Страница 71 из 89
Колени вдруг затряслись, словно от страха. Я опустилась на подоконник. То, чего я боялась всю жизнь, — случилось. Мои родители разводятся.
Хотелось плакать, но из горла вырывались только сухие рыдания. Я слышала, как отец вошел в комнату. Я знала, что эгоистично показывать ему, как я расстроена, но не могла ничего поделать. Ужасные хриплые звуки раздались из перехваченного петлей горла. И тут мне на голову легла рука. Голос — не папин — произнес:
— Бедная Хэрри…
И шаги удалились.
Глава 36
— Простите, что опоздала. Пробки. Автобус сильно задержался.
Инспектор Фой стоял на сцене театра Феба, которая освещалась единственным лучом прожектора, бившим точно в центр.
— Ничего страшного. Для театрала большая удача — побродить по такому месту. Я до сих пор удивляюсь, почему не стал актером. В полицейской жизни слишком много реальности!
Я обнаружила, что мне приятно видеть его. Его присутствие, как и прежде, успокаивало меня.
— Я рад видеть тебя, Хэрриет. Еще никогда я не был так доволен, подписывая бумаги об освобождении.
— Так чудесно, что отец снова дома. Хотя, по правде сказать, мы не часто его видим. Телефон просто разрывается от звонков. Все клянутся ему в вечной дружбе, приглашают играть в их пьесах, крестить их детей и кататься на их яхтах.
Действительно, с тех пор как два дня назад мы вернулись домой, отец почти все время отсутствовал. Когда он приходил, то выглядел таким виноватым, что я старалась не выказывать любопытства. Я предполагала, что он проводит время с Флер. Мы общались крайне вежливо, не говоря ничего лишнего и избегая смотреть друг другу в глаза.
Я заставила себя прислушаться к словам инспектора:
— Я хочу показать тебе, как все произошло. Мы не будем никого больше ждать?
— Папа встречается со своим агентом, — объяснила я. — И к тому же он не любит говорить о том, что произошло. Брон и Офелия еще не вернулись. Порция — в Манчестере. Корделия дома, шьет себе велосипедные штаны.
— Ну, хорошо. Ты потом всем расскажешь. Итак, — он одернул манжеты и развел руки жестом фокусника, — позволь мне приоткрыть завесу тайны. На сцене сейчас все почти так, как было тогда.
Я огляделась.
— Тело сэра Бэзила было найдено здесь. — Он указал в центр сцены. В луче света было видно темное пятно. Я никогда не любила Бэзила, но любому было бы жаль человека, которого постигла столь жестокая участь. — Ты знаешь, что такое deus ex machina?
— Буквально — бог из машины. Некий посторонний механизм, который обеспечивает развязку в пьесе.
— Верно. Зевс, или персонификация некой абстрактной идеи Мира или Справедливости, спускается на сцену на троне или в колеснице и вершит суд. Этим очень увлекались греки и римляне, а в семнадцатом веке этот прием вновь стал популярен. — Я заинтересованно кивнула. — Ты помнишь, что в «Короле Лире» в конце второго акта и на протяжении третьего происходит страшная буря? Это должна была быть постановка в стиле барокко. Режиссер планировал изобразить бурю, опуская парусиновые тучи и производя соответствующие вспышки и грохот. Сверху помещалось воплощение Природы, одетое в траур и держащее в руках амфору с сухим льдом. Встань здесь на минуту и не двигайся с места. Держись подальше от центра сцены. Обещаешь?
Я пообещала. Инспектор скрылся за кулисами. Через некоторое время послышалось негромкое жужжание, а затем я заметила, что сверху что-то движется. Оно медленно опускалось, а когда попало в луч света, я увидела прикрепленную к аляповато раскрашенным черным, малиновым и серым облакам железку. Она была изогнута в виде молнии, а ее наконечник опасно заострен. Неожиданно занавес набрал скорость и буквально пролетел последние десять футов, зависнув, дрожа, футах в трех над полом. Молния, словно указующий перст, была направлена в круг света.
Появился инспектор, на лице его было выражение сдержанного триумфа.
— Очень просто, не правда ли? Конструкция управляется с помощью веревок и противовесов. Твой отец рассказал, что на репетиции за несколько дней до смерти сэра Бэзила она спустилась слишком быстро, потому что один из рабочих по ошибке уменьшил массу противовеса. К счастью, в тот момент никто под ней не стоял. Убийце был подсказан способ.
— Как изобретательно! — поразилась я. — И как вы только догадались! Вы очень умны.
— Я понял потом, что, скорее всего, мысль о невиновности твоего отца пришла мне в голову уже тогда, когда он рассказал о единственном пятне света на сцене. Если бы убийцей был он, то не стал бы привлекать к этому внимания.
— Я поняла. Кто бы это ни сделал, потом он мог просто прибежать на сцену вместе с остальными, когда отец закричал. И это мог быть любой из них — за исключением отца и трех женщин. Но Руперт говорил, что это могла быть случайность.
Инспектор уныло посмотрел на меня:
— Да. Я нисколько не сомневаюсь, что это не так, однако будет очень трудно доказать убийство, если, конечно, преступник не сознается сам. Конечно, есть вероятность, что она случайно упала на сэра Бэзила. А потом кто-то без задней мысли поднял ее обратно, не подозревая, что случилось. Но пятно света, которое, к сожалению, запомнил только твой отец, кажется мне очень важным моментом.
— Вы хотите еще раз допросить всех?
— Попытаюсь. Но половина подозреваемых уже рассеялась по всему миру. Я не могу сказать, что удовлетворен сложившимся положением.
— Вы думаете, что не сможете поймать убийцу?
— Да, похоже на то. Мы будем продолжать попытки, конечно. Постараемся еще раз все проанализировать и установить мотивы.
— Кому досталось наследство сэра Бэзила?
— Его терьерам и собачьему приюту в Баттерси. Думаю, их можно исключить. Кое-что он оставил некоторым друзьям, но ничего такого, за что стоило бы убивать.
— Мне сложно представить, чтобы кто-то убил его из ревности.
— По словам его прислуги, сэр Бэзил большую часть времени вне театра проводил у себя дома со своими собаками. К нему практически никогда не приходили дамы. Это очень сложная задача. Разве что…
— Что?
— Разве что предположить, что намеченной жертвой был не он. Что «X» ждал кого-то другого. Если его не видели ни костюмерша, ни дублерши, значит, что и у него, скорей всего, был не очень хороший обзор. Ты, наверное, уже заметила, что здесь очень контрастное освещение. Он увидел человека в нужном месте и решил, что это тот самый человек. Он опускает облака — бам!.. И видит лежащего мертвым сэра Бэзила — что-либо изменить невозможно.
Я задумалась. И вдруг мне стало плохо от неожиданной догадки.
— Вы имеете в виду… Вы имеете в виду… папу? — почти прошептала я.
— Твой отец сам сказал нам, что у него есть привычка прохаживаться по сцене в ожидании начала репетиции. Вероятно, в театре все об этом знали.
— У него нет сбережений. Он всегда тратит все, что получает. Наш дом заложен. Наша единственная машина принадлежит Брону, и он до сих пор за нее не расплатился. Все украшения моей матери — фальшивые. — Инспектор не удивился. Я поняла, что он уже давно в курсе нашего финансового положения. — Значит, — мне не хотелось этого говорить, — если причина есть, то это… возможно… любовь.
Я смотрела на ботинки инспектора. Они были черными, блестящими, с двойными шнурками. Список увлечений моего отца был обширен. Вне всякого сомнения, я еще не обо всех знала.
— Я не прошу тебя выдавать его, — мягко произнес инспектор. Я просто хочу спросить у тебя: можешь ли ты предположить, что кто-то ненавидел твоего отца так сильно, что мог убить его?
— Не думаю, что у них что-то было с Мариной Марлоу. Она просто делала себе рекламу.
— Да, он так и сказал.
— Еще была Пэтси Паунсбокс в прошлом году. Но она уехала в Новую Зеландию.
— Она могла вернуться.
— Она не похожа на потенциального убийцу. Нервная, но добрая. Вечно в слезах. Ее невозможно было не любить.
— Муж?
— Нет. В этом-то и проблема. Она надеялась, что папа… — Я замолчала. Я хотела сказать, что она надеялась, что отец разведется с матерью, но тут же вспомнила, что именно это он сейчас и собирается сделать. Поэтому заготовленная фраза показалась мне неуместной. — До этого была некая Фенелла Фэншоу.