Страница 47 из 86
Встряхиваю ее, начиная терять над собой контроль.
— Хватит жить в своих розовых мечтах.
Я когда-то жил, потому что был дураком. Больше не хочу.
Не доверяю сам себе. Все равно все похерю. Зачем вообще что-то начинать?
Ника всхлипывает. Я прекрасно вижу ее слезы. Чувствую ее боль. Это убивает.
Эти долбаные ощущения. Сраная эмпатия. Всю жизнь преследует. Всю гребаную жизнь с бременем чувств других людей. Ненавижу все это. Закрываюсь, чтобы не чувствовать. Не проникаться. Никем.
Ника затихает.
Ее волосы развеваются на ветру. Эта картинка застрянет в памяти навсегда.
27.2
— Ты говорил, что ночью можно быть самим собой, Ян. Получается, снова врал?
Прикрываю глаза. Все мое существо откликается на ее голос.
— Не врал, — выдаю полушепотом.
Теряюсь в ощущениях и той реальности, что вырисовывается вокруг.
— Побудь сегодня собой. Мне нравится тот, кто разговаривал со мной по ночам. Мне нравишься ты.
Никина ладонь скользит по моей щеке.
Смотрю на нее и пошевелиться не могу.
— Какая разница, что будет потом? — ее голос дрожит. Она вся дрожит, словно от холода.
Выдыхаю и отдаюсь порыву. Обнимаю ее крепко. Касаюсь губами макушки. Ника отзывается на каждое прикосновение.
Это пугает, то, насколько она въелась в кровь, забралась глубоко под кожу. Со мной никогда не случалось ничего подобного. Я старался держаться в стороне от распиаренного вируса под названием «Любовь».
Это она?
Любовь, когда тебя по рукам и ногам связывает?
Трясет от одной только мысли, что человек, к которому ты испытываешь все эти странные чувства, может исчезнуть. Это она? Любовь?
Звонок Никиного телефона слегка отрезвляет, но даже это не способно сейчас оторвать меня от нее.
— Не отвечай, — бормочу ей в губы, прихватывая нижнюю своими. — Не отвечай, — закрываю глаза и задыхаюсь от прошибающих тело ощущений.
Принятие. Капитуляция. Абсолютный белый флаг.
Я стою на коленях перед чертовыми чувствами. Поклоняюсь этой долбаной болезни как сектант. Купидон попал прямо в сердце.
— Это такси, — Ника подносит телефон к уху.
Мы оба часто и громко дышим.
— Дэвушка, я подъехал.
Крепко сжимаю ее руку. Пусть она скажет, что не поедет. Пусть скажет.
— Простите, я… Я отменяю заказ.
Вижу, как дрожат ее пальцы, что она заносит над экраном смартфона, чтобы нажать на кнопку «отменить заказ». Облизывает губы и прячет телефон в карман пальто.
Ветер обдувает мое горящее лицо. Я вот-вот воспламенюсь, несмотря на то, что на улице градусов десять, не больше.
— Я, — запинаюсь, впечатывая ладонь Нике в спину, — я… Не играю.
Ловлю ее взгляд. Он обдает теплом, что отзывается в теле дрожью.
— Больше не играю.
Часто дышу, практически теряя слух. Вижу только, как у нее губы шевелятся, а разобрать ни слова не могу. Чертово сердце скачет по грудной клетке, отдаваясь в голову громким басом.
Делаю шаг назад и тру лицо. Разлохмачиваю волосы. Смотрю на Нику. Она замерла. Стоит напротив и смотрит. В душу мне заглядывает.
— Ты, — касается пальцами своих губ, — мы… Это все?
Отрицательно киваю. У самого в голове не укладывается то, что хочу сказать. Знаю, что еще пожалею об этом. Уверен. Но сейчас мой мозг затуманен какой-то ванильной хренью.
— Мы больше не играем. Теперь все серьезно.
Сказать что-то еще не успеваю. Будто назло моменту, у меня начинает трезвонить телефон. Первая мысль — отмахнуться. Но, когда вижу контакт звонящего, изнутри леденею.
Это мама.
Честно говоря, я всегда испытываю леденящий внутренности страх, когда она звонит. Иногда ловлю себя на мысли, что боюсь услышать в трубке голос врача, полицейского или случайного прохожего, который сообщит мне, что она мертва.
— Да, — выдыхаю громко, на секунду прикрывая глаза.
— Ян, меня завтра отпускают. Ты не спишь? Прости, что поздно. Просто мне так хотелось с кем-то этим поделиться.
— Не сплю, — отвечаю, а сам смотрю на Нику. Она явно слышит женский голос и опускает взгляд.
Выдумывает на ходу, я уверен.
— Мам, я завтра тебя заберу. Ложись спать.
— Ты занят? Прости, я не подумала. Прости.
— Все нормально. Во сколько приехать?
— Я не знаю пока. Позвоню, как только еще раз поговорим с врачом.
— Хорошо.
Выключаю телефон, чтобы никто больше не дозвонился.
— Это твоя мама? — Ника удивленно вскидывает взгляд. — Я думала, вы не общаетесь.
— Я тоже так думал. Давай вернемся в квартиру.
— Ладно.
— Только…
— Что?
Делаю шаг к ней. Смотрю в глаза. Полностью проваливаясь в момент. Касаюсь ее пальцев, переплетаю со своими.
— Поцелуемся?
Ника прикусывает нижнюю губу, будто хочет сдержать улыбку, и серьезно кивает.
Со стороны это выглядит несуразно. Будто мы до смерти боимся друг друга. Нерешительно сближаемся. Впервые чувствую себя каким-то лохом. Передо мной красивая девка, а я мнусь, как пятиклассница.
Смотрю на ее губы, пытаясь избавиться от несвойственной мне оторопи, словно, если сделаю хоть одну промашку, начнется апокалипсис.
Ника привстает на носочки и касается моей шеи холодными пальцами. От места, где она дотронулась, тут же разбегается волна мурашек.
Пропускаю ее темные пряди сквозь пальцы и веду костяшками пальцев по ее холодной щеке, прежде чем все-таки наброситься с поцелуем.
Именно наброситься, как голодный, сука, зверь.
Открываю глаза, потому что адски затекла рука. Я ее даже не чувствую.
В комнате уже светло.
Ника лежит рядом, используя мою руку в качестве подушки. Будить ее не хочется. Вместо этого рассматриваю, как под микроскопом.
Вчера мы вернулись в квартиру почти сразу. Меня еще мотало из стороны в сторону. Ника же, будто ничего сверхъестественного не произошло, разулась и направилась в комнату. Ту, где нашла чертежи. Я сразу двинул следом, скидывая по пути кроссовки.
Молчание затянулось.
Столько всего хотелось сказать, но слов не было. Язык словно прилип к небу.
Пока я ходил за водой, Малинина вырубилась прямо на диване. Перекладывать ее на кровать тупо побоялся. Не хотел будить. Не хотел провоцировать очередной конфликт. Кто знает, что она могла подумать.
Хотя мысли о том, чтобы ее раздеть, въедливо бегали по черепной коробке. В итоге я просто принес плед. Еще час слонялся по квартире. Раз пять покурил. Допил пиво.
А потом лег рядом. На жутко узкий диван.
Ника проснулась буквально на пару секунд, что-то недовольно пробурчала, а потом обняла меня и снова вырубилась.
Я же еще долго не мог уснуть. Прислушивался к ее дыханию и биению сердца.
А теперь вот понятия не имею, что будет дальше, когда она проснется.
Что она скажет? А что делать мне?
Откидываюсь на подушки и прикрываю глаза. Ника шевелится, сползает ниже, высвобождая мою руку. Сразу же поднимаюсь на ноги и иду на кухню.
Вытаскиваю из холодильника минералку и с ноги открываю дверь в спальню, где дрыхнет Азарин. Пинаю его, получая в ответ поток отборного мата.
— Охренел? — снова его пинаю и заваливаюсь на другую сторону кровати. — Подъем, спящая красавица.
— Свали, Гирш, меня сейчас от тебя вырвет.
— Не от меня, а от алкашки. Пьянь.
Азарин морщится и перекатывается на спину. Смотрит на бутылку воды в моих руках. Сглатывает.
— Сушнячок?
— Дай уже сюда, — вырывает минералку из моих рук, начиная заглатывать воду как удав. — Я надеюсь, ты не затупил и Ника все еще здесь? — предъявляет, усаживаясь на кровать.
— Здесь.
— И где благодарность? Лучше в жидком эквиваленте.
— Иди в жопу.
— Ты, судя по всему, на коврике спал, — ржет, допивая остатки воды.
— Ха-ха!
— Время сколько?
— Почти двенадцать.
— Бля. Надо сваливать, если батя узнает, что я был в городе, короче, вот тебе мой совет, Янчик — не тупи.
— Без тебя разберусь.