Его нельзя любить. Сводные

Бьющийся в истерике мозг уже подчинился страстному желанию тела, быть заклейменным этим человеком.

Зрачки Яна расширяются. Он смотрит на меня, одаривая легкими поцелуями. Порабощает этими незначительными прикосновениями и смотрит. Так смотрит, что мир вокруг становится абсолютно пустым и пресным.

Это бешеное притяжение становится лишь сильнее.

Его пальцы скользят в мои волосы, медленно спускаются ниже, к шее. Он рассматривает меня. Медленно изучает каждый изгиб, каждую родинку. Мы оба часто и громко дышим. Тишина давит, подстегивает ляпнуть какую-то глупость.

И только темнота его глаз удерживает на самом краю. Даёт поддержку и уверенность в том, что его чувства так же сумбурны, как и мои. Их много. Слишком много. Мы не справляемся.

Смотрю ему прямо в глаза, крепко стискивая в пальцах его светлую футболку. Возможно, именно мой взгляд заставляет его остановиться, когда одежды на мне остается не так много. Ян убирает руки. Упирается ладонями в матрац, повисая надо мной. Растрепанной, покрасневшей, поверявший ориентиры.

Сглатываю, осознавая, что могла только что натворить.

Ян моргает. Снова переплетает наши пальцы. Я чувствую его теплое дыхание, когда он подносит мою руку к своему лицу. Касается губами кожи.

Бабочки в животе пляшут страстное танго от одного только вида на то, как он это делает. Но страх, того, что Ян исчезнет, испепеляет душу. Я не хочу такой быстрой смерти. Не вынесу просто.

Не переживу, если все это снова окажется его игрой.

Я пыталась выкинуть его из головы. Правда пыталась. Но у меня не вышло. Я не смогла. Не справилась. С одной стороны, мне приятно чувствовать силу его объятий и нежность с которой он щекочет мою душу. Но с другой – мне хочется его любви. Слов. Уверенности. Я хочу знать, что он любит меня так же, как я его.

Сердце начинает биться часто и горячо, грудь наливается жаром. Я практически не дышу. Просто лежу и смотрю на него во все глаза.

Может быть, стоит признаться? Сломать шаблон и сказать о любви первой? Возможно это выход, или же, полное поражение. Я не знаю. Он убирает прядь волос, падающую мне на глаза. Его прикосновение жгутся.

Звонок телефона отрезвляет.

Я успеваю хватануть воздуха, и очнуться. Осознать, как далеко мы зашли.

Ян нехотя отстраняется. Смотрит на свои смарт-часы.

— Блин, забыл, — хмурится, — подожди минуту.

Мне кажется, он и сам с удовольствием пользуется этой лазейкой. Поднимается с кровати и идет в соседнюю комнату. Там же говорит по телефону, пока я, вжимаясь в матрац, перевожу дыхание и малодушно подслушиваю его разговор, терзая свое израненное сердце.

— Приеду, да. Хорошо.

Его шаги становятся ближе. Ян появляется в спальной почесывая затылок.

— Мне нужно уехать. На час, может быть больше.

Куда? К кому? Вопросов миллион, но я молчу. Только киваю и говорю исключительно то, что нужно. То, что правильно.

— Ладно. Я тогда вызову такси.

Поправляю одежду, волосы, второпях натягиваю пальто.

— Ты же в аптеку хотела.

— Потом, — отмахиваюсь и поднимаюсь на ноги.

Ян приподнимает брови.

— Я могу тебя отвезти домой.

Мы оба как дураки хлопаем глазами и пялимся на друг друга так же.

— Ладно.

Как только мы заходим в лифт. Я крепко прижимаю к груди чертежи, которые все-таки забрала. У Яна в руках мой ноутбук.

— А куда ты поедешь? — интересуюсь будто бы невзначай, так, словно мне совсем это не интересно.

— Нужно мать забрать из больнички.

Маму? Ха, а я себе уже напридумывала…

— Как она?

Я в общих чертах знаю, все, что происходило с его мамой, но очень хочу, чтобы он не воспринял мой вопрос, как дежурный.

— Нормально, — Ян пожимает плечами, — у нее это временное. Все уже привыкли.

— Временное?

— Временами она живет нормальной, обычной жизнью. А потом, все равно срывается.

— Сколько это длится?

— Больше пяти лет.

— Ого. Мне жаль.

— Не заморачивайся, это не твои проблемы.

Не мои. Согласна. Но его. Разве в таких ситуациях, не нужна поддержка? Моральная.

— Ладно, — киваю и смотрю в пол.

В машине мы оба молчим. Каждый думает о своем. Я стараюсь переварить произошедшее, а еще, до боли в конечностях, хочу заглянуть Гиршу в голову. О чем он думает? О чем же?

В поселке Ян паркуется у соседнего дома. К нашему не подъезжает. Пару секунд смотрит перед собой, а потом поворачивает голову.

Обжигаюсь, когда сталкиваемся глазами.

— Слушай…, — он медлит, рассматривает меня, а потом вообще берет за руку.

Вздрагиваю от его прикосновения, кусая губы.

— Извини за…

Он прищуривается, будто тщательно подбирает слова.

— Я не особо разделяю секс и, — замолкает на несколько секунд, — чувства. Если переборщил, заранее извиняюсь. Ты особенная, Ника, — он говорит это с такой теплотой, что я тут же расплываюсь лужицей.

Мои губы трогает улыбка. Я мотаю головой, мол, нет, все было нормально. Нормально же?

Глава 29

Ян

Стряхиваю пепел с сигареты. Какая она по счету, понятия не имею.

Откидываюсь на подголовник и прикрываю глаза, пристраивая локоть так, чтобы рука свисала в открытое окно.

Мыслями я все еще в комнате, прижимаю Нику к матрасу. Вдыхаю запах, трогаю покрывшуюся мурашками кожу. Целую. А ведь раньше даже не задумывался, что этот слюнообмен может быть настолько приятным.

Мистика.

Сердце до сих пор бьется с бешеной скоростью, словно я только-только пробежал марафон. Хотя, если учесть полет мысли, примерно так и было. Я разогнался с нуля до трех сотен за пару секунд.

От «трахну здесь и сейчас» до «пальцем ее не трону». Ну не придурок ли?

Кажется, моя крыша, заливаясь смехом, машет мне ручкой. Никогда не замечал за собой особой чуткости, а сегодня она вдруг проявилась во всей красе.

Неужели Малинина и правда действует на меня так обезоруживающе?

— Ян.

Медленно открываю глаза и поворачиваю голову на мамин голос. Она стоит у машины. В руках сумка. На лице улыбка и ни единого отпечатка недавней бледности. В прошлую нашу встречу на нее смотреть было страшно.

— Привет, — она взмахивает рукой, откидывая назад темные распущенные волосы, но посматривает на меня все еще неуверенно.

— Привет, — толкаю дверь и выхожу из тачки. Забираю у матери сумку и кидаю в багажник. — Отлично выглядишь.

— Да? Спасибо, — она краснеет. Смущается как девочка. — Прости, что попросила приехать. У тебя, наверное, были планы…

— Все нормально, — открываю для нее дверь.

— Просто, — мама замирает, касаясь пальцами крыши машины, — не хочется вызывать сюда такси.

— Я понимаю.

Пока огибаю капот тачки, соображаю, что по планам на вечер. Буквально на той неделе я бы, скорее всего, завалился на тусовку к Валере, но не сегодня. Так и подмывает написать что-нибудь Нике. Но мозг пока еще в сомнениях. Что писать? Ответит ли она?

Должна. Иначе к чему вообще были все эти утренние… Обнимашки, мать их.

В квартире мама первым делом идет мыть руки, пока я мнусь на пороге прихожей.

— Ты уже уезжаешь? — спрашивает, как только выходит из ванной с полотенцем в руках.

Я же за это время и шага не сделал. Так и стою в полном обмундировании.

— У тебя чай есть? — бросаю взгляд в сторону кухни.

— Конечно. Да-да.

Мама тут же начинает суетиться. Бежит в кухню. Хлопает шкафчиками. Включает чайник.

Скидываю кроссовки, на ходу снимаю куртку и вешаю ее на спинку стула. Сам сажусь за стол, бегло оценивая остановку. Клининг справился на пятерку. Ни намека на тот разгром, который я видел здесь в прошлый раз.

— Тебе зеленый или черный?

— Черный.

Вытаскиваю телефон и бросаю его на стол. Барабаню пальцами по экрану, а потом сдаюсь и проверяю сообщения. Может быть, она что-то написала?

Ага, конечно.

Открываю список контактов.

Долго смотрю на имя, которое ей дал. «Глупость».