СПИРИТ II

Я немного подождал. Удара за запретное слово не последовало. Значит, то, что я говорил, нужно было сказать.

— И в качестве проклятия нас, отрицательных, поразил скилл, несвойственный нашим делам. Эмпатия — то, что позволяло нам чувствовать боль всего на свете. Эмпаты начали сходить с ума, уничтожать своих, попадать под отлучение. И руководство АF решило изолировать всех, кто получал это проклятие. Тем более что чувствующий отрицательный за здрасте становился бойцом Спирита. Мы береглись как могли, но нет-нет да кто-то настигал опыт и в нагрузку скилл.

— Поэтому вы воюете машинами? — догадался Чак. — Чтобы не получать опыт?

— Да, в том числе. — согласился я. — Эмпатия — страшная болезнь. Это гибель надежд, карьеры, жизни в целом. Поэтому ваших… наших не убивают, а изолируют в лагерях, где подавляют спирит-способности.

— И такая болезнь поразила тебя? — констатировал Чак.

— Бедненький. Почувствовал всё, что натворил, выгнали из секты, да еще и котиком сделали. Ты, наверное, себя ненавидишь? — зло сыронизировала Эйни под неодобрительным взглядом Чака.

Я хотел было что-то ответить, но вдруг понял, что она более чем права…

То, что появление эмпатов стало закономерностью, не являлось секретом, но для перехода нужен был приток рейтинга. В моем случае такой рейтинг обеспечил «случайно забытый» цикл на груди Чака Альф. Герра знала, что я захочу его допросить, и потому вместо других видящих вызвала из отпуска именно меня, чтобы я получил этот самый рейтинг после гибели пленного.

Но зачем? Какой мотив убирать меня с дороги, если я и так никому не мешал? Поставить на мое место кого-нибудь своего? Вряд ли — я вполне её устраивал. Зачем?.. Этот вопрос крутился у меня в голове, и я чувствовал, что ответ где-то рядом, буквально на поверхности…

— Чак, как вы планировали найти твою бабушку?

— У меня маяк. Мне его сделали еще на Земле. — Маг показал мне мини-заклинание с болтающейся микросхемой внутри.

— А зачем вам поисковик, если у вас в группе есть видящая и вы могли бы и так ее найти? — Я говорил, и мне казалось, что я где-то близко к инсайду, что вот-вот — и пазл сойдется…

— Я не знаю. Может, чтобы не отсвечивать магией Спирита в вашем мире?

— Или чтобы найти того, кто может прятаться и от своих, и от чужих. Тот, кто дал вам маяк, хорошо себя знал. Эйни, ты можешь найти бабушку Чака предвидением? — обратился я к девушке.

Мой вопрос явно поставил ее в тупик.

— Я… Зачем тебе эта информация? — насторожилась она, однако тут же попробовала. Затем еще раз. Ничего не получилось.

— Чак, можно твой маяк? — спросил я.

— Он в последнее время сбоит, как будто не уверен в направлении, — ответил Чак, протягивая мне схему.

— Что ты, блин, делаешь? — закричала Эйни, — Он же убивал таких как мы!

— А мы — таких, как он, — тихо ответил маг.

Заклинание «маячок» легло в мою ладонь. Закрыв глаза, я воззвал к своему предвидению.

Она и вправду защищалась от своих и чужих. В видении я ожидал встретить кого угодно, только не ту, которую нас учили ненавидеть чуть ли не со школьных скамей инкубаторов. Самалит Альф, волчица, бабушка Чака Вульфена, Чака Альф и еще многих-многих Чаков в мультивселенной была слишком известна тут, на Терре. Я глянул на попаданцев, и в зеркальных глазницах шлемов увидел своё удивленное лицо и вставшую дыбом шерсть. Из видения на меня смотрела она…

Глава 19. Война ради войны

— А вы знаете, что Самалит Альф тут, на Терре, зовут по-другому? — произнес я, наблюдая, как фурри-волчица пробирается куда-то по подземным коммуникациям с группой боевиков.

Её команда, не больше взвода, в которой были фурри, полуфурри и люди, выглядела измученной и даже истощенной. Их бронекостюмы делились со мной картинами недавних боёв с, казалось, озверевшими в их отношении машинами. Тем не менее взвод шёл, уверенно выбирая направление. Сквозь бронестёкла шлемов блестели огоньки имплантатов. Впереди следовала разведка, проверявшая путь на наличие возможных мин, ловушек и следящих устройств, за ней — раненые, семеро лёгких и трое совсем тяжёлых, которых тащили на ботах-носилках. Замыкала колонну штурмовая группа. Волчица, сжимающая в руках лучевое ружьё, шла в разведгруппе. Она вела их, словно стаю. Это было сильным решением, но безрассудным, и про себя я уже прикинул его главный минус: если группе при встрече с врагом придется менять маршрут, разведка останется прикрывать, и командир будет связан боем, что не сулит остальным ничего хорошего. Но, возможно, я чего-то не знал про их скиллы…

Самалит Альф, властная волчица с Земли, тут, на Терре, была той самой первой и последней королевой Фуррилэнда — Алам. Я запомнил её лишь по пропагандистским роликам — кричащей, с красными от полопавшихся сосудов глазами, злой. Пропаганда подавала её как яркий пример животного, почему-то возомнившего себя ровней нам, людям, но сейчас на ней не было её излюбленного белого кителя с серебристым символом Фурриленда — отпечатком лапки животного. Сейчас на ней был боевой серый антропометричный костюм последнего поколения. И она всё еще сражалась на руинах своего мира, без надежды на победу. Война ради войны.

«Спирит, координаты видения, расстояние до нас?» — спросил я мысленно, но вместо ответа по воздуху проша пёстрая рябь, сопровождавшаяся белым шумом.

Она блокировала предвидение своих, потому что знала, что в новом мире вот уже много лет никому нельзя доверять, даже если он от Спирита.

— Её зовут Алам, — наконец произнёс я. — И это она правила Фуррилендом во время войны. Чак, твоя бабушка — самый опасный боец Спирита на этой планете и последняя королева зверолюдей.

Чак и Эйни смотрели на меня, пока я не поделился картинкой с их группой, а сам решил посмотреть немного назад во времени. Да, жизнь фурри-террориста не сладка, но группа выглядела так, будто только что попала под лучевое противостояние.

И верно. Время текло назад, показывая мне скриншоты и мувики — кусочки двигающихся картинок, в которых на группу Алам слетались, словно пчелы на мёд, боевые машины. Впрочем, бойцы были вооружены в разы лучше моих новых знакомых и не стеснялись использовать спирит-навыки. Дроны так и не смогли взять группу в кольцо, и, похоже, Самалит удалось вырваться, пусть и с потерями.

Но почему машины так точно знают, где искать? Мы гонялись за ней в Африке, в Южной Америке, а сейчас вот так просто обнаружили её тут?

Мне почему-то казалось, что она совсем недалеко.

— Спирит, а почему машины так точны? — задал я вопрос предвидению.

Ответ ошарашил:

«У них тоже есть маячки, как и у Чака»

— Откуда?

И перед моими глазами предстала картина. Фурри-собака породы овчарка болтался на серебристых подвесных цепях в такой же комнате допроса, откуда мне посчастливилось сбежать. Он был обращен в Спирит совсем недавно и не был настолько фанатичен, как тот же Чак Альф. Перед ним кто-то стоял, но я его не видел — стоявшего скрывал паритет. Однако взгляд собакена то и дело концентрировался в одной и той же точке пространства. Ему задавали вопросы, он отвечал. Все правильно: все хотят жить, любой ценой, и этот пёс цеплялся за любую возможность выжить. Картинка была смазанной и нечеткой, но я успел рассмотреть жетон, висевший на окровавленной спекшейся корке, что покрывала его грудь. На жетоне было вдавлено имя: Длиза.

Я понял, что мне пытается показать Спирит. Именно он раскрыл офицерам AF, что у их группы был специальный маяк, на основе которого в департаменте боевой магии были созданы копии. Они-то и направляли боевые машины прямо к Алам.

— Господа иномирцы, вашей Самалит грозят реальные проблемы. Некий Длиза проболтался о следящем маячке, и теперь все машины Терры корректируют свои маршруты с предполагаемым маршрутом королевы, — проговорил я, вырвав Эйни из её видения.