Наследник

* — раненый (воен. сленг).

Доклад графу Эмери тер Хетск, многочисленные расспросы, бессонная ночь, переправа и начало марша по землям Рении. Настроение было мрачным и я снова старался его как-то поправить воспоминаниями о том хорошем, что у меня появилось здесь на Этерре: любимые женщины и дочка, приемные родители и их дети, друзья, мои люди, земли и производства.

— Элдор, — капитан Тессен ехал рядом, и я решил обратиться с вопросом к нему, как к пожившему и опытному человеку. — Какого хрена здесь делал морской змей? Здесь вообще-то река, а не море. Тем более, мне всегда говорили, что камауэто обитает в Борейском море и в море имени… хм… себя, но никак ни у нас на Севере.

— Все так, Сержио, — Тессен индифферентно скользил взглядом по окружающему нас лесу. — В Студеном море камауэто почти не встречается, слишком холодно для него. Но все-таки, они здесь попадаются, хоть и редко. С ними даже в Полуденном море изредка сталкиваются, хотя там им не дают жизни их естественные враги — гигантские осьминоги.

— Но в реке?! Здесь вода пресная, а не соленая!

— А почему нет? Камауэто — не рыба, дышит воздухом. Какая разница, какая вода? — немного удивился капитан. — Их в реках не из-за пресной воды нет, здесь просто прокормиться труднее. А встретить его, я думаю, тебе не посчастливилось как раз из-за холода. В реке сейчас вода немного теплее, чем в море, вот его сюда и занесло.

— Сказать по правде, — продолжил он. — Я тоже о таком случае, как встреча с морским змеем в реке, первый раз слышу. Тебе просто не повезло.

Я прошипел сквозь зубы ругательство и постарался переключиться на мысли о чем-то хорошем. Конечно, это были воспоминания о доме в Оряхово. Вот там местная живность щедро дарила мне положительные эмоции.

Естественно, я о миунах, проживших уже по четыре круга жизни. Два маленьких и забавных котенка превратились в могучих хищников. Эти «которыси» оказались очень умными, буквально как человеческие дети.

Неразличимые по окрасу: серые котята с янтарными глазами и черными кисточками на ушах, они с детства были абсолютно разными по характеру. «Мальчик» был озорным и непоседливым, а «девочка» — напротив, была самим воплощением достоинства.

Я и имена дал им исходя из их характера: «мальчику» — Шкода, а «девочке» — Леди. В отношениях между собой, среди них всегда верховодила Леди. Может мне особенные «котята» попались, а может миуны все такие. У них, насколько мне рассказывали, матриархат.

Они и на нас такие взаимоотношения перенесли: главной из их владельцев стала хозяйка, а не хозяин. Миуны приняли для себя, что Ива — глава семьи, я — ее самец, а дочка Ирина — наш детеныш. Соответственно и свое отношение к нам строили.

Нас троих они слушаются. Не как собаки, конечно, а… вот не знаю, с чем такое поведение сравнить. Но, все-таки, нас они слушаются и пытаются защищать, остальных, максимум, — терпят.

О, стая! Вот, пожалуй, наиболее подходящее определение. Мою семью, самих себя и моих людей миуны считают стаей, в которой занимают положение сразу после моей семьи. Все остальные в стае — по рангу ниже, чем миуны, и горе тому, кто попробует покуситься на эту иерархию.

Я к этим «котятам», быстро превратившимся в могучих хищников, очень привязался. Может потому, что больше всего они любили проводить время рядом со мной, особенно когда я в кабинете работаю, и при этом самостоятельно избрали для себя роль моих телохранителей.

Наверное, они бы и рядом с Ивой полежали, и с Иринкой, но те на месте не сидят. Ива хлопочет по хозяйству, а ребенок играет. Причем не в куклы, которых для нее по моим эскизам понаделали кучу, а весьма активно. На месте не сидит, короче.

Вообще, миуны позволяют Иве с дочерью многое, терпеливо сносят Иришкино баловство и назойливость, тисканье и сюсюканье Ивы, а вот остальных «членов стаи» держат в страхе. Все не только подойти к ним боятся, но даже и смотреть в их сторону.

Иногда Шкода и Леди сопровождают меня в поездке, потому что любят выбраться в лес, особенно после того, как сад пустили под застройку и вокруг дома почти не осталось насаждений. Сначала боялся, что миуны сбегут. Ведь они звери, хоть и прирученные, но нет, покидать нас они не стали.

Кстати, про застройку. В Оряхово я достроил дом — прежний перестал удовлетворять моим запросам. Сделали еще одну пристройку за счет сада, выкопали дополнительные подвальные и перестроили внутренние помещения.

Во всех трех городах баронства и селе Оряхово я ввел названия улиц и нумерацию домов. Для Аристи, Зингема и Шамбле составлены городские планы, которые подписаны бургомистрами этих городов и утверждены у Беона тер Аристи.

Созданный мной план Оряхова я не стал окружать бюрократическими рамками, просто незачем. В своем маноре я царь, бог и воинский начальник. Но если в своем маноре я «творю то, что хочу», то в баронстве мой сюзерен и приемный отец особо развернуться не дает.

Все мои идеи он долго и скрупулезно рассматривает, привлекая для этого жену и советников, которых он считает компетентными. Не понимаю такого отношения. Не сказать, что он мне не доверяет, но близко к тому.

Это мешает проводить реформы и сильно бьет по моему самолюбию, ведь я реально доказал свои способности, «вытащив из задницы» выделенный мне убогий манор. Хоть это по-прежнему не тот идеал, к которому я стремлюсь, но более развитой территории, чем Оряхово, я пока нигде не видел.

В ближайшей перспективе главной проблемой считаю, что милорд торпедирует введение оряховских санитарных норм и организацию службы эдилов на всей территории баронства.

Кое-что, однако, я смог у приемного отца продавить. Беон тер Аристи подписал подготовленный мной указ о мощении улиц во всех населенных пунктах баронства. Понимая всю сложность и трудоемкость задачи, никаких жестких сроков в указе не ставилось. Лишь обязали организовать и начать эту работу.

Не поленился подробно описать в указе, как организовать работу. Упомянул и про налог дорожным камнем для въезжающих, и про привлечение местных предпринимателей, и про использование на работах заключенных и пленных.

За последние три с половиной круга смогли установить километровые столбы по Восточному торговому тракту, проходящему по территории баронства. А также от торгового тракта через Муравки и Оряхово до Бабаек.

Конкретно для баронства я больше ничего сделать не смог, если конечно не считать прибыли, которые приносили совместные с бароном и Алоизом предприятия.

А вот в своем маноре за это же время сделано очень даже много. Я наконец смог построить две ветряные мельницы, под Добричами и Битицей. Это было непросто. Очень долго мучились с первым сооружением под Добричами.

Чертежи в старых имперских книгах-то я нашел, но от чертежа до практического результата — та еще пропасть. Проблемы вылезали поминутно, мы ошибались, «набивали шишки».

Даже два раза пришлось разбирать наполовину построенную мельницу и начинать стройку заново, но все-таки мы справились. После этого мельницу под Битицей получилось возвести в кратчайшие сроки.

Через Алоиза нашел попавших в долги рудознатцев и выкупил их. Это произошло совсем недавно. Теперь они начали поиск полезных ископаемых под деревней Рудное.

Если найду руду, название ведь от чего-то такое дали, то организую в этой деревне выплавку металла. Там есть лес, горы и река, которая связывает деревню с селом Оряхово. Удобно будет продукцию перевозить.

Вообще, убогие поселения в моем маноре, ранее похожие друг на друга как близнецы братья, пытающиеся прокормить себя на скудной северной земле, начали приобретать индивидуальные черты.

У многих деревень появилась своя специализация, а столица манора, село Оряхово, если темпы развития не снизятся, через несколько кругов грозится вырасти в небольшой город.

В селе находится сердце торговли моего манора, а также многочисленные мастерские различных ремесел, мыловарня, винокурня, сладоварня, маленькая ткацкая мануфактура.