Страница 30 из 50
Правда, сегодня Самойлов молчал. Вышел утром в своём потрясающем гриме, сделал кофе. Сказал:
— С добрым утром, — и уставился в свой телефон.
Я ответила тем же. Так и сидели — каждый в своей переписке. Он — со Снежинкой, а я… Записалась к врачу на приём. После рассказа Эльдара решила провериться. Грудь — это слабое место у женщины! А я не была у маммолога тысячу лет…
Выхожу и иду прямиком в «главный офис». Стучусь. Изнутри отвечают:
— Да, да.
Виктор сидит за столом, перед ним ноутбук и какие-то чеки. Выглядит он совершенно не так, как в тот раз. Футболка простая, но стильная. На груди чуть теснит, и в плечах маловата. Хотя… Может, в этом и смысл?
Причёсан иначе. Как будто постригся. Хотя… Скорее всего, просто голову вымыл!
— Настя! — восклицает он радостно, и встаёт во весь рост.
— Здравствуйте! — говорю, продолжая топтаться у двери.
Он приглашает:
— Входите, садитесь.
Я пожимаю плечами:
— Я думала, сразу забрать?
Виктор чуть медлит. И я опасаюсь услышать ещё что-нибудь, вроде: «Поломка оказалась намного серьёзнее, чем мы ожидали».
Но он говорит:
— Сейчас, парни причешут её, и будет как новая.
Он улыбается, отчего на лице проступают забавные ямочки. На контрасте с его внешним видом, довольно внушительным, стоит сказать, эти ямочки смотрятся мило, по-детски.
— Это излишне, — смущаюсь, сажусь, чтобы он наконец перестал изучать меня взглядом.
Сегодня я вышла из дома в «свободном полёте». На мне расклешенные брюки, с разрезами по бокам, и пиджак с рукавами три четверти. Диета приносит плоды! Я ощущаю себя невесомой и стройной. Хотя… Может быть, то не диета, а стресс?
— Хотите кофе? — предлагает, а сам уже нажимает на кнопки.
Киваю:
— Спасибо.
Автомат барахлит, плюётся банкнотой. И Виктор снова и снова суёт её внутрь.
Я стесняюсь смотреть на него. Изучаю свои ногти. В следующий раз выберу «нюдовый» цвет. Устала «блистать»! Во всех смыслах этого слова. Хочется стать невидимкой, исчезнуть. Как представлю себе, что ещё предстоит…
Судебный процесс и делёжка имущества, разговоры с детьми, объяснения с мамой. И тут не прокатит сказать, что «так вышло». Придётся выдумывать что-то. Ведь дети узнают о той… о Снежане! Уже представляю себе эту сцену знакомства.
— Сынок, это — твоя мачеха, ей двадцать лет. Она сама только школу окончила.
Выдыхаю, когда на столик становится чашка с густым капучино. Пенка чуть-чуть «перелезла» за бортик и Виктор бросает:
— Простите.
Он садится за стол. У него тоже кофе. Только чёрный и, видимо, крепкий. С чего он решил, что я буду такой…
— Так вы водитель, или всё-таки слесарь? — решаюсь я уточнить.
Он усмехается, снова явив свои ямочки миру.
— И то, и другое! Это дядин гараж. Я, можно сказать, вырос здесь. С детства общаюсь с машинами.
— Вполне мужское увлечение, — одобрительно говорю и пробую свой напиток. Губы в пенке и я провожу языком, собирая.
Ловлю его взгляд.
— А в рейс на замену хожу. Когда выпадает возможность. Люблю на дальняк! Можно подумать о чём-то. В дороге душой отдыхаю.
Я негодую:
— Весьма странный способ для отдыха. Я думала, вождение утомляет?
— Есть немного, — смущается он, — Но мысли в порядок приводит зато.
Думаю, мне бы сейчас не помешало привести в порядок свои. Может быть, тоже, отправиться в «дальнее плавание» на своих «четверых»? Где они там…
— Настя, я хотел извиниться за тот инцидент, — произносит Виктор, — Мне очень неловко.
«Ещё бы», — думаю я про себя. Но вслух убеждаю его:
— Всё в порядке. Я уже и забыла.
«Забыла, конечно», — упрямится мозг. Ведь я уйму раз вспоминала об этом! Сколько лет моих губ не касался никто, кроме мужа? Я уже и забыла, как это бывает. С другим.
— Да? — добавляет он тише, — А я вот никак не могу.
Я про себя улыбаюсь. И вдруг понимаю, о чём этот тип говорит. Обо мне! Он не может забыть этот наш… этот свой… поцелуй.
— Да что вы? — бросаю с ухмылкой, — Вы уж постарайтесь.
Он вздыхает.
— Стараюсь, — взгляд снова скользит по мне, быстро но многозначительно, — Это труднее, чем кажется.
«Это флирт?», — рассерженно думаю я. Если так, то он очень уж самонадеян. Не мой уровень! Точно, не мой.
— Ничем не могу вам помочь, — сокрушённо вздыхаю и пью. Пенка уже рассосалась, исчезла. И кофе остыл. А машины всё нет…
Кто-то стучит в боковую. Ещё одна дверца. Не с улицы, а изнутри гаража.
— Босс, готово, — говорит появившийся мастер. Коренастый и лысый мужик. Он будто не видит меня, игнорирует взглядом.
Мне становится даже обидно. Я тоже игнорю его! Смотрю снизу вверх на картину. Машина на ней раритетная. А человек за рулём приветственным жестом снимает цилиндр с головы.
— Ну вот, — объявляет мне Виктор. И в его ладони я вижу ключи.
Брелок на них красного цвета. Сердечко, где написано «Love». С тех пор, как Илья подарил, я его не меняла. А в этот момент резко думаю — нужно сменить!
— Спасибо огромное! — говорю с благодарностью.
Я, и правда, ему благодарна. Как бы много ни стоил ремонт! Я скучала по ней, и чужие машины казались совсем неудобными. Как одежда с чужого плеча.
— Рад, что смог вам помочь, — отзывается Виктор.
Я спешу уточнить:
— Сколько с меня?
Он отвечает:
— Не сколько.
Поднимаю глаза. Он серьёзен и взгляд, как прицел, устремлён на меня.
— В смысле? — трясу головой.
— Я же сказал, что ремонт за мой счёт, — говорит убеждённо.
Когда он такое сказал? В тот момент, когда я пребывала «в отключке», после его нападения?
— Нет, — возражаю я, — Так не пойдёт!
Сказав это, я достаю кошелёк. Озираюсь в поисках терминала. Или в этой конторе его просто нет? Что ж! Наличка имеется. Может, её и не хватит? Ничего! Я ещё привезу…
— Если у вас нет возможности оплатить картой, я могу оставить часть денег наличными…
— Настя, пожалуйста, — он делает шаг, и я пячусь назад.
Его превосходство не только в наличии мышц и значительном росте. Он голосом давит меня! Вынуждает молчать.
— Не хочу быть вашей должницей, — прихожу я в себя.
— Это в счёт извинений, — формулирует Виктор.
Но даже в этом обличье его джентльменская щедрость избыточна и неуместна.
Я что, содержанка? Я могу заплатить за себя! Кажется, мой внешний вид вполне соответствует статусу. Это всякие там малолетки ищут спонсоров. И выбирают мужчину по толщине кошелька!
— Не стоит, — бросаю с достоинством.
— Что не стоит? Извиняться? — в этот раз его улыбка выводит меня из себя.
— Извиняться как раз-таки стоит! — киваю в ответ, — Но не стоит платить!
— Пустяки, — снисходительно фыркает он.
Как подачку бросает! За кого он меня принимает? Этот слесарь с напыщенным видом! Смотрит так свысока, будто делает мне одолжение. Экий царственный жест!
Вынимаю купюры, кладу их на стол:
— Вот, это часть. Назовите мне полную сумму, и я привезу остальное на днях.
Виктор вздыхает, голова опускается, он ею качает с досадой. Смеётся в кулак:
— Вы всегда такая упрямая, Настя?
«Да», — говорю я себе. Я такая! Иначе нельзя. Иначе тебя опрокинут, растопчут, сомнут…
Подхожу к нему, делаю жест, открываю ладонь. Жду ключи от машины. Виктор смеётся и крепче сжимает кулак.
— Заберите деньги, и я отдам вам ключи, — произносит упрямо.
«Ах, так?», — возмущаюсь, вдыхаю поглубже.
— А если не заберу? — говорю ему с вызовом.
Он пожимает плечами, досадливо цокает:
— Тогда мне придётся оставить Фиат у себя. Буду ездить на нём, рассекать!
Представляю его за рулём своей ласточки. Он даже не влезет в неё!
— Виктор, у меня нет желания шутить! Отдайте ключи, — говорю напряжённо.
Он улыбается:
— Что ж, — а после подходит, берёт пачку денег, что я положила на стол, считает усиленно, — Этого мало!
— Я ещё привезу, — хмыкаю, будто у меня этих денег куры не клюют. А вообще-то… Ещё адвокату платить! Ещё детей нужно в школу собрать. Если Самойлов затянет с разводом…