Страница 121 из 149
Из кабины вылез молоденький недоумевающий шофер, открыл капот и стал копаться в моторе.
— С чего бы это? — говорил он, почесывая затылок. — Ехал, ехал — и вдруг! Совсем ведь новый мотор. Еще гарантия не кончилась.
Тут из мотора грузовика рядом с передним колесом выпала веревочная лестница. Человечки подхватили рюкзаки и ринулись внутрь. И вместе с ними, конечно, Вася.
— Быстрее, быстрее! — говорил маленький человечек в черном комбинезоне. Он стоял наверху.
Путники оказались в довольно уютной, хотя несколько замасленной комнате-мастерской. И как только они вошли, хозяин немедленно исчез. Через две минуты мотор снова запел песню, и они поехали.
Глава восемнадцатая
Почему мы, гарантийные, хорошо на свете живем
— Ничего не понимаю, — сказал Буре хозяину комнаты, когда тот вернулся. — Вы что, специально за нами ехали?
— А чего понимать-то? — ответил автомастер. — Увидел я знак, и все. И остановил машину.
— Но как?
— Да просто. Прекратил подачу бензина. А потом снова завел. Все путем. В первый раз, что ли?
— А что шофер?
— Он подумал — песчинка попала. Да мало ли что!
— А я вас знаю, — сказал Пылесосин. — Вы — Карданыч. Вы нас на дачу перевозили.
— И совсем нет. Я — Рессорыч. А Карданыча я знаю. Мы в одном парке работаем. Вы лучше скажите, кому куда.
Человечки назвали адреса.
— Все путем, — сказал Рессорыч. — Прокат холодильников на нашей улице. Радиозавод рядом. Карданыч туда ездит. Да и мастерская по ремонту пылесосов где-то по дороге будет. А вот вам куда? — обратился он к Буре.
— Поедете со мной? — спросил Буре у мышонка.
— Еще как!
— Тогда нам на улицу водопроводчика Петрова.
— Ладно, — согласился Рессорыч. — Только вам придется со мной поездить. Может, неделю. Может, две. Мы в тех краях редко бываем. Там заводов нет.
— А как вы в дом проберетесь? — спросил Холодилин.
— Проберутся, — сказал Говорит Москва. — Через балкон. Или через чердак. Или через вентиляцию. Или по антенне. А лучше всего ты им присоски свои отдай.
— И верно, — согласился Холодилин. — Держи, Иван Иванович.
— Ну что же, — сказал Буре, — давайте на всякий случай прощаться. Очень я к вам привык. Сдружился за это время. Я теперь как осиротею.
— Ничего, — успокоил его Пылесосин. — Может, кто у вас новый появится. В стиральной, например, машине приедет.
— То ли появится, то ли нет, — возразил Буре. — А потом, пока я к ним привыкну, пока подружусь, как с вами, им уже и уезжать пора.
— Не прав ты, Иван Иванович, — сказал Холодилин. — Почему мы, гарантийные, хорошо на свете живем? Да потому, что мы не привыкаем друг к другу, а сразу ладим. Мы к каждому мастеру подходим так, будто всю жизнь его знали. И не просто знали, а как хорошего человека. Верно, Рессорыч?
— А что? Все путем.
— А хочешь, Рессорыч, я тебе перочинный нож подарю? Или фонарик новенький?
— Нож-то мне ни к чему, — отвечал мастер. — А вот от фонарика я бы не отказался. Дари, коли не жаль.
А мотор все гудел и гудел. А дорога все бежала и бежала под колесами. Холодилин отвел Буре в сторону и сказал:
— У тебя, Иван Иванович, хорошее дело может выйти. Ведь до сих пор мыши с людьми не ладили. А ведь можно их помирить. Чем мыши, например, собак хуже? Или пчел?
— Понял, — сказал Иван Иванович. — Постараюсь.
А дорога все бежала и бежала назад. И становилась все короче и короче. Все путем.
Эпилог
Девочка Таня все излазила на даче. Но не нашла человечков. И грустно-прегрустно ей стало. И немножко совестно.
— Мама, — сказала она, — я больше не буду человечков искать. Ведь если они от меня прячутся, то знают почему. Пусть живут, как им хочется. Даже если их нет. Если они мне приснились.
И вдруг она увидела кончик белого листка, торчащего из-под холодильника. Девочка взяла его и прочитала:
НИКАКИХ ЧЕЛОВЕЧКОВ НЕТ. ЭТО ВСЕ ТЕБЕ ПРИСНИЛОСЬ. НО КОТЕНКА У МАМЫ НЕ ПРОСИ. И. И. БУРЕ.
И опять Иван Иванович жил в часах. Он, да Машка, да мышонок Вася. Замечательно они жили. Просто очень хорошо. Только Машка отличилась. Стала яйца нести. Нет чтобы свое гнездо свить, так, здрасте пожалуйста, начала из дома вылетать и по разным часам их раскладывать. Ничего не поделаешь — она же кукушка, а не курица. И в разных часах в разных квартирах стали птенцы выводиться.
Вот почему в современных домах среди современной мебели так много стало обыкновенных деревенских ходиков с кукушкой. Вы это тоже заметили?
ПРОЗА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ
Антонов,
или Как важно быть великим
Есть у меня в нашем подьезде один знакомый — сантехник, полужулик-полуалкаш.
Ваш новый водопроводный кран он старается подменить старым. Любой чужой шведский и гаечный ключ норовит засунуть к себе в сумку. Ни на одном рабочем месте больше двух месяцев не задерживается, отовсюду его гонят.
И никто о нем ничего хорошего не говорит Потому что он простой сантехник. Но как бы все изменилось, если бы он был знаменитым физиком или выдающимся поэтом.
При всех тех же его чертах его окружал бы совсем другой ореол.
И все его поступки получили бы совсем иную окраску.
Он нигде не может прижиться. Каких только мест работы он не менял. Он был мусорщиком, киномехаником, сторожем на складе валенок, истопником, осведомителем КГБ, приемщиком стеклотары.
Жил в Ярославле, Загорске, Москве, Пушкино, Воркуте, Мытищах, в Свиблове и на сто первом километре. И отовсюду его брезгливо гнали в три шеи.
Но как бы об этом можно было красиво написать, если бы он был депутатом Государственной думы или великим поэтом.
«Антонов хорошо знал народ. И немудрено: в каких только городах и деревнях он не побывал во время своей насыщенной событиями жизни. Он прекрасно знал быт Череповца, Загорска, Москвы и Санкт-Ленинграда.
Он овладел множеством профессий. Он был киномехаником в Кзыл-Орде. кочегаром в рудниках Воркуты, имел опасную работу со стеклом в Гусь-Хрустальном и постоянно находился под колпаком у КГБ.
О своих скитаниях по великой и столь любимой им России он очень красиво написал в каждому с детства известном стихотворении «Дали Родины»:
Антонов известный скандалист. Однажды он пришел домой на свою коммунальную кухню и увидел, что его соседка — светлый божий одуванчик в халатике — кипятит суп на его конфорке.
Антонов взял и вылили этот суп в раковину:
— Не будешь, старая дура, на мою плиту залезать!
Как нехорошо! Но если бы Антонов был депутатом, ну пусть знаменитым поэтом, этот факт получил бы другую окраску.
«Однажды измученный властями и усталый поэт вернулся в свою квартиру. Он вошел на кухню и увидел, что на его конфорке его соседка кипятит суп для своей собачки.
Другой бы не обратил бы на этот факт никакого внимания. Другой бы, но не АНТОНОВ! Он никогда не хотел чужого, но и своего он не мог уступить ни капли — будь то плита или его личная свобода. Его свободолюбивая натура взбунтовалась, и он на глазах у изумленной старухи вылил весь суп в раковину.
Об этом событии есть у него замечательные строчки:
Антонов, несмотря на свой возраст, не может пропустить ни одной женщины. Отношение у него к женщинам самое примитивное. Только бы за что-нибудь ухватить.