Страница 7 из 93
Бывают лица — сердце тает, настолько форма их чиста, и только сверху не хватает от фиги нежного листа. Душой своей, отзывчивой и чистой, других мы одобряем не вполне; весьма несимпатична в эгоистах к себе любовь сильнее, чем ко мне. Когда сидишь в собраньях шумных, язык пылает и горит; но люди делятся на умных и тех, кто много говорит. В стихах моих не музыка живет, а шутка, запеченная в банальности, ложащаяся грелкой на живот, болящий несварением реальности. Нельзя не злясь остаться прежним урчаще булькающим брюхом, когда соседствуешь с мятежным смятенно мечущимся духом. Жрец величав и строг, он ключ от тайн, творящихся на свете. а шут — раскрыт и прост, как луч, животворящий тайны эти. Несмотря на раздор между нами, невзирая, что столько нас разных, в обезьянах срослись мы корнями, но не все — в человекообразных. Жизнь не обходится без сук, в ней суки с нами пополам, и если б их не стало вдруг, пришлось бы ссучиваться нам. Слишком умных жизнь сама чешет с двух боков: горе им и от ума, и от мудаков. В эпоху страхов, сыска, рвения — храни надменность безмятежности; веревки самосохранения нам трут и душу и промежности. Пугаясь резких поворотов, он жил и мыслил прямиком, и даже в школе идиотов его считали мудаком. Чтобы плесень сытой скудости не ползла цвести в твой дом — из пруда житейской мудрости черпай только решетом. Есть люди: величава и чиста их личность, когда немы их уста; но только растворят они уста, на ум приходят срамные места. Люби своих друзей, но не греши, хваля их чересчур или зазря; не сами по себе мы хороши, а фону из гавна благодаря. Бесцветен, благонравен и безлик, я спрятан в скорлупу своей типичности; безликость есть отсутствие улик опасного наличия в нас личности. В года кошмаров, столь рутинных, что повседневных, словно бублики, страшней непуганых кретинов одни лишь путаные умники. Не меряйся сальным затасканным метром толпы, возглашающей славу и срам, ведь голос толпы, разносящийся ветром, сродни испускаемым ею ветрам. На людях часто отпечатаны истоки, давшие им вырасти; есть люди, пламенем зачатые, а есть рожденные от сырости.
Глава 7
УВЫ, НО ИСТИНА — БЛУДНИЦА
НИ С КЕМ ЕЙ ДОЛГО НЕ ЛЕЖИТСЯ
Я охладел к научным книжкам не потому, что стал ленив; ученья корень горек слишком, а плод, как правило, червив. Вырастили вместе свет и мрак атомного взрыва шампиньон. Боту сатана совсем не враг, а соавтор, друг и компаньон. В цинично-ханжеском столетии на всем цена и всюду сцена. Но дом. Но женщина. Но дети. Но запах сохнущего сена. Глубокая видна в природе связь, основанная Божьей бухгалтерией: материя от мысли родилась, а мысль — от спекуляции материей. Толпа естествоиспытателей на тайны жизни пялит взоры, а жизнь их шлет к ебене матери сквозь их могучие приборы. Дай голой правды нам, и только! Нагую истину, да-да! Но обе женщины, поскольку нагие лучше не всегда. По будущему мысленно скитаясь и дали различая понемногу, я вижу, как старательный китаец для негра ставит в Туле синагогу. Как сдоба пышет злоба дня, и нет ее прекрасней: а год спустя глядишь — херня, притом на постном масле. Очень дальняя дорога всех равняет без различия: как бердичевцам до Бога, так и Богу до Бердичева. Устарел язык Эзопа, стал прозрачен, как струя, отовсюду светит зопа, и не скроешь ни фуя.