Страница 49 из 50
— У тебя ещё есть время спрятаться, — говорю я с сочувствием.
Представляю, какая поднимется буря! Костей не собрать.
— Твою мать! — рычит на другом конце провода бывший.
— Моя мать уже в курсе, не надо, — сообщаю ему, — За что большое спасибо твоей!
На заднем фоне, сквозь шорох помех различаю знакомую песню. Наверное, радио?
«Ты когда-нибудь меня простишь,
Грозовые тучи с неба снимешь и не улетишь.
Ты меня не покинешь!
Я когда-нибудь тебя прощу,
И прижмусь к тебе обыкновенно, и не отпущу,
И останусь, наверное.
Если я когда-нибудь тебя прощу…».
«Я простила. Уже», — отзывается внутренний голос. Я нажимаю «отбой», и продолжаю тихонько мычать про себя этот грустный мотив.
Глава 40
Время мчится со скоростью кометы. И вот уже новый год! И встречаем его в этот раз мы в «Соловушках». Как красиво зимой в этом чудном лесу. Просто сказка!
Деревья окутаны инеем, снег хрустит под ногами. А озеро, где карпы водились, покрыто заснеженным льдом. Дениска хотел прокатиться, только я запретила! Не хватало ещё провалиться под лёд.
Эльдар пригласил нас всех вместе. С детьми. Даже Машка приехала с Соней. В домике будет ночлег, а на улице мы нарядили живую, огромную ёлку. Ну, как нарядили… Только нижние ветви сумели достать. Притащили из дома игрушки, по дороге купив мишуры.
Дианка в восторге! Прыгает, будто Снежинка…. Боже мой! Нет, не снежинка. Снежинки теперь под запретом. И даже когда дочь просит меня посмотреть на одну из таких на её рукаве. Я пространно киваю, стараясь не думать о том, что Снежинки бывают людьми.
Самойлов стал папой ещё в октябре. Она родила семимесячным. Недоношенный мальчик, всего два с небольшим килограмма. Но здоровый, исходя из того, что Новый год он встречает с отцом.
Я прислала открытку! Нашла в интернете ту самую, которую он подарил мне на день рождения Давида. Не совсем, но похожа! Он ответил: «Спасибо». На этом закончился наш диалог.
Дочь приняла эту новость стоически мудро. И сказала, что если б у папы родилась ещё одна дочка, то она бы её придушила. А так… Пусть живёт! Я удивляюсь её непредвзятости, и даже завидую чуть.
Диана ни разу не плакала. А отцу сообщила в тот день, когда он к нам явился впервые, уже в новом статусе:
— Я на тебя не сержусь, но как дочь. А как женщина — очень!
И ушла в свою спальню, где просидела положенных полчаса. Именно столько, по её мнению, обязан был длиться женский бойкот.
«Дочь» победила! И вскоре Дианка уже объясняла отцу, как сильно ей нужен велосипед…
Я смотрю на детей и любуюсь природой. Эльдар то и дело глядит на меня! Загар, что остался с поездки, стал ещё ярче на фоне зимы. И борода у него как будто сильней побелела.
Он мне как друг. Очень близкий и добрый. Я благодарна ему! Но не более. Ведь с друзьями не спят. Секс портит дружбу. А второе гораздо важнее! Ведь первое у меня уже есть…
Мы с Витей встречаемся там же. Хоть он и зовёт на квартиру. Но на квартире живёт его тётя. И хотя, с его слов, она очень добра и понятлива, но я не спешу с ней знакомиться. Повода нет!
Вите всего тридцать лет. Он почти на десять лет меня младше. Я знаю о нём очень много. А он обо мне до сих пор — ничего!
Обижается, но не настолько, чтобы меня не впускать. Может дуться, но секс оттого получается только приятнее. И если душа под замком, то тело моё общается с ним так открыто, так искренне, что мне даже страшно становится. К чему это нас приведёт?
Когда мы лежим у него на диване. А диван у него раскладной! Когда он привычным ласкающим жестом гладит меня по плечу… Мне хочется тут же открыться! И рассказать ему всё. Про детей, про себя, и про бывшего мужа.
И тогда я кусаю губу. И не потому, что стесняюсь. А потому, что боюсь потерять его после таких откровений…
— Слушай, Настюх, — шепчет Машка.
Пока Эльдар объясняет Денису, как жарить шашлык, а Динка катает Софию на санках.
— А что у вас с Эльдаром?
Я пожимаю плечами:
— Да так, просто дружим.
— Как мальчик с девочкой? — хмыкает Машка. Она уже выпила пару бокалов, и потому веселится. Хотя новый год не настал!
— Ну, вроде того, — усмехаюсь в ответ.
От меня не укрылся тот факт, как она охмуряет Эльдара. Вертихвостит, юлит и кривляется. Хочет казаться смешной. Но бедняга совсем помешался на мне! Или мне только кажется? По правде, мне хочется, чтобы у них получилось. И где-то я даже ревную. Чуть-чуть.
— Слушай, — она тянет время, — А он ничего!
— Ещё бы! — бросаю вдогонку.
Машка слюнявит белёсую прядку. И та остаётся висеть, как сосулька. Сегодня морозно! Погода чудесная, и настроение тоже. Кажется, вот-вот из леса придёт Дед Мороз и раздаст всем подарки.
И я превращаюсь в ребёнка, который отчаянно ждёт волшебства. А оно уже здесь. На глазах происходит… Подруга влюбилась в Эльдара!
— Настюх, слушай, — заводит волынку и топчет ногой свежий снег, — А вот как бы ты отнеслась, если бы я подружилась с ним?
— Подружилась телами? — отвечаю вопросом на Машкин вопрос.
Она ошарашенно фыркает:
— Ну ты даёшь! Я же тебе не шалава. Сначала нужно узнать друг друга поближе. А там поглядим.
— Узнавай, — разрешаю я ей.
Машка, подпрыгнув, как будто девчонка, целует меня в обе щеки. Я, ощущая своё превосходство, стыжусь, опускаю глаза. Ловлю на себе очередной взгляд Эльдара. И улыбаюсь ему! Как подруга.
Смартфон издаёт характерный сигнал. Достаю его. Вижу — Самойлов.
«С наступающим!», — пишет. И всё.
Я отвечаю: «Взаимно».
Вот так теперь выглядит наше общение. Стремится к нулю. Ну, и пусть! Так проще. Чем если бы он попытался дружить. Говорят, от любви до ненависти всего один шаг. Но я его так и не сделала.
Ненависти нет, как нет и любви. А что осталось? Смирение. Двое прекрасных детей. И огромные деньги на счёте. К которым я так до сих пор не притронулась…
Эпилог
Я хлопочу, напевая под нос. В духовке доходит пирог. Эльдар привёз яблок. Где взял? Говорит, что собрал ещё летом и сохранил до зимы. Знаю его мотивацию! Наверняка ждёт, что я приглашу на пирог? И мне ничего не останется, как пригласить.
Звонок в дверь раздаётся не вовремя. Скинув фартук, бегу открывать. На пороге Самойлов. Сегодня суббота. И он, как положено, здесь с регулярным визитом к Диане.
Дочка, заслышав его, выбегает навстречу. При мне она держится! Старается быть солидарной, по-женски. Но по-дочернему виснет на папе, как только я ухожу.
— Папуся, — слышу любовное.
Вот же лиса! Опять будет что-то выпрашивать. А Самойлову не отвертеться! Хотя у него теперь много расходов. Семья, молодая жена. Говорят, она часто гуляет с коляской одна. Говорят, что она располнела, немного.
Оставляю его вместе с дочкой. Сама вынимаю пирог. Ставлю чай. Раз пришёл, угощу! Почему бы и нет? У меня этих яблок теперь, завались! Украшаю кусочками фруктов и сахарной пудрой поверх. Получилось эффектно.
— Вкусно пахнет, — звучит рядом голос.
Знакомый до боли. Чужой!
— Шарлотка, будешь? — поднимаю глаза, улыбаюсь.
На мне сарафан из цветастого ситца. Из волос заплела колосок. Чуть подкрасилась, просто для вида.
— Хорошо выглядишь, — произносит Самойлов.
Сам он одет без особого лоска. Дырявые джинсы забыты. Вместо них незабвенная классика, строгий деним. Пуловер облегает широкие плечи. Ему всегда шёл этот цвет! Тёмно-синий, практически чёрный. На фоне такого сильнее видна седина и следы недосыпа. Итоги отцовства! Но я не пытаюсь язвить. Нет нужды.
— Спасибо, — отвечаю с улыбкой, — Ты тоже.
Он хмыкает. Чувствует лесть.
Чайник уже закипел, и я разливаю по чашкам дымящийся кипяток. Самойлов стоит у окна. Я спиной ощущаю, как хочет сказать что-то важное. Собирается с духом! Молчит. И потому начинаю сама:
— Как дела?
Он вздыхает:
— Нормально.
Мы говорили с ним редко в последнее время. Но, как это бывает после тяжёлой болезни, боль отпускает не сразу. Иногда рецидивы случаются, но я научилась справляться. Знаю, когда-нибудь точно смогу говорить с ним на равных! Ну а пока притворяюсь, что мне всё равно.