Молитвы Розы

Утром после той ночи Семен никуда не уехал как хотел, а пошел на свою смену в хлебозавод, развозить хлеб. Когда к полудню вернулся домой отец застал его у порога.

Ты где всю ночь ходил? – тяжелые руки Василия схватились в собственные крепкие бока.

Не спалось, ходил на море.

Ладно, дело молодое. Проходи давай, разговор есть. – Семен прошел в дом, сел у только затопленной печки, на которой шумела жаровня с молодой картошкой. – поеду землю под вас с Розой просить. Пусть выдаст наше государство. Думаю положено, раз троих сыновей в армию то отправил, на войне служили….

Так Сема не воевал ведь. – перебила Фиала.

В годы войны служил. Виноват что не под пулями? Ерунда все это. Старший сын герой войны, средний погиб, я чуть не погиб. Мало? Пусть отдельно живут.

Только сложилось все иначе. О чем Роза узнает позже. А вот Семен воодушевленный отдельным жильем с девушкой, которая вот только-только запала в душу. Он и пошел к Розе после разговора с отцом, рассказал все как было и с ней порешали ничего более не отменять.

Следующее в цепочке воспоминаний была роспись Розы с Семеном. Она стояла в бирюзовом костюме двойка с блестящими синтетическими нитями в ткани. Костюм достала Татьяна у старых знакомых поносить Розе на один день. Ни семья Молокотиных ни ее собственная о свадебном платье не позаботились. «Еще тогда следовало понимать, что меня ждет. Что за жених, что невесту нарядом обеспечить не может?» Роза все прокручивает в уме маленькие знаки о будущем неудачном браке, которые не замечала. Это все потом, а тогда, что Семен пришел к ней с суждением об удачном истечение событий, что их свела судьба мол отказываться нет толку, раз они не против быть друг с другом значит тому и быть. Обещал об отдельном жилье, ведь их родительский никуда не годился для семьи и детей, это был старый деревянный дом, с маленькими окнами, которые заколачивали досками по краям чтоб не продувало.

«Что за мужик что слово свое держать не смогу, то передумал жениться, то передумал не жениться?» Спустя три месяца жизни с Семеном она узнает что не видать им отдельной площади. Роза подсушила семейный скандал опять около адлерской земли от чего все беды пошли.

После женитьбы молодых, Розу устроили на работу в совхоз, где положена было выделить жилплощадь. Однако проблема заключалось в том, что бездетным давали только коммуналку, только и коммуналка не оказалась в Мацесте, и Розе за недолгую службу поставили в очередь пока освободиться что-нибудь. Отказ получил и Семен за имением семей выделенной ранее участка в Адлере на переселение. Услышав причину отказа, Семен тут же пошел к отцу и тот в порыве спешки пообещал переписать уже наконец-то эту землю как положено по закону и оставить обязательства переехать в болотистый Адлер и передать этот долг сыну.

Ты сказал для меня земля, так что передумал? – женатый возмужалый Семен рвал глотку у курятника. Отец с матерью стояли скрестив руки на груди. – Разве не так было? Разве мы не должны были съехать и строить дом.

Я со свекровью 18 лет жила, вы чтоль особенные? Какие нежные, уединиться хотят. – Фиала подбирала самые постыдные упреки для Семена, ведь он меньше всего хотел выглядеть увлеченным женой мужчиной, это не придаст ему мужественности.

Что? Что? Это что за дом? Дом прогнил, осел с одной стороны, как здесь детей растить?

Ну, ну, нос к небу поднял, глянь-ка на него. Сам рос в этом доме, что не дорос? Мы с матерью в еще худших условиях росли. А вам каменный дом подавай, мы-то со старухой тут останемся гнить.

Все ясно с вами, обманули значит…

Не боись сынок, помрем скоро и тебе достанется земля, поживешь с жёнушкой.

Ну что ты позволяешь бабе твоим разумом управлять. Сема, разве этому тебя учили? – Фиала погладила Семену по спине успокаивая, пока тот окончательно не отвернулся от них. Ты хоть раз видел чтобы я твоему отцу что-то приказывал, учил уму разуму, или тайно настраивал против кого-то? И ты своей не позволяй, это же она тебя прислала правда ведь?

Семен смотрел на разгневанного отца, тот был не доволен Семеном, а вот мать была так близка к нему, он хотел её похвалы, одобрения. А похвалу заработаешь оправдывая ожидания.

Да, матушка, ты права. Будь как будет, что тут уже. Не будем больше.

Так Роза сама не зная стала виновницей семейного скандала с дележей имущества, но к ней никто не возвратился с этим вопросом, и не собирался никто, Василий с Фиалой знали Роза не имеет отношение к требованиям Семены, дом маленький, стены тонкие.

Розе было обидно, не зная как проучить или донести до Семена его отвратительный поступок, она ходила несколько дней с обиженным лицом, отвечала сквозь зубы, не обедала с ним, спала к нему спиной. Семен в душе не ведал что с Розой такое а Фиале с Василием было все равно на ее физиономию. Понимая, что Семен не переживает за ее обиженное настроение, Роза сама забыла об обиде и перестала так делать. Смиренность удел обидчивых.

После той сцены у курятника, Роза больше не вникала в грандиозные планы и обещания Семена. Ни его желания поехать на север заработать денег на стройке городов, ни его планы делать карьеру в хлебзаводе, так сказать выслужиться перед начальством. Бедолага ничего умнее не нашел, как просто рано пойти на работу и поздно уходить со смены. Семен просто сидела у служебного входа пока ждал открытия, а после смены просто ходил и мозолил глаза без толку. Но кто ждет тот дожидается, однажды Леван Рамазанович, начальник бригады водителей, увидел его в коридорах пекарни, позвал к себе.

Сема, ты задержался на работе или дела какие личные? – спросил тот.

Задержался Леван Рама…

Ну раз тактоварища подмени со второй смены. У него что-то в семье. – Леван просил авторитетно, отказать стыдно. Да и зачем отказывать, он, Семен уже как пятый день так ошивается после утренней смены.

Конечно подменю Леван Рама…

Ну так беги в автопарк, Алексей все расскажет.

Вечером придя домой скрюченный в спине, Семен окончательно решил, карьера ему не нужна.

Как ишак таскал на себя мешки. Он мне сказал водителя сменить, а те меня разгружать мешки с мукой. – Он был крайне недоволен понижением на полсмены. – Они мне даже не оплатят, мне оно надо горбатиться за дополнительный выходной? Нет Роза Георгиевна, не сможете разубедить. Я вот что поняла за эти четыре часа. Туда. – Указывая вверх большим пальцем Семен твердил. – Туда, такие простые не попадают. Там все свои, вон глянь сама, одни кумовья да сваты. Не желаю на этих пахать чтобы на моей шее. хлопая характерно по своему затылку. Они делали карьеру. Нееет Роза Георгиевна, тут все было ясно, я-то дурак, думал коммунизм, равноправье, а они что, меня в грузчики. Тьфу. Чему их могут в этих университьетьях учить? – Странно выговаривая слово «университет» Семен смягчал буквы Т. – Ничему. Поработать с народом – вот тебе и знания.

Потом Семен собирался обратиться в сельсовет для получения жилплощади, но никуда так и не обратился, сам себе давая ответ на свое собственное обращение «Не, не положено. У нас и так 2 участка и жилой дом. Какой толк мозолить ноги».

Но вот однажды, когда он грозился построить перед домами две комнаты чтобы курортников заселять или самими жить, Роза почти поверила. Семен измерил шагами двор от холма с лево и до соседей с право, убрал все прогнившие доски, что Василий воровал, где мог, срубы от деревьев, которые росли там же когда-то. Другой строительный мусор кирпичи, двери, оконные рамы, все что они таскали из заброшенных, не крепко закрытых домов. Но на этом все, после расчистки, он постоял, посмотрел, почесал подбородок, и больше не вспоминал. Свое решение он не озвучил, потому что ему было лень, не мог же он так объяснить. Семен решил, что потребуется много времени и сил, а так они и не плохо живут.

Восемь соток земли, где располагается дом Молокотиных не полностью на равнине и пригодный к обработке. Проходя мимо дома, мы бы увидели холм с правой стороны от нас. Одна стена дома полностью смотрит на этот холм, в этой части дома окон нет. Было раньше, но его заколотили, так как света почти нет а холод зимой был пронзающий. Переднее окно дома из комнаты Розы и Семена, где с двадцати лет проживал Семен, смотрит на улицу и во двор. Расстояние от окна до забора 14 шагов Семена.