Конечно, беременна!

- Ну… Вы же сами сказали, - сделать с ней что-то! – кажется, Ниночка поняла, что как-то не так поступила, - только направления своего « не так» не почуяла чуйкой своей. – Вы же с ней окончательно расстаетесь? Или нет? – Ниночка сникла и вжала голову в плечи. – Передумали, Аскольд Викентьевич? Все-таки женитесь? Отец ваш как хочет… На Лике?

Блядь, - почему нет такого пульта, который бы в нужные моменты отключал у людей функцию голоса?

Я метаю в Ниночку самый зверский из моих взглядов, но, увы, он действует на нее уже слишком поздно.

Простите, Аскольд Викентьевич, - опустив голову, Ниночка начинает пятиться к двери. – Простите! – и громко хлопает, вылетая из кабинета.

- Значит, у тебя есть невеста, - Лиза уже успела справиться со своими слезами и теперь даже не смотрит на меня, - а куда-то мимо, так, как будто меня здесь и нет. – И еще – на все готовая секретарша. И домработница. И своя кабинка в « Огнях» с парочкой девочек. Очень удобно, Аск.

И меня передергивает, - потому что в ее голосе не звучит ни единой нотки упрека. Там, скорее, - боль, и… Какая-то отрешенность.

- Малыш, - я пытаюсь взять в ладонь ее руку, но она ее одергивает так резко, как будто бы в моей руке нож.

- Ты – из-за этого, что ли? Услышала приход Лики?

- Ее вся корпорация слышала, - нерадостно усмехается Карамелька, дергая головой, чтобы убрать выбившуюся из высокого хвоста прядь. – Даже на первых этажах, наверное.

Блядь! Ну, - и что мне ей сейчас сказать?

Глядя вот в эти ее глаза, полные самой настоящей боли?

Что все это – не важно?

Что для меня все это не имеет никакого значения?

Ее взгляд – обжигает, разворачивая меня до самых глубин, в которых, оказывается, где-то притаилась и даже до сих пор не сдохла совесть.

И, что бы я ни сказал сейчас, - все будет неправильно, сделает только еще хуже.

Потому что, судя по невинным глазам Карамельки, - никогда ей не понять, что секс может ничего не значить. И, если я в этом сейчас признаюсь, это отшатнет ее от меня еще сильнее. Потому что для нее я стану последним конченным мерзавцем, который и к ней, конечно же, так отнесеться, - поиграет, выбросит потом, как игрушку, и даже не придаст ей никакого значения…

- Понимаешь, Лиза, - я подбираю каждое слово сейчас гораздо тщательнее, чем даже на самых первых своих переговорах, от которых зависело, передаст мне отец компанию, или нет. И дается каждое из этих слов мне сейчас гораздо тяжелее. – Просто есть такие женщины, - вот она, наверное, правильная формулировка. Не я к ним так отношусь, потому что я такой мудак, - а их самих это вполне устраивает. – Они… Как бы тебе сказать… Не для серьезных отношений, в общем…

Говорить сейчас о том, что я свернулся именно на ней?

Что сплю и вижу, как в моих объятиях подрагивает ее хрупкое и такое аппетитное тельце?

Что, блядь, все остальные для меня в последние дни, - не более, чем резиновые куклы, которым можно просто впихнуть без удовольствия?

- Давай работать, Аскольд, - тихо перебивает меня Карамелька, снова отворачиваясь к окну. – Ты говорил, что много и срочно. Нужно успеть.

Глаза – сухие, хоть и красные. И голос, - совсем сухой.

Где то отбивание от меня, в котором все-таки искрила заинтересованность и чистый, неприкрытый секс, несмотря на то, что она отказывала?

Блядь, - теперь мы зашли в какую-то совсем хреновую точку, по сравнению с которой ее прежнее динамо было так, - забавной игрой. А вот это уже – вполне серьезно!

- Лиза, - я снова пытаюсь поймать ее руку, но она отшатывается от меня вместе с креслом. Подальше.

Она сможет адекватно воспринять, что я трахал кого-нибудь ради того, чтобы попытаться отделаться от ее наваждения?

Вряд ли.

- Давай работать, - снова убитым сухим голосом повторяет Лиза, и я решаю, что, наверное, так действительно будет лучше, а то еще наговорю сейчас такой какой-нибудь херни, что еще сложнее будет разгребать.

- Давай, Лиза Игоревна, - вздыхаю, надеясь, что, возможно, назавтра обстановка между нами как-то разрядится.

Да и , - в конце концов! Нам через три дня выезжать, - а я тут про амуры думаю!

Нет, Крушинин, - ты настолько окончательно сдвинулся, что я тебя просто вообще не узнаю!

=51

Лиза.

Как же это больно, Господи!

Я же дурею от него, - настолько, что забываю обо всем на свете!

Даже о том, что было вчера вечером, готова была забыть, стоило мне только его увидеть, - а ведь я ехала в контору с твердой уверенностью вышвырнуть из сердца Аскольда Крушинина и делать карьеру!

Стоило мне только услышать его голос и вдохнуть его запах – такой сумасшедший, такой дурманный, - как все тут же растаяло перед глазами. Только он. И сердце забилось так часто, что, кажется, его стук начал отбиваться даже в пятках, - да, что там, - я, кажется, сама превратилась в одно большое сердце!

Тут же захотелось глупо и счастливо улыбаться, - просто от того, что он рядом, и я чувствую на талии его руку.

Пронеслись глупые мысли о том, что, наверное, я бы так всю свою жизнь провела, - вот так вот, с ним, дурея от одного его вида, от его близости, как от наркотика и безудержно улыбаясь.

Когда он меня подхватил, - это не помогло. Ноги задрожали еще сильнее, начав уже совсем подгибаться. Не говоря уже о том, что вся я начала дрожать, как будто меня по очереди то ошпаривает кипятком, то обсыпает льдом.

И в этот момент я даже простила то, что увидела вчера.

В конце концов, - он мне ничего не обещал, пусть даже и приставал там, дома. В конце концов, - он не первый и не последний мужчина, который пользуется услугами доступных женщин, так ведь?

У них же физиологическая потребность просто такая… И это все, возможно, ничего совсем не значит…

Да, даже мысли, даже мой собственный разум начал меня предавать, - а все потому что сердцу так хотелось верить в то, что у меня с ним все возможно по-другому! Очень хотелось забыть и оправдать подлого бабника Аскольда Крушинина!

Посмотрим по обстановке, - решила я, дав срдцу все-таки шанс.

Может, пока мы будем работать вместе, он все-таки рассмотрит во мне человека, а не просто очередную куклу для секса? И все у нас будет по-настоящему?

С этой блаженной мыслью и с огромным трудом отлепилась от Крушинина и пошла вперед.

Нужно просто сбить его с этих его постоянных мыслей о сексе. Показать, какая я. Дать возможность меня узнать, и тогда….

Но все мои надежды рухнули, как самый смешной и нелепый замок из песка, стоит только к нему прикоснуться даже очень маленькой и слабой волне. А, вернее, стоило только в приемной раздаться истеричному голосу противной какой-то тетки.

- Ты никто! Ты не имеешь права меня не впускать! – орала та, кого я не могла увидеть, но зато слышала настолько прекрасно, что различала даже шумное дыхание, - несмотря на запертую дверь. – Я его невеста, а ты – просто подстилка! Вроде правой руки, которой снимаю облегчение, когда приспичит!

О, нет.

Ведь именно так я и начала оравдывать вчерашние похождения своего босса в клубе, правда? Оказывается, снимает облегчение он не только там, - а, кажется, вообще, везде, где придется! И даже невеста ему в этом не помеха! Блин, - да как же так?

Может, - это все неправда? – подумало предательское сердце, пока тело уже начало трястись мелкой дрожью.

Может, - это там кто-то телевизор просто громко включил, пока Аскольда нет на месте?

Но, осторожно выйдя из кабинета, убедилась в том, что вся эта мыльная опера происходит наяву, а вовсе не на экране скучающей секретарши.

- Смотри, - Нина, став теперь мне до хруста костей омерзительной, в ответ просто вываливает на стол пачку фотографий.

А там…

Лучше бы мне ослепнуть, - порно отдыхает!

Они вдвоем изворачиваются в таких позах, которые мне и не снились!

И, главное, на лице Крушинина в эти мгновения застыло такое блаженство! Что хочется сразу полоснуть его чем-то острым по губам. Желательно, еще и с колючками. И чтобы заражение осталось, и он этими губами еще лет сто не мог ни к чему притронуться!