо мечети и той самой библиотеки, где я пряталась от… йерли кулу – военных провинции. В памяти всплыл момент, когда я писала записку Оскару. Он пришёл за мной, потом укрыл меня на своём корабле. То были поистине прекрасные дни, хотя и очень опасные. Вернись я в то время, то поступила бы также.
Надо же! Я здесь ничего не забыла! А вот и знаменитая калитка в лабиринт – место, где я попрощалась с Айалой и Эриком. Я оставила их и доверила свою жизнь Оскару. Мы прожили счастливых десять лет вместе. Жаль, что он оставил меня.
– Куда мы пришли, мада…
– Блез, – резко перебила его, – пожалуйста, зови меня Ревекка. Я устала от этих почестей. Тем более, здесь никого, кроме нас нет.
– Хорошо, ма… Ревекка. Так, это что – лабиринт?
Мы шли по зелёным коридорам. Я настолько хорошо выучила этот лабиринт, что без труда определяла путь, который приведёт нас к центру.
– Да, Блез, это лабиринт – моё тайное местечко, куда я приходила, когда на душе было тоскливо.
– Так, вы, правда, жили здесь?
– Жила. Но недолго.
– Вы не француженка?
– Нет, Блез. Я – англичанка.
– Как же англичанка попала в эти края?
– Это долгая история, – вздохнула я, осматривая приосанившиеся деревья, они как будто увеличились в размерах, ветви почти закрывали небо. Вокруг всё поросло травой, но камень хорошо было видно. Я подошла ближе, потрогала его рукой, тонкими пальцами провела по надписи.
– Вы знаете, что тут написано?
– Да. – Я хорошо помнила эту надпись, несмотря на то, что прошло много лет. – Здесь написано: «Там, где потревожен прах пророка – творения венец – навек остаются. Какие вы сейчас, такими мы были. Какие сейчас мы, такими вы станете. Священно хранимое за толстыми стенами. Но вниз в сторону сдвинувший унесёт в снах остатки времени».
Всё это я сказала на хорошем французском, чтобы Блез понял. Конечно, вышло не так поэтично, но смысл был понятен. Мужчина задумчиво смотрел на камень.
– Похоже на заклинание.
Я сухо посмеялась.
– Все возможно.
Я взволнованно смотрела на арабские слова и думала о том, как окажусь дома. Лишь бы только я не сделала ошибку в подсчётах. Если я ошиблась хотя бы на одну цифру, то лабиринт унесёт меня в другое будущее, и не факт, что оно будет очень далёким. А если я попаду в наше время, но намного раньше? Не очень хочется быть старше сестры.
– Здесь и правда хорошее место, чтобы спрятаться.
– Теперь ты понимаешь, почему я хотела прийти сюда одна?
– Куда мы отправимся дальше? Вы говорили, что здесь живут ваши родственники.
Я повернулась к Блезу спиной, чтобы скрыть свои не самые лучшие эмоции. Я понятия не имела, что стало с этими «родственниками». В душе поселился страх узнать нечто очень страшное. Хватит с меня потери мужа.
Глава 6
Дом Карабулута
– Зачем мы пришли в это место, ма… Ревекка?
– Так надо, Блез.
– Здесь ваши родственники?
– Терпение!
Кофейня Рашида осталась на прежнем месте, при этом ничуть не изменившись. Сам Рашид заметно постарел, но лишь внешне. Когда мы с Блезом вошли, он стоял у столика и смеялся над какой-то шуткой бородатого мужчины. Седые волосы и усы Рашида стали тёмно-серыми, щёки округлились, да и живот тоже. Его лицо хранило неизменно доброе выражение.
Он не сразу узнал меня, но когда я назвала своё турецкое имя под которым он меня знал, то тут же пригласил к столику. Я усадила Блеза и попросила Рашида принести ему своего лучшего кофе, выложив за него разменянные монеты.
Блез начал сопротивляться, когда я собралась уходить.
– Я должен сопровождать вас.
– Здесь совсем недалеко. Я не задержусь, обещаю. И со мной ничего не случится. Отдохни. Здесь очень хорошо. Только дождись меня.
– Но ма… мадам Ревекка!
Я выпрямилась и вздернула носик.
– Считай, что это приказ, раз уж ты завьёшь меня «мадам».
Я никак не могла появиться в доме Карабулута в компании Блеза, поэтому посчитала, что наилучшим вариантом будет оставить его в кофейне. Уходя, я попросила Рашида проявить к иностранному гостю терпение и… присматривать за ним. Какое счастье, что я не забыла турецкий язык. Турецкий в нашем понимании, а в понимании людей этого века – османский. Скорее всего, наши современные турки меня не поймут, ибо этот язык значительно отличался от современного – так мне рассказывал Эрик.
Погрузившись в раздумье, я незаметно пришла к дому, в котором жила несколько месяцев, прежде чем отправиться с Оскаром во Францию. Я даже не знала, что теперь стало с этой семьей, оттого сильно волновалась. Дуйгу погибла из-за нас, сбросилась с башни Хыдырлык. После тех событий я больше не слышала ничего ни о Карабулуте, ни о его жене Айде. В первые годы жизни в Париже я несколько раз хотела написать им, но так и не добралась до пера.
Улицы были спокойными. Иногда приходилось отходить в сторону, чтобы какая-нибудь лошадь, везущая за собой телегу не налетела на меня. Затем, отмахнувшись от пыли, возобновляла путь.