Большие надежды

Глава 8

— Я, вообще-то, хотел поговорить на тему твоей новой работы в крайкоме. Планирую выезд за рубеж, так что не избежать нам новой встречи, — пояснил дядя.

— Сейчас на комиссию выезжающего вызывать не обязательно, ну и рассмотрение будет другими людьми делаться. Да я, собственно, ещё не знаю своих полномочий, — пытаюсь отмазаться я. — А долго собрание будет идти? Не хочу занятия пропустить.

— Ну, так узнаешь со временем. А Леоненко, ваш преподаватель, тоже на собрании, — отвечает Александр Абрамович.

Собрание проходило в лекционной аудитории, именуемой аббревиатурой «БФА-2». Такое же большое помещение в первом корпусе универа, как и «БФА-1».

Мы зашли, когда собрание уже началось, пришлось торопливо занимать свободное место на первом ряду. Сел я рядом с весёлым дядей, от которого резко несло душным ароматом дешёвого одеколона. Он вполголоса переговаривался со своим соседом — пухлым блондином в модном, явно импортном, костюме. Историк (или искусствовед?) сел на два ряда выше, где его уже ожидали. В президиуме было шесть человек, и начала собрание энергичная тётка лет сорока. Собрание оказалось отчетно-выборным, но пунктов немного, всего три — отчёт, выборы и разное.

— В нашей партийной организации в настоящий момент сто семьдесят человек, — в хрипящий микрофон говорила она. — На каждом факультете имеется первичная организация. Новых членов у нас трое. Встаньте, пожалуйста, товарищи.

Поскольку говорила она это монотонно, не выделяя ничего голосом, я немного замешкался и встал последним. Первыми встали две воблы-тетки лет под сорок.

— А член-то всего один, — по-хамски тихонько пошутил пухлый.

Слышу эту пошлую фразу краем уха и думаю: «А еще интеллигент называется». Дамы (не будем уподобляться бескультурным) что-то быстро рассказали о себе, и настала моя очередь.

— Анатолий Штыба, девятнадцать лет, студент первого курса физфака, — коротко поведал я и попытался сесть на место.

— Погодите, а почему вам девятнадцать, а курс первый? — заинтересовался кто-то с галерки.

— Окончил зональную Красноярскую комсомольскую школу, там три года после восьмого учатся, ну, и в начальную школу с восьми лет пошел, — поясняю я непонятно зачем.

Только попытался сесть, опять вопрос, уже из серёдки аудитории:

— Анатолий, а какой бы фронт работ вы хотели взять на себя? Что сможете сделать?

— Товарищи, у нас отчет, — прерывает вечер вопросов и ответов ведущая и продолжает дальше: — Успеваемость за последний год повысилась на девять процентов, в лидерах физический факультет — плюс двадцать один процент, в отстающих экономический — минус семь процентов. Товарищи! Давайте подумаем, что можно сделать для улучшения успеваемости? Мне кажется, необходимо смелее внедрять новые формы обучения… индивидуальные планы… современные технологии… компьютеры.

Тётка села, её сменил другой член президиума, потом ещё и ещё. Сижу, слушаю. Местами очень даже интересно, например, про хоздоговорные работы. Затем были выборы. Что сказать… я человек новый, проголосовал как все. На «разном» опять меня дернули. Сволочи, видят же — молодой студент, новичок, могли бы и не трогать.

— Анатолий, так что насчёт работы? Вы молодёжь знаете, чем бы хотели заняться? Мы не каждому выбор предлагаем, — с подковыркой, как мне показалось, спрашивает модный сосед слева.

Очень хотелось пошутить: — «А я не каждому отказываю». Но, подумав, решаю ответить конструктивно:

— Могу с молодёжью, а могу и с людьми постарше работать. А так, вы правы, за время работ в горкоме ВЛКСМ выполнял различные задачи, был на международной конференции «За мир» в Венгрии, на фестивале молодёжи в Москве, сейчас занимаюсь стройкой МЖК, это моя инициатива была, её и реализую. Как чемпион Европы и мастер спорта международного класса по боксу многое могу сделать для развития спорта в крае. Краеведение, новая наука, была моей идеей на форуме молодёжных инициатив пару лет назад. Что ещё?… В общем, работы не боюсь, постараюсь не подвести, а выбирать самому считаю нескромно.

— То-то у вас пиджачок модный, из Венгрии привезли? — неожиданно зло съязвил пухляш.

— У вас, я вижу, костюм тоже не из Кологрива, и что? — против воли обостряюсь я.

— Да, я купил его в Париже, был там на научном конгрессе, и, надеюсь, ещё побывать. Я кандидат наук, между прочим, доцент. Вы молодой ещё, вам не положено такие вопросы старшим задавать, — подставляется пухляш.

Отвечаю резко:

— Рад за вас, а какая польза для нашей страны и, в частности, для нашего университета от ваших поездок за рубеж? Кроме посещения магазинов, конечно? А насчет «не положено» — это вы не правы, я зам главы комиссии при крайкоме КПСС по выезду за рубеж, и это моя обязанность такие вопросы задавать. Буду разбираться. И ещё — мой костюм местного пошива.

Я под оглушительное молчание сажусь на место, в глубине души ругая себя за вынужденный выпендрёж. Костюм мой действительно местного производства, но индивидуального пошива, и обошёлся мне очень дорого, но формально я не соврал. А на дядю смотреть было интересно — в нем боролись уязвленное чувство собственного достоинства и осторожность.

— Анатолий, с вашим индивидуальным поручением мы решим, я вижу, у вас талантов много, и я рада что с вашим приходом, наша, в общем-то возрастная, парторганизация помолодела.

— Не только с моим, нас трое, и все мы понизили средний возраст коммунистов, который, кстати, ниже, чем в целом по краю, — поправил, польстив обеим воблам я. — По краю средний возраст двухсот тысяч коммунистов около сорока трёх лет. А в нашей парторганизации сейчас сорок один год.

— Какая зубастая молодежь пошла, я бы тебе палец в рот не положил! — пошутил наодеколоненный сосед, повернувшись ко мне.

— Уж поверьте, я вам ваш палец себе в рот засунуть не дам. В чём это он, кстати, у вас? — ответил я, кивнув на зеленоватый палец правой руки.

— Несчастный случай при проведении лабораторных работ у студентов, пришлось зелёнкой залить, — грустно пояснил дядя. — Ещё и выговор получил.

Собрание разобрало ещё пару конфликтов, произошедших в общежитии, вопрос о постройке дома для преподавателей, и мы благополучно разошлись. На занятие я уже опоздал, но решаю сходить на первый этаж нашего корпуса, где располагаются лаборатории. Блин, висит объява, что лабы перенесли.

— Хорошо, что перенесли, — вслух произношу я.

— Фееричное выступление, — слышу голос сзади.

Конец ознакомительного фрагмента.