Уцененный принц

— Я не понял, что ты имел в виду под «ляпнуть»? Что, я совсем уже идиот в твоих глазах?

— Я просто предупредить хочу, что бы ты на теплый прием и задушевный разговор с Роном не рассчитывал! Он согласился с тобой говорить явно не по своей воле. Видимо, Эльриан как-то убедил. У Ронгвальда такое лицо было, когда он со мной говорил в последний раз! Мне казалось, что с трудом сдерживается, что бы мне в морду не дать. И, явно, второго шанса у нас не будет! Так что хорошо продумай весь разговор, мы его с тобой можем даже прорепетировать! Чтобы осечки не было.

— Хорошо, понял. Ждем роды у императрицы.

— Знаешь, что я еще вспомнил? Рон прямо сказал, что зря мы смерть Ингрид не расследовали. Прямо так и сказал, ничего рассказывать не буду, показания моих друзей у вас имеются, вряд их мягче допрашивали, чем его, и упомянул, что лучше бы расследовали смерть его матери, пока сиделка еще жива. Так что, наверное, надо расследовать. Хотя бы попытаться. И еще, это тебе, для того что бы понять, почему Рон так на тебя зол. Так сказать не слова, а материальное свидетельство. Заключение исследования тканей из нагноения у Рона на спине, того, что оперировали. Читай.

Рейджен взял заключение гистологического исследования операционного материала. Прочел, перечитал. Непонимающе повернулся к брату.

— Это что? Как в ране уголь мог оказаться?

— Просто. Выжгли. Сверху зажило, а внутри все сожжено. Вплоть до кости. А ты его с этим в крепость, в каменный мешок, к родителю твоей второй женушки. Даже медикам не показал. Представляешь, каково ему было? А теперь там часть лопатки удалили, костьотмерла, все вокруг воспалилось, часть мышц тоже сожжена, часть крепить не на чем. Через год повторно оперировать будут, сейчас мышцы новые растят. А из-за этого у Рона вся спина и плечи перекошены, впечатление такое, что горб растет. Вот так-то.

— Но я же не знал, не предполагал, что Драмм мое разрешение допрашивать Рона так воспримет! Он же без моего согласия даже допрашивать его права не имел!

— Вот перед ним, а не передо мной и оправдывайся. Что ты имел ввиду. Рон-то считает, что это ты на все согласие дал! Как и на продажу его в рабство на Обене. Думай!

***

Альберт не стал терять времени, прекрасно понимая, что Карус не бросит попыток выкрасть последнего представителя династии Гродтонов, поэтому поехал проверить, как выполнена его команда усилить охрану и, заодно, посмотреть на парня своими глазами. Прибыл в госпиталь без предупреждения, инкогнито, прошел по пропуску Норы, который она ему одолжила, и был обрадован отказом охранника, который усмотрел, что на пропуск на женское имя, пустить его в палату. Пришлось светить чип. Протектора пропустили сразу. Обхода врача еще не было, поэтому все четверо пациентов находились в палате. Альберт обвел всех взглядом, увидел знакомое лицо, старого конюха, поздоровался, спросил, когда он думает вернуться на работу, уточнив, что, естественно не на тяжелую, а для присмотра за молодняком. Уточнил, человеческим. Конюх расплылся в улыбке, сказал, что как выпишут, так сразу, соскучился по лошадкам, Альберт попросил не торопиться, вначале поправиться, а потом уже с новыми силами приступить к работе. С неудовольствием бросив взгляд на журналиста, известного в районе своими провокационными статьями. Приветливо кивнул третьему, незнакомому мужику, и обратил взгляд на молодого парнишку с ногой в фиксирующем аппарате. Совсем мальчишка, смотрит настороженно, слегка испуганно.

— Габриэль? — спокойно спросил он у парня.

— Да, — неуверенно отозвался юноша.

— Я дед Элеоноры. Пришел вот, посмотреть, как тебя устроили.

— Спасибо, все хорошо, только пока вставать не разрешают.

— Ну, это естественно, наверное, сегодня после осмотра разрешат!

В этот момент беседу прервало появление врача и медсестры, толкающей столик для перевязок. Альберт на время покинул палату. В это время раздался сигнал коммфона. Эльриан. Прилетел. Быстро! Услышав, что зять уже в челноке и вот-вот приземлится, сообщил, что он в больнице, как раз выясняет сроки и перспективы лечения молодого человека, так как предпочитает забрать его из больницы как можно раньше. Все-таки безопасность в клинике полностью обеспечить невозможно, даже в отдельной палате. Он ждет зятя у себя, в резиденции, потом будут решать, что делать, вместе.

Врач быстро появился, медсестра укатила столик, ходячие пациенты потянулись к перевязочной. Альберт подошел к врачу, представился, попросил объяснить состояние пациента и сроки его пребывания на койке. Довольно молодой травматолог пояснил, что в принципе, больного можно отпустить в хорошие условия уже завтра, сегодня он попробует встать на ноги, на костылях, завтра сделают контрольное МРТ и, если все хорошо, то можно отпустить домой на две недели, потом контрольный осмотр. Уход за аппаратом несложный, справится любой, более-менее квалифицированный медицинский работник. Альберт поблагодарил и прошел к пациенту.

— Габриэль, — пользуясь тем, что соседи на перевязках, Альберт решил говорить открыто, — я тебя попрошу быть очень осторожным с соседями. Особенно с тем, у которого рука. Он журналист с довольно скандальной репутацией, если хоть что-то о тебе заподозрит, может раздуть сенсацию, а огласка тебе опасна. Так что, я надеюсь, ты ничего про себя не рассказал? Можешь говорить открыто, мне известна твоя настоящая фамилия!

Габриэль покраснел, и тихо ответил: — Нет, я никому, даже в монастыре ничего не рассказал. Бабушка мне все объяснила, после того, как свозила к отцу попрощаться.

— Твой отец жив??

— Он умер на следующий день после нашей встречи, — парень всхлипнул, — я же всю жизнь считал, что круглый сирота, только переживал, почему меня не разрешают усыновлять, чем я плох! А оказалось, что и отец жив, и бабушек две, а я все время один… Отец, правда, парализован был, 15 лет лежал неподвижно, за ним бабушка Наира ухаживала. Но все равно, отец!

— Да, ситуация! И не привезти тебя, попрощаться, нельзя было, и выдали вы себя этим визитом. Вот они и искать тебя стали, и нашли. Не надо было бабушке с тобой ездить. Надо было одного отправить, неужели бы не долетел? А тут бы из монастыря встретили!

— Бабушка она такая, все контролировать хочет. Пока я учился, она почти каждый день меня проверяла. Не дай бог удовлетворительно получить! Теперь-то я понимаю, почему. А раньше думал, она меня просто невзлюбила почему-то и поэтому изводит. Я же не знал, что она — бабушка! Я уверен, она скоро примчится, заберет меня, еще куда-нибудь спрячет!

— Нет, вряд ли ей это удастся. Вычислят. Слишком мало у твоей бабушки возможностей. Ничего, завтра здесь будет человек, который очень заинтересован, что бы ты выжил. Так что я тебя ему под опеку передам. Если кто сможет вернуть тебе корону, так это он. И спрятать так, что никто приблизиться не посмеет.

— Но мне же учиться надо! Последний год остался! И потом, бабушка хотела меня в университет Управления направить, в Москву, или Нью-Йорк! А потом, когда мне 21 год исполнится, она планировала, что бы я на сессии Совета Унии выступил, помощь против Каруса попросил!

— Далеко дамочка распланировала! Только не выйдет у нее ничего. Ничем Совет Унии не поможет. Не имеет права. Закон есть о невмешательстве в дела планет. Ладно, не будем загадывать. Вот дождемся того, кто в этом деле больше нас понимает, и тогда будем планировать. Завтра тебе еще одно исследование сделают, и, если все будет хорошо, то я смогу тебя к себе забрать. Там безопаснее. А пока начинай потихоньку вставать, и расхаживаться, так нога лучше и быстрее восстановится! И помни, с соседями не болтай! До завтра!

***

Первый день в университете прошел хорошо. Студенты в группе подобрались доброжелательные, даже не понять, есть ли среди них аристократы, или нет. Особых занятий в первый день не было, поприветствовал во дворе ректор, кстати, уже знакомый Ронгвальду герцог Алларинский, Эктор. Потом студентов по факультетам разобрали деканы. Декан IT-факультета, седоволосый профессор, известный своими разработками ПО для некоторых моделей роботов, бытовых и промышленных, поздравил с началом учебного года, первокурсникам пожелал быстрее привыкнуть к учебным будням и не наделать хвостов. Второкурсникам — продолжить успешно учиться. Третьекурсникам напомнил, что они вступают в решительный период их жизни, и пусть не думают, что отбор в магистратуру начнется только на четвертом курсе, приглядываться к возможным кандидатам будут уже в этом году. Четверокурсникам объявил, что в этом году мест в магистратуре выделили больше, но это не значит, что строго отбирать не будут! Учащихся в магистратуре собирали отдельно. Их было не так много. Потом были первые, вводные, лекции, на которых ничего нового для Рона не сказали, и он уже пожалел, что не настоял на четвертом курсе, но потом вспомнил про магистратуру и подумал, что пройдя третий курс и зарекомендовав себя будет легче туда пробиться самому, а не просить протекции у императора. Перед началом последней лекции, практики в первый день не было, в аудиторию заглянул секретарь ректора, знакомый Рону — он принимал у него документы на перевод и оформлял в общежитие, сейчас он попросил посетить ректорат после последнего часа. Рон удивился, но решил, что требуется что-то уточнить в бумагах. Поэтому, после окончания лекции, положил тетрадь в кейс и пошел в ректорат. Ребята из группы приглашали в кафе, отметить первый день учебы, он сказал, что присоединится позже, после ректората. Ему дали записку с адресом, наказали не заблудиться и добавили, что будут ждать, надо же познакомиться.