Пешка

Лев учтиво кивнул старушке:

– Пани Козак.

Та, не отрываясь от чтения, поздоровалась:

– Барон.

Барон мягкой походкой прошёл к дивану и плюхнулся в кресло, отодвинул крышку на подлокотнике, нажал кнопку, и кресло завибрировало.

– Как же я устал, – выдохнул он, прикрывая веки.

На экране одни мужчины в фетровых шляпах и на летящей между домов машине гнались за другими мужчинами в фетровых шляпах и на летящей машине, стреляли друг в друга из ручных пулемётов.

Опять звонок и лампочка, Клим нажал кнопку.

Стук каблучков по коридору и в зале возникла китаянка, особа столь красивая, что казалось, от неё самой исходит нежный волнующий свет.

– Климушка! Господа, доброго вечерочка, – прожурчала она, мило картавя. Потрепала за щёки подплывшего Самсона. – Ты мой рыженький пухляш, пусечка моя.

Старушка не ответила. Барон вскочил, поклонился:

– Панна Юи, рад видеть.

Юи прошла и присела на краешек пуфика у дивана. Клим рассмотрел её. Безупречная осанка, тонкие черты лица, кожа цвета слоновой кости, жгучая брюнетка, изящные руки. Одета в красное платье по колено, европейское, но с восточными мотивами. Клим уловил еле заметный аромат дорогих французских духов. Китайская принцесса, да и только. Почему-то мучительно захотелось спелых груш.

Китаянка защебетала милым детским голоском. Она жаловалась на какую-то войну, связанный с этим дефицит, грубость лавочника, вечные пробки на воздушных трассах, рост цен на целлулоид, ещё что-то… Самсон кружился вокруг неё, ласкаясь и мурлыча от удовольствия.

Снова звонок, и снова Клим нажал кнопку. Послышались шлёпающие шаги. В комнату вбежал высокий худой парень в хулиганском картузе, красном спортивном костюме с белыми полосами, на ногах мягкие туфли для тенниса. На запястье сверкнули золотые часы. В зубах папироса. Самсон лениво зевнул.

– Босс! Честная публика! – откозырял малый и поставил на барный стол бумажный пакет, набитый продуктами. – Пармской ветчины принёс, как заказывали, и ещё по мелочи.

– Сяо Глебка, привет! – помахала изящной ручкой китаянка.

– Сынок, сними головной убор в помещении, – проскрипела Олимпиада Родионовна с лестницы.

– Прости засранца, бабуль! Мамка не научила.... – Он сдёрнул кепи, по голове рассыпались рыжие кудри. Спортсмен взял из холодильника банку кофейного напитка, откупорил ключом, прошёл к роялю и плюхнулся на табуретку.

Клим закурил следующую сигарету. На экране героиня, что была в начале фильма, отвесила звонкую пощёчину мужчине. «Никогда! Слышишь? Никогда больше не смей появляться в.. В этом доме!» – прокричала она, вытолкала его за порог и хлопнула дверью.

– Совсем Ангорская подурнела, играет из рук вон плохо, – заметил барон.

Юи защебетала про то, как слава кружит голову, что два Орфея явно пошли ей не на пользу, что она сдала, и это заметно даже невооружённым глазом, а в наше время женщина не имеет права так себя запускать…

Стоявший на столике возле дивана телефон зазвонил. Клим поднял трубку. Жующий молодой мужской голос осведомился:

– Хозяин, тут Мендельсон припёрся, – и шёпотом добавил, – С лифтом как обычно?

Клим задумался, но не нашелся, что ответить. В трубке послышались гудки.

Актриса на экране била посуду, рыдала, рвала в клочья фотографии, и снова рыдала.

– И это фильм категории «А», – с отвращением произнёс барон.

– Кинишко крутится, червонцы мутятся, – осклабился Глебка.

В дверь позвонили. Клим нажал кнопку. В коридоре послышались тяжёлые шаркающие шаги. Занимая всю ширину дверного проёма, показалась неохватных размеров фигура в мятом костюме. Самсон бросился Климу подмышку. Фигура рывком ослабила галстук, плюхнулась на стул возле входа, и рьяно обмахиваясь шляпой, взмолилась:

– Воды! Помираю…

– Собаке собачья смерть! – выкрикнул Глеб из-за рояля.

– Нинлао Мендельсон! Как ваша подагра? – не шелохнувшись, расплылась в улыбке китаянка.

– Пан майор! – не вставая с кресла, поздоровался барон.

Старушка молча перелистнула страницу.

Тучный Мендельсон открытым ртом со свистом втягивал воздух, лицо его стало пунцовым, градом катил пот со лба, казалось, он и вправду сейчас «помрёт».

Щёлкнул замок входной двери. Едва слышные шаги прошелестели по коридору. Вошла горничная в белом переднике с кружевной гарнировкой и чепце, спрятала невзрачную сумочку куда-то вниз под барную стойку, налила стакан воды из кувшина и поднесла его задыхающемуся толстяку. Тот жадно выхлебал весь стакан и попросил ещё.

В фильме Ангорская снова обливалась слезами, в этот раз пытаясь соединить разорванные клочки фотографии.

– Право слово, настоящий плач Ярославны, – съязвил барон.

– Смотрите «Одинокую звезду»? – сказал с одышкой Мендельсон. – Это кстати…

– Сейчас начнёт оформлять, – протянул Глеб.

– Нинлао Мендельсон, вы всегда приносите дурные вести. Нельзя ли в другой раз? – укоризненно отчитала Юи.

Горничная бесшумно поднесла толстяку второй стакан.

– Не могу, душечка. Не смею! В другой раз меня может и не быть, ни тут, ни где бы то ещё. Всё из-за проклятущей дуры, – Мендельсон ткнул мясистым пальцем в экран. – Чего ей не сиделось…

Самсон забрался Климу на живот, распластался во всю ширину своей рыжей тушки, зажмурился и стал коготками перебирать по бархатному халату.

– Итак, дамы и господа, на сцене появляется потерпевшая Ангорская, – торжественно провозгласил Глеб, вскочил из-за рояля и переместился на барный табурет.

– Потерпевший здесь я, – ударил себя в грудь Мендельсон. – Всё ж было у бабы. Упакована во! – он взмахнул пухлой ладонью над макушкой. – А теперь моя песенка спета. И всё из-за неё! Как пить дать останусь без пенсиона. Да ещё с позором могут выгнать. Или того хуже, за саботаж… суши сухари, – Мендельсон охнул и в ужасе выпучил глаза.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.