Страница 13 из 14
– Ну теперь она и знаться со мной не пожелает! – приговаривал он со счастливым смехом. – Ведь я всего лишь гора мышц.
У Майвы хватило сил опуститься на колени у изножья кровати и принудить к тому же Ивану, чтобы вместе прочитать по четкам с десяток благодарственных молитв. Господи, благодарим тебя. Симона же пошла дальше. Она умудрилась отложить немного денег – ведь в силу возраста она уже не работала на сборе тростника, зато стала присматривать за детьми одной семейной пары мулатов, живущих в Дурно. Получала она теперь больше и могла позволить себе купить крабовый паштет и даже «мраморный» торт на заказ. Маленькую столовую она украсила цветами и пригласила всю окрестную молодежь на вечеринку. Стали крутить местные хиты стиля зук[38] и танцевали до самого утра. Никого не шокировал тот факт, что Иван с Иваной танцевали только друг с другом. Их с детства помнили неразлучниками. Был один случай, известный всем, – близнецам тогда было лет по десять, когда в Морн д’О приехала знаменитая группа барабанщиков и дала концерт на главной площади. Был среди них и Люка Картон, слава которого достигла грандиозного масштаба, так что все называли его просто «мэтр». Во время перерыва Иван дерзко подошел к ударным и засадил такое забористое соло, что его сестра кинулась в пляс, задирая свои юбочки выше колен к пущему удовольствию восторженных зрителей.
– Кто это научил тебя играть на ка[39]? – спросил пораженный Картон.
– А никто, – бросил Иван с залихватским видом.
Симона поспешила ему на помощь:
– Это у него в крови. Его отец – знаменитый музыкант в Мали.
– Кто, Салиф Кейта? – спросил Картон, потому что знал несколько малийских коллег.
Два года тому назад он ездил по приглашению на фестиваль в Мали и слышал, что Кейта отправился в очередной тур на Карибы.
А второе грандиозное событие заключалось в том, что Симона наконец-то получила долгожданный ответ от Лансана; письмо пришло из Канады, из Монреаля. В нем Лансана рассказывал о трагических событиях, которые перевернули всю его жизнь, и объяснял свое долгое молчание. После смерти полковника Каддафи его вооруженные до зубов банды наводнили Мали и продвинулись до самой столицы, Бамако. А в своей штаб-квартире в Кидале, которую они устроили в мечети Эль-Акбар, пришельцы заявили о своем намерении изменить образ жизни страны и восстановить «истинную религию». Кончилось время, утверждали они, когда люди поклонялись идолам и хранили древние рукописи, собранные в течение веков, как святыню. И, самое главное, кончилось время, когда дозволялось петь, танцевать и исполнять музыку. Ибо Господу приятна тишина, и это Закон.
И вот однажды в студию звукозаписи, в которую Лансана вложил большие деньги, ворвались наемники и разгромили все подчистую, а потом набросились на забившегося в угол бедного Лансана и ушли, только посчитав, что прикончили его. Однако к нему пришли соседи и отвезли в больницу, где ему пришлось провести полгода, а тем временем на юге и севере страны происходили самые чудовищные события. И как только он поправился, то, опасаясь худшего, решил эмигрировать в Канаду, где у него как музыканта была прекрасная репутация. Встретили его с распростертыми объятиями. Но он больше не хочет оставаться в Канаде, а собирается вернуться в Мали, чтобы вступить в ряды Сопротивления. Сейчас бегство казалось ему малодушным поступком. Следует набраться мужества и попытаться сокрушить тех, кто причинил столько зла. Он никогда не переставал думать о своих детях, но, конечно, никак не мог позвать их к себе в Мали, пока все эти неприятности не закончатся.
– Я не знаю, сколько времени это займет, – писал он. – Может быть, полгода, а может, десять лет. Но одно я скажу точно: я пришлю им билеты на самолет.
К письму Лансана приложил фотографию, взглянув на которую Симона расплакалась. Облик ее любовника изменился до неузнаваемости: тощий, словно иссохшая ветка, завернутая в широченные одежды, с седыми, поредевшими волосами, с изборожденными морщинами лицом… Он стоял, опираясь своим крупным, но немощным телом на две английские трости. Время его не пощадило.
А Иван и Ивана лишь равнодушно взглянули на снимок. Они грезили об отце в далеком детстве, ведь в детстве семья представляется нам магическим кругом, находясь в центре которого мы защищены от всех напастей. А сейчас, положа руку на сердце, у них не было ни малейшего желания расставаться с матерью, которую они считали жертвой жестокой судьбы. И еще меньше им хотелось отправляться в Мали – далекую африканскую страну, с которой их не роднила ни религия, ни общий язык. Им приходилось слышать, что в Мали, как и в других странах Африки, люди говорят не на одном языке, как, скажем, во Франции или Англии, но на десятке разных, да еще существует около сотни наречий и диалектов. То есть сосед не понимает соседа. Что они будут делать в этом бардаке? И вообще Ивана считала, что достигла возраста, когда должна попытаться облегчить жизнь своей матери. Она по-прежнему колебалась между двумя профессиями: медсестры, чтобы помогать немощным беднякам, или служащей полиции, чтобы защищать их. В результате она решила обратиться в Центр профориентации в Дурно. В отличие от школы в Ослиной Спине, лицею Дурно повезло, и он не был полностью разрушен ураганом «Хьюго». Что было необходимо отстроить заново, так это новейшие корпуса, которые сейчас представляли собой разномастный ансамбль деревянных строений вокруг покрытого битумом двора. Там и сям грустили одинокие деревья – гондурасские кешью да несколько эбеновых. Сотрудница, занимающаяся выпускниками, молодая француженка с иссушенной слишком сильным загаром кожей, сочувственно глядела на Ивану.
– Значит, вы никогда не покидали Гваделупу и получили образование только в Ослиной Спине!
Несколько задетая ее тоном, Ивана стала объяснять, что ей удалось немало попутешествовать. Например, она много раз бывала на Мартинике, дважды в Гвиане и даже один раз – на Гаити.
– Но почему вы зациклились именно на этих двух профессиях – полицейский или медсестра? – продолжала спрашивать женщина. – У вас диплом с отличием, и вы могли бы продолжить обучение в престижном университете.
Ивана с живостью замотала головой. Нет, ее не интересуют всякие такие профессии, «престижные». Она хочет служить людям, именно служить таким же обездоленным, как она сама.
– Тогда мое мнение – лучше вам пойти в полицию, это позволит вам лучше познать окружающий мир. Во Франции есть прекрасные школы полицейских.
Ивана встревожилась; у нее и в мыслях не было ехать во Францию на свой страх и риск. Только если ее будет сопровождать родной брат.
– Брат? – удивленно переспросила сотрудница.
– Да, мой брат-близнец.
Женщина сделала успокаивающий жест:
– Он тоже может обучиться какому-то ремеслу.
– Да, но какому?
– Это зависит от спроса. Вам нужно обратиться в центр занятости.
Однако человек предполагает, а Бог располагает. Собеседование было назначено, но не состоялось, потому что через несколько дней после этого разговора умерла старая Майва. В последнее время она все чаще просила Симону выносить ее кресло во двор, где она грелась в тепле и в братских объятиях «Доброго генерала Солнце»[40].
Как-то в полдень, когда Симона вернулась домой в обеденный перерыв, она увидела мать, распростертую на земле. Возможно, старушка решила встать и пойти без посторонней помощи… Бедняжка споткнулась о камень и теперь лежала головой в луже крови. Пока Симона позвала на помощь соседей, пока сбегала за доктором Бердогалем, единственным, кто не интересовался сразу платой за услуги, Майва и померла, успев, однако, плача шепнуть на ухо дочери: «Хорошенько следи за Иваном и Иваной. Сегодня ночью я снова видела во сне их обоих в кровавом мареве».
Симона не ожидала, что ее горе будет настолько глубоким, ведь она была уверена, что не любит мать – та вечно хмурилась, что бы ни предпринимала дочь, что бы ни затевала. Единственное, что их объединяло, это общая страсть к музыке, к красоте мелодий, которые они вместе разучивали в хоре. Надо сказать, что Иван с Иваной тоже были изумлены своей реакцией. Оба они рыдали, хотя бабушка была единственным человеком, который относился к ним как к настоящим преступникам, считая, что порок гнездится у них в самых генах. Этого они ей забыть не могли.
38
Стиль танцевальной ритмической музыки, сложившийся в первой половине 1980-х годов на Карибских островах.
39
Традиционный гваделупский ударный инструмент.
40
Роман Жака-Стефена Алексиса, гаитянского писателя-прозаика и политика-коммуниста (1922–1961).