Принять учись

Женя коснулся пальцами моего подбородка, жадно и хищно разглядывая мои губы. И при этом он двигается вперёд, шаг за шагом, пока я не почувствовала, что мои бедра упираются в стол. Женя пальцами обводит контур моих губ, а вторая его рука упирается в стол. Я чувствую его горячее дыхание на своей коже, от чего моё сердце начинает бешено стучать, грудь вздыматься сильнее.

— Лиса… твой запах… я не смогу остановиться… — хрипло говорит он.

Сбежать не получится, даже если бы и хотела.

Уже не помня себя, положила обе руки на плечи Жени и глядя на него снизу вверх, облизала его пальцы. Женю это воодушевило, поскольку он шумно сделал глубокий вдох, словно стараясь сдержать себя. Тогда я прижалась к нему сильнее, и провела кончиком языка по его шее.

Он резко отстранил меня и его пальцы с подбородка скользнули сначала к моей щеке, к уху, а затем зарылись в волосах. Лосяра тяжело выдохнул и, взяв мои волосы в кулак, грубо отклонил мою голову назад, заставив вскрикнуть. Его губы скользнули к шее, коснулись её. Он глубоко вдохнул мой запах.

Он стягивает с меня футболку и укладывает спиной на стол. Одной рукой он удерживает мои запястья, а второй начинает изучать изгибы моего тела. Осознание того, что сейчас происходит, между нами, будоражило и вызывало невообразимое желание обладать им, и чтобы он обладал мной.

Добравшись до мешающего ему бюстгальтера, Женя просто стягивает его вниз, оголяя мою грудь, из-за чего с моих губ срывается тихий стон.

Женя ласкает меня не то, чтобы нежно — скорее поймав некую золотую середину между двумя гранями единого целого. Он покусывал и оттягивал зубами соски, заставляя меня сжиматься и вздрагивать под ним. Это отчасти доставляло ему ещё большее удовольствие. Ощущение власти над кем-то, кто дорог тебе, — бесценно. Особенно тогда, когда этот кто-то — твоя единственная, твоя Пара. Я чувствовала это.

Его рука скользнула между ног. Движения пальцев умелые, уверенные на все сто процентов. Подумать только — скольких он уже довёл до райского наслаждения?

Я кусала губы. Дышать становилось всё тяжелее, держать себя в руках… мне казалось, что я давно уже забыла, как это делается. Создавалось такое ощущение, будто бы, перестань он меня касаться, — и я сгину. Словно только Женя удерживает меня здесь.

Движения становятся резче, сдерживать их он уже не в силах. Он целует меня в губы, щёки и ухо, нежно прикусывая мочку и проводя по ней языком.

Я утыкаюсь в плечо Жени лбом, крепко обнимая, словно цепляясь за его плечи и спину, будто бы меня действительно пугает, что он может внезапно испариться, исчезнуть.

Ему ничего не оставалось, как приподнять меня со стола, прижимая меня к себе, целуя в шею и то опуская, то вновь приподнимая. Я вся дрожу от его прикосновений. Закрываю глаза, и кажется, даже жмурюсь, и уверена, что Женя чувствует напряжение моего тела. Он улыбается, кладет руки мне на поясницу, притягивая к себе. И я вскоре с протяжным и более громким нежели прежде стоном заканчиваю, закусив нижнюю губу и сильнее сжав его плечи. Боже, я и правда цепляюсь за него, словно бы он мой спасательный круг.

Толчки становятся нежнее, плавнее и аккуратнее. — Сейчас…

Женя судорожно вдыхает воздух сквозь стиснутые зубы, откинув голову назад.

Он кусает губу, движется ещё и ещё медленнее. Кажется, что до вожделенной разрядки остается совсем немного. Мои тонкие, хрупкие пальцы скользят по его груди. Я сглотнула, посмотрев Жене в глаза.

Почувствовав, что держаться больше не может, Женя рывком вновь укладывает меня на стол, делает последние грубые, резкие, жёсткие толчки. Я вскрикиваю, не ожидая такой резкой смены настроения. Но уже в следующую секунду Женя заканчивает и впивается зубами в место соединения шеи и плеча, оставляя свою метку.

Теперь я его по праву. Навсегда.

Был ли я самым счастливым на свете? Чёрт возьми да! Закрепление нашей связи это что-то! И самое главное, я услышал то, о чём так давно грезил. Лиза сказала эти три заветных слова.

И сейчас мы лежали на диване, обнимаясь и наслаждаясь моментом.

— Мы тут с тобой кайфуем, а остальные переживают небось, что от нас ни словечка, — усмехаюсь, но быстро обрываю себя, почувствовав, как Лиза мгновенно напрягалась.

Она села, притянув колени к груди и обхватила себя руками, словно пыталась отгородиться от мира. Я сел рядом и взяв её за подбородок, заставил посмотреть мне в глаза.

— Ты можешь рассказать мне всё, понимаешь? Позволь мне решить твои проблемы, избавить тебя от страха.

И она рассказала.

Как познакомилась с Макаром, и как всё красиво начиналось, как она была счастлива. Но всё это оказалось обманом, иллюзией, в которую она поверила. На деле же Макар оказался манипулятором и абьюзером, и она, та, что всю жизнь могла постоять за себя и других, сломалась, стала лишь жалкой тенью себя.

Как она не заметила, что стала подчиняться ему, бояться его, как она успела почувствовать на себе, что такое секс по принуждению, всю жестокость и грубость обращения с женщиной. Побои и унижения, которые чередовались с якобы светлой полосой, её уверяли, что она сама виновата, что всё это происходит из-за неё. И она охотно верила в это, потому что не видела другого выхода, потому что была сломлена.

И то, почему она так сторонилась близости, стало понятно, потому что страх всё ещё жил в ней. После этого я уже было сорвался с места, чтобы вот прямо сейчас найти этого урода и закопать, но моя лиса меня остановила, крепко прижавшись ко мне.

— Женя, не уходи. Я боюсь оставаться одна. Ты мне нужен…

И этого было достаточно, чтобы я отложил свою месть на потом.

А дальше случилась подстава с наркотой. Я, конечно, знал про это, но слышать в подробностях от неё было жутко. Я понимал, что нельзя ей показывать свой гнев и желание разорвать эту тварь на куски. Снова. Она должна выговориться, излить душу. И теперь я понимаю, почему она так близка с Владом. Он был единственным, кому она рассказала тогда всё, и то, потому что ему пришлось надавить на неё, и он же с отцом помог ей разобраться в той истории с наркотой.

— Женя… он убил деда, понимаешь? — с отчаянием, размером с океан, она посмотрела на меня. — А затем пытался убить Влада и Глеба. А ещё вот, смотри…

И она показывает мне все его сообщения, угрозы, фотографии, держа телефон дрожащими руками.

— Давай я посмотрю сам, хорошо?

И забрав у неё телефон из рук, стал смотреть на всю ту вакханалию, которая творилась в сообщениях с этим Макаром. Надо отдать должное, Лиза ничего ему не отвечала после той угрозы, молодец, держалась.

— Боялась рассказать раньше?

— Я и сейчас боюсь…

Он труп.

— Женя, я боюсь его, боюсь за всех вас.

— Не надо. Не забывай, что мы волки.

— А остальные…

— Мы в состоянии защитить не только себя, но и твоих друзей. Слышишь?

Всхлипывает.

— Просто доверься мне и позволь всё уладить.

— Но он…

— Ничего он не сделает. Я всё решу.

На следующий день я попросил Марка с Мирой побыть с Лизой, Антоху с Лёхой присмотреть за остальными, а сам набрал Диману.

— Я был прав?

— Абсолютно.

— Я поеду с тобой.

У нас ушло не больше часа, чтобы найти место, где этот смертник ошивается.

Зайдя в бар, окинул взглядом помещение. До ужаса неприветливое и какое-то вшивое, я бы сказал. Опа, вот и наш клиент. Сидит весь из себя деловой, но сейчас мы посмотрим, насколько ты смелый, раз решил позариться на то, что принадлежит волку.

— Ну здравствуй, — говорю я, глядя ему прямо в глаза.

Вижу, что он узнал меня, ещё бы, столько дней следил за всеми нами. Однако напрягся. Правильно, напрягай свой зад хорошенько, и хвост прижимай, потому что тебе конец, красавчик.

— Чем обязан? — елейно спрашивает он, откидываясь на спинку стула и с нахальством смотрит на нас, старательно делая вид, что ему всё похеру и он ничего не боится.