Перерождение

Катя хмуро его разглядывала и махнула рукой, мол, вселяйся.

Вселение прошло на удивление лёгко, словно тело Кати уже привыкло к чужому подселению. Обычно человек пытался выкинуть подселенца, особенно без договора или без взаимного доверия. Дима надеялся, что Катя достаточно ему доверяла, чтобы он воспользовался её даром.

«И что дальше?» — спросила она изнутри, пока Дима разбирался с управлением, ведь родственница была его мельче.

— Не мешай, пожалуйста, — попросил Дима, выставив руки вперёд.

Не с первой попытки у него получилось призвать несколько размытых силуэтов. Пока опасности никакой не предвиделось. Дима направился в деревню. Еще один из минусов, подселение не дарило Кате выносливости хранителя, лишь слегка повышало силу. Поэтому очень быстро она устала.

— Тяжело быть человеком, — добрался до колодца Дима, утоляя и свою и её жажду.

Дахот лежал на прежнем месте и недобро его разглядывал, точнее Катю. Даже хранители не сразу определяли, что человек одержим духом, пока не видели его глаза.

Следовало снова просмотреть пути, однако если за ним следили, то лучше призвать видения. Каким образом они призывались? Что их стимулировало? Сильные эмоции, как у него?

И едва он сделал шаг в сторону дома Петра Ивановича, как его накрыло первое видение: Катю посреди ночи пронзили крылом в грудную клетку.

«Бл…ть, что это было?!» — завизжала Катя в сознании.

— Успокойся, это всего лишь предупреждение…

Пребывание в деревне напоминало хождение по минному полю, направо пойдешь, там одно произойдет, налево — другое, вперёд — третье. Её дар предупреждал об опасности исправно, особенно когда на помощь пришёл панический страх.

«Везде задница», — констатировала Катя с ноткой истерики.

— Просто надо найти вариант, где задницы нет.

«Как?!»

— Пока не знаю, это же твой дар…

«Мне страшно, а можно как-то наоборот, чтобы ты был снаружи, а я внутри?!»

— Это так не работает. Ты же не хранитель.

Во взгляде Дахота появилась насмешка. Похоже на то, что он понял, что преемник вселился в Катю.

Наконец, Дима сделал такой шаг, при котором не пришло видения.

«Безопасно?» — спросила обнадеженная Катя.

— Сейчас проверим, — Дима пошел в направлении, где не появлялись видения.

Он вышел к небольшому роднику, где обнаружил Лафо в воде. Она пребывала в человеческом облике, однако Дима видел очертания её крыльев, как когда-то видел Захима в Дориске.

Некоторое время они друг друга разглядывали, но хранительница не торопилась вступать в разговор, отжимая мокрые волосы.

— У меня небольшие проблемы с вашим отцом, — первым подошёл к ней Дима.

— Так сам с ним и разбирайся, — фыркнула Лафо. — Ты впал в немилость леса.

— Вы же не одобряете того, что собирается сделать ваш отец.

— Не одобряю, но понимаю! — вспылила хранительница, выходя из воды. — Мой единственный сын… — она запнулась, — зимы не пережил, так с чего бы мне помогать ей?!

— Потому что она вернет вашего сына!

Хранительница ответ не понравился:

— Ты лжешь, чтобы спасти её шкуру!

— Не сравнивайте меня с остальными, я за свои слова ответить могу. Хотите, проверяйте, — он протянул ей руку. — Для меня это уже произошло.

Лафо явно на слово не верила, поэтому в воздухе появился синий кристалл. Она за руку подвела Диму к водоему и, используя кристалл, вызвала первое же его воспоминание об Олесе. В отражении возник момент, когда Дима впервые его увидел среди детей Эфо и Кати.

— Сынок… — дрожащей рукой Лафо коснулась водной глади.

И тут произошло то, о чём Дима совсем забыл:

«— Только из-за них память себе и возвращает, — проворчала Катя, становясь рядом с ним в видении. — А так месяцами пришлось бы уламывать.

— Почему?

— Мне мама часто говорила, что если мужчина любит женщину, то будет любить и её детей. Однако в нашей семье в точности наоборот»…

— Остановите! — запоздало закричал Дима, отбирая у хранительницы кристалл.

«Это была я?! Почему ты отставил?! Что там такого?!»

— Ничего!

«Ты лжешь! Не держи меня за идиотку!»

— Слушай, этого для тебя еще не произошло! Точка!

Он ощутил, как она злилась из-за его ответа. Из-за переполнявших её эмоций вокруг них заскакали в беспорядке проекции, в которых невозможно было рассмотреть хоть что-то.

— Впервые вселился? — спросила Лафо.

— Не совсем. Мне показывали, как это делается, но дольше пяти минут я не сидел в одном теле.

Хранительница нарисовала на руках Кати множество рисунков, а затем перешла на лицо.

— Это чтобы она не совершила спонтанный прыжок, а теперь выходи из неё.

Дима с радостью так и сделал, стараясь игнорировать злой взгляд Кати, направленный в его сторону.

— Ты нашел приют на время изгнания? — уточнила у него Лафо.

— Хотел остановиться у Петра Иванович — он наш родственник.

— Идите к нему, и ни о чем не беспокойтесь.

— Спасибо. И… на деревню завтра нападут… не могли бы вы не убивать людей, а найти другой способ предать их правосудию?

— Ты слишком добрый, — ласково коснулась его волос хранительница. — Я позабочусь обо всём. Иди.

Под насмешливый взгляд Дахота, Дима привёл хмурую Катю к дому Петра Ивановича и постучался в дверь. Увидев духа на пороге, Пётр Иванович почтительно поклонился.

— Нам бы немного пожить у вас, — на русском сказал Дима, чем сильно удивил прадедушку. — Мы много места не займем.

В этот раз Пётр Иванович пропустил их без вопросов. Дима отвел Катю наверх, где усадил на пыльную кровать и сел рядом. В этом раз ему совершенно спать не хотелось, что подтверждало его теорию об усыплении. А вот Катя постоянно зевала.

— Нам дадут поесть? — спросила она.

— Давай этот вопрос отложим до завтра…

Но Пётр Иванович сам пришёл и принес им фиолетовых помидоров. Руки у него заметно дрожали, периодически он косился на хвост подростка.

— Я — ваш правнук, вам не причинят зла, — сказал Дима, принимая подарок.

— Погодь… в смысле правнук?! — воскликнула Катя, замерев с помидором возле рта.

Дима угрюмо вздохнул:

— Эта песня хороша, начинай сначала…

***

Дима проснулся раньше Кати, и на дворе еще царила ночь. От жары сильно мучила жажда.

Забирать его явно не торопились, несмотря на то, что он пересекся с Катей, и она должна была определить, в каком он откате. Если только его намеренно не держали так долго либо… возвращать больше некому… но тёмные мысли Дима гнал подальше.

Чтобы не разбудить никого и не шуметь Дима принял незримую форму и направился к лестнице, где услышал голоса снизу. Хранители громко разговаривали и не скрывались, значит, тоже пребывали в незримой форме. Только о нём забыли…

— Посмотри внимательно, как она стоит и говорит! Это она!

— Ты просто хочешь в это верить!

— Это ты не хочешь признать очевидного! О каких воспоминаниях она говорит?! Кто и о чём должен вспомнить?!

— Мы не одни…

Дима понял, что его засекли, поэтому решил всё-таки спуститься за тем, зачем шёл. К его удивлению помимо Лафо, Дахота и Дахира присутствовали так же Захим и Эфо. И все они смотрели на него.

— Я воды возьму?

Ему не ответили, поэтому он всё-таки зашёл на кухню и взял кружку, чтобы набрать воды из деревянного ведра с утопшими насекомыми, которых Катя называла за их пушистость очаровашками. Тишина было настолько глубокой, что Дима слышал глотки.

— К ктулуху всё!

Дима не успел допить, как его взяли за шкирку и подтащили к столу с зеркалом. И тем, кто так бесцеремонно с ним поступил, оказался Дахот.

— Момент истины! — в его руке возник синий кристалл. — Сейчас мы выясним откуда он!

И первая же фраза Кати едва не заставила Дахота выронить кристалл:

— Вы гляньте, как спят наши детки, — кивнула она, указывая на спящих хранителей. — Тест ДНК не надо делать, сразу видно, чьи дети. Папаня их так же спит. Еще жалуется, что дети на меня слишком сильно характером похожи.