Страница 12 из 122
По сцене медленно и страшно двигался огромный вязаный занавес, подминая под себя людей.
— Здорово! — прошептала Соня.
— Художник гениальный! — тихо сказал Потапов.
— Как фамилия? — спросила Сонечка.
Потапов забыл купить программку, поэтому прижал палец к губам и осуждающе покачал головой. Сонечка сконфуженно замолчала.
Когда Гамлет убил Полония и, мучаясь от сознания непоправимости содеянного, склонился над трупом, Потапов вздрогнул и с удивлением почувствовал, что у него прошел странный холодок по спине. Потапов видел фильм «Гамлет», но только вторую серию, поэтому смерть Полония была для него неожиданностью.
Все дальнейшее действие Потапов смотрел завороженно. радуясь тому, что сопереживает датскому принцу, и тому незнакомому ощущению, когда каждое слово, сказанное со сцены, отзывается холодком в спине.
В антракте он пошел в буфет, съел бутерброд, запил его лимонадом, и чувство холода в спине прошло. Потапов посмотрел на часы. Было без четверти девять.
«Затянули спектакль, — подумал Потапов. — Талантливо! Но затянули».
Он вдруг подумал о Наташе, и от этой мысли мучительно больно защемило сердце.
«Ехать!» — мысленно приказал себе Потапов. Он угостил Соню конфетами, вышел покурить, потом вернулся с сосредоточенным лицом.
— Соня, — сказал Потапов. — я сейчас домой звонил. Алешка заболел. Температура у парня. Сорок!
— Ой! — ахнула Соня.
— Ничего страшного, — сказал Потапов. — Грипп, наверное. Мне придется домой поехать… Вы уж извините кавалера.
— Да что за глупости? Конечно, поезжайте! — Соня сочувственно сжала руку Потапова и поцеловала его в щеку.
Потапов доехал до своего учреждения на метро, прошел в штаб народной дружины, взял красную повязку, расписался в журнале.
— Ваш участок — сквер и район кинотеатра, — сказал Потапову какой-то юноша, сидевший за столом. — Дежурить надо до двенадцати ночи.
— Я буду до часу ночи, — сказал Потапов.
— Ну что вы, — улыбнулся юноша. — Хватит и до двенадцати.
Потапов нацепил повязку, вышел из штаба и медленно пошел к стоянке такси. Он шел, дышал весенним воздухом и думал о Наташе. Дождавшись своей очереди на стоянке, Потапов сел в зеленую «Волгу», угостил водителя сигаретой и дрогнувшим голосом сказал:
— На Полянку, шеф!
Он звонил долго, со страхом прислушиваясь к шорохам за дверью и соображая, одна она дома или нет. Наконец замок щелкнул, и он увидел Наташу. Она, по-видимому, только что приняла ванну — на ней был полосатый халатик, волосы влажные, а на лбу осталось несколько капелек воды.
— Ты?!
— Я! — сказал Потапов и снял шапку. — Можешь меня прогнать, а можешь впустить.
Наташа несколько секунд смотрела на Потапова, потом вытерла тыльной стороной ладони капли со лба и тихо сказала:
— Входи.
За полгода квартира Наташи совсем не изменилась. Только появились новые шторы на окнах да большой телевизор в углу. Телевизор был включен.
Потапов снял пальто, вошел и остановился посреди комнаты. Наташа выключила телевизор, подошла к столу, взяла из пачки сигарету, закурила.
— Наташа, — тихо сказал Потапов, — дай мне, пожалуйста, по морде.
Она чуть-чуть улыбнулась.
— Ударь! — снова попросил Потапов. — А хочешь — постели в прихожей вместо коврика… — Он шагнул вперед и обнял ее. Она уткнула свое лицо в пиджак Потапова и тяжело вздохнула. Потапов стал тихо гладить ее влажные волосы.
— Почему исчез? Почему не приехал ни разу, не позвонил? — сказала Наташа и всхлипнула. — Как не совестно?
— Молчи, милая, — говорил Потапов и целовал ее голову. — Не говори сейчас ничего.
Потом они лежали в темноте, курили и говорили о всякой ерунде. Потом Потапов сел на кровати, нащупал рукой свои брюки, начал одеваться.
— Уже уходишь? — тихо спросила Наташа.
— Да! — коротко ответил Потапов.
— Побудь еще, — попросила Наташа.
— Не могу, милая. — сказал Потапов. — У меня внизу такси стучит.
Он сразу понял, что сморозил глупость. Наташа вскочила, и даже в темноте было видно, как побелело ее лицо.
— Сволочь! — сказала она. — Мерзавец!
— Ну что ты, что ты? — Зашнуровывая туфли, Потапов почувствовал, что краснеет. — Я же пошутил, глупенькая. Это шутка! Как в том анекдоте, помнишь?
— Убирайся! — крикнула Наташа.
— Ну хочешь, ударь меня! — сказал Потапов, надевая пиджак.
— Пошел к черту! — крикнула Наташа и уткнулась лицом в подушку.
— Жаль! — вздохнул Потапов, надевая пальто. — Жаль, что мы так прощаемся…
Он не стал ждать лифта, бегом спустился по лестнице. Зеленая «Волга» стояла у подъезда.
— Долго, товарищ, — заворчал водитель. — Мне в парк пора.
— Все будет в порядке, шеф, — сказал Потапов, закурил и угостил водителя сигаретой. — Все будет оплачено. Жми в Химки.
Он приехал домой в четверть двенадцатого. Люба и Алеша уже спали. Потапов прошел на кухню, включил газ. поставил чайник. Поедая приготовленный женой ужин, он просмотрел «Вечерку». Потом, слушая спортивный выпуск «Последних известий», выкурил сигарету.
Потом он разделся и лег. Люба проснулась, хмуро посмотрела на него.
— Заставили дежурить в дружине, — сказал Потапов. — Хотел тебя предупредить, звонил несколько раз, но все время было занято. Телефон что-то барахлит. Ты мастера не вызывала?
— В школе был? — спросила Люба.
— Был. Говорил с завучем. Все будет в порядке. Спи!
Люба еще раз хмуро посмотрела на Потапова, потом отвернулась к стене.
Потапов подвинул к себе будильник — было без пяти двенадцать. Он завел будильник, поставил стрелку звонка на семь. Несколько минут он полежал с открытыми глазами, глядя в потолок и ни о чем не думая, потом повернулся на правый бок и закрыл глаза.
Ровно в двенадцать часов ночи Потапов начал сон…
Хочу харчо!
Рассказ официанта
— Самое неприятное — это когда посетитель бестолковый попадается. Скажем, иностранец… Или который наш, но по-русски не понимает. Вот на днях приходит к нам в ресторан один старик… Кто он, не знаю. В общем, в тюбетейке и халате… Старый такой, лет ему восемьдесят, а может, и больше — они там долго живут… Сел за мой столик, повертел меню и говорит мне: «Хочу харчо!» Я вежливо говорю: «Нету харчо!» Он заулыбался, головой закивал, будто понял, и говорит: «Хочу харчо!» Я объясняю: «Нету харчо!.. Там в меню написано «харчо», но это не значит, что есть харчо. Меню старое!.. Прошлогоднее меню… Заказали мы новое меню, но из типографии пока не прислали… У них с бумагой перебои… Поэтому лежит пока старое меню, в котором есть харчо, а на самом деле нет харчо!..»
Все так ему понятно объяснил, вразумительно.
А он меня выслушал, языком поцокал и говорит: «Хочу харчо!»
Я объясняю: «Нету харчо! Нету, дедушка!.. Харчо из баранины делают, а баранину сегодня не завезли… Не прислали с базы баранину! Говядину прислали… Вернее, свинину. А насчет баранины наш директор звонил на базу тому директору, но тот директор уехал куда-то.
Так что с бараниной пока неясность. А без баранины — нельзя харчо!»
Вроде бы объяснил ему. понятней нельзя. Все растолковал. А он смотрит на меня своими восточными глазками и говорит: «Хочу харчо!» Я уже нервничаю, но объясняю: «Какое харчо, дед?! Что ты пристал? Харчо готовить надо уметь, а у нас сегодня не тот повар… Клягин сегодня работает, а не Цугульков! Клягин не умеет харчо!.. Он молодой еще, практикант!.. Он только яичницу умеет… А Цугульков, который умеет харчо, он отгул взял… У него жена рожает… Он, Цугульков, запил, потому что нервничает… А без Цугулькова никак нельзя харчо!»
Уж так я этому старику все разъяснил — и жестами, и руками… И про Цугулькова так понятно показал, как тот запил, и про жену, как она рожает… Даже вспотел от напряжения.
И он вроде бы понял. Головой закивал, руку мне пожал и говорит: «Хочу харчо!»
Я весь задрожал, но взял себя в руки, спокойно объясняю. «НЕТУ ХАРЧО! — кричу. — НЕТУ! НЕ НА ЧЕМ ГОТОВИТЬ ХАРЧО!.. ПЛИТА ПЕРЕГОРЕЛА!.. ЗАМКНУЛОСЬ ТАМ ЧТО-ТО!.. ПЛЮС НА МИНУС ЗАМКНУЛСЯ!.. СГОРЕЛА ПЛИТА К ЧЕРТОВОЙ БАБУШКЕ! А МОНТЕР ТОЛЬКО ЗАВТРА ПРИДЕТ, ЕСЛИ ПРИДЕТ… ЕСТЬ ВТОРАЯ ПЛИТА, НО НА НЕЙ НЕЛЬЗЯ ХАРЧО!.. ОНА НЕ ДЛЯ ХАРЧО ПЛИТА!.. ОНА САМА ПО СЕБЕ ПЛИТА!.. Кричу я, а сам про себя спокойно решаю, что если он еще раз скажет «Хочу харчо!», то я его убью.