Уцененный принц

***

Ренне летел на Эллану в первый раз. Ему было интересно посмотреть, как живет самая богатая планета Унии. Ну и посетить племянника, рассказать, что сделал, наконец проснувшийся от спячки отец, хотелось. Он надеялся, что после месяца, проведенного в нормальных условиях, Рон все же оттаял и не будет таким озлобленным. Эллана была прекрасна. Еще из космоса поражала обилием воды и зелени. Челнок приземлился на современном космодроме, на архипелаге Циол, построенном по последнему слову техники. Пассажирский терминал, спроектированный модным современным архитектором, радовал глаз изящной формой здания снаружи и удобством для пассажиров внутри. Сейчас здесь хозяйничал Холдинг Лански-Грасс, но уже через 30 лет эта красота переходила в собственность Элланы.

Летя на императорском авионе, Ренне в иллюминатор любовался аккуратными прямоугольниками полей и огородов, казавшимися игрушечными домиками, зелеными массивами лесов, далекими горами, самые высокие вершины которых были увенчаны вечными снегами. Столица, Эстина тоже радовала глаз разумным сочетанием старины и современного комфорта. Все дороги оборудованы полосами фридония-рут. Мобивены летели над дорожным полотном на антигравитаторах, это сохраняло в целостности дома даже тысячелетней постройки. Дорога из авиапорта, тоже была с фридонием. Старый дворец удачно сочетал в себе и старину, и современный комфорт. Причем старая часть дворца оставалась почти не тронутой, а деликатно пристроенные лет 100 назад, в том же стиле, но со всеми современными удобствами крылья очень удачно вписывались в ансамбль и не портили здание. Принца встречал министр по инопланетным делам, Дарий, герцог Дальнир, уже старый, но энергичный мужчина, работавший еще при отце Эльриана, и вице-канцлер, маркиз Мишель Д`Арре, пользовавшийся особым доверием императора. Эльриан ждал в своем кабинете, поздравил с назначением, и предложил перейти сразу к делу, если гость не устал. Ренне согласился.

Император пригласил в кабинет начальника Главного Военного Госпиталя Ивана Сомова, двух травматологов, и своего личного врача Пауля Штерна, который так же отвечал за лечение Ронгвальда. Медики описали повреждения, которые были обнаружены у Рона в ходе операции, характеризующиеся, как последствия глубокого, точечного ожога 3-4й степени примерно годичной давности, что подтверждал результат исследования удаленных рубцовых тканей, содержащих скопления угля, как результат обугливания в результате воздействия высокой температуры. Постоянное скопление гноя было вызвано разрушением части лопатки, в результате все тех же повреждений. Предупредили, что будет иметь место деформация спины мышечного характера, напоминающая горб. Ренне был расстроен. Его утешили, что дефект пока не заметен, но со временем будет возрастать. Они, конечно, постараются заменить часть утраченных мышц искусственно выращенными, но, это будет возможно только спустя как минимум год, когда они окончательно убедятся в отсутствии инфекции и восстановлении ткани лопатки, иначе их просто некуда будет крепить. В общем, картина не слишком радостная, но хотя бы здоровью уже ничего не угрожает. Посоветовали Ренне вначале переговорить с Ронгвальдом наедине, договорится о показаниях, а потом уже идти с дознавателем. Обещали дать заверенную копию исследования тканей, подтверждающую наличие угля в тканях. Ренне попросил проводить его в госпиталь. Одного. Вызвался сам начальник.

Встреча с племянником порадовала и огорчила одновременно. Порадовало его физическое состояние, он уже не напоминал ходячий скелет, кости покрылись плотью, кожа приобрела нормальный цвет, бледный, но нормальный. По палате ходил, не шатался, даже немного гулял по террасе опоясывающей спецкрыло госпиталя, на которой было устроено что-то вроде висячего сада. В этом саду состоялась их беседа. Которая и послужила поводом для огорчения. Настроение Ронгвальда нисколько не изменилось, пожалуй, стало еще непримиримее. Об отце он и слушать не хотел, показания о допросе в тюремном замке, да еще незнакомому дознавателю давать отказался.

— Дядя, вам что, некого больше спросить? Я не думаю, что с тем же Чароном обращались мягче, чем со мной! Я хочу весь этот ужас как можно скорее забыть, а тут ты приезжаешь с незнакомым мужиком и просишь вывернуть перед ним наизнанку душу! Я думаю, Макс Драмм и без моих показаний каторгу себе заработал! А правильнее было бы продать его на какую-нибудь планету с рабством, что бы небо с овчинку показалось! Лучше бы расследовали смерть матери, пока сиделка еще жива! Все, никаких показаний давать не буду! А тебя поздравляю с назначением кронпринцем. Прощай, Ренне, брата берегись, что бы мою судьбу не повторить! Мне пора. Рад был увидеться!

Ронгвальд поднялся и неторопливо пошел обратно в свою палату. Сейчас, со спины, особенно было заметны изменения его фигуры. Правое плечо заметно мощнее и выше левого.

Ренне смотрел ему вслед и понимал, что так просто вернуть Рона в семью не выйдет. Слишком велика обида, слишком тяжелы воспоминания. — «Похоже, мы все совершили ошибку. Нельзя было назначать меня наследником! Вроде все логично, все продумали, а оно вон как поворачивается. Еще больше оттолкнули парня от семьи. И что теперь делать»?

Он хотел сразу же уехать домой, но посол Итонии предупредил, что это выглядело бы неудобно и невежливо. Через два дня на Эллане будет череда праздников, причем даты круглые — сорокалетие императора и двадцатилетие его коронации. Надо бы поприсутствовать. Ренне беспокоился за брата, решил переговорить с Эльрианом, извиниться, но уехать, а тот неожиданно предложил задержаться и поприсутствовать на празднествах. Ренне все равно надо жениться, а на Эллану съедутся гости, как всегда, с невестами. Вон только у одного шурина Джеронимо три дочки, наверняка он их привезет! И пусть не переживает, праздники, хоть и в честь круглых дат, но пройдут скромно, в связи с беременностью императрицы. Вот на следующий год, двадцатилетие их свадьбы отметят уже с размахом!

Ренне подумал, соединился с Рейдженом, получил заверения, что на Итонии все в порядке, и что ему действительно следует остаться.

Глава 19

Эллана.

После ухода Эвелины Рон еще несколько минут сидел, обдумывая ситуацию. Что хотела сказать Эвелина, впервые появившаяся перед ним не в образе молодого доктора, а в виде очаровательной девушки. Проанализировал и свою реакцию на нее, между прочим, чисто мужскую, впервые за весь прошедший жуткий год. Он несколько раз повторял про себя последнюю фразу «просто захотелось тебя увидеть»! Что она значила. Он совершенно не ожидал, что кому- кому, а уж Эвелине, видевшей его во всех, самых неприглядных видах он мог нравиться. Только в качестве сложного пациента, не иначе! И Элеонора, безупречная красавица, гордая, недоступная, хорошо осознающая свое положение первенца императора, что она для него значит? То, что он ей не пара, он думал еще, когда был кронпринцем, то, что не пара сейчас, четко осознавал. Может, поэтому и просил не приходить, не навещать, что бы не рвать душу, и так разорванную в клочья.

И что делать дальше? Он честно сознавался сам себе, что боится покидать стены госпиталя и возвращаться к «нормальной» жизни после года выживания в нечеловеческих условиях. Ругал себя, называл тряпкой и боялся. Боялся обязательного общения, необходимости вести беседы, а больше всего, если честно, то сочувствующих взглядов окружающих. Боялся жалости в глазах собеседников. Понимал, что это ненормально, что никто ничего ему плохого не сделает, пытался взять себя в руки, и все равно, боялся. Где-то в глубине души понимал, что это обычная реакция организма на стресс, нужна небольшая поддержка, помощь, и он справится, но эту помощь попросить тоже боялся. Что не поймут, посчитают слабаком, неврастеником, будут смеяться и шушукаться за спиной. Он пытался оттянуть момент выхода «в свет», но с каждым часом пребывания в уютной, такой спокойнойбольничной обстановке покидать ее хотелось все меньше. Он что, все же сходит с ума?