Страница 17 из 56
— Что значит: помочь ничем нельзя? — Возмущённо воззрилась на здоровяка, который безмятежно пожал плечами. — Она же нам всю комнату разнесёт! Спать будем под дождливым осенним небом.
В глазах опасно вспыхнули магические искорки, отражавшие всю бурю моего внутреннего негодования.
Мужчина устало вздохнул и, словно под заклятием гипноза, повторил в сотый раз:
— Безнадёжный случай: метаморфы перекидываются исключительно по собственному желанию, и никто повлиять на этот процесс не в силах.
— Но она же сгрызла ножку кровати, — в отчаянии воскликнула я, указывая на большую такую урчащую проблему, которая, словно бобёр, а не рысь, точила зубы об измусоленную деревяшку, — а потом за нас примется! Смотри, какие у этой кошачьей особы зубки — просто резаки! Послушай, Джимми...
— Джейсон, — продолжая удивлять невероятным запасом терпения, поправил одногруппник и, лукаво улыбнувшись, посмотрел на меня с высоты своего немалого роста.
Сдавленно кашлянула и постаралась не выказать смущения. Обстоятельства как-то не располагали к светским условностям и наигранной жеманности. В следующий раз как-нибудь мило поворкуем, когда моя комната не будет походить на пепелище, оставшееся после набега воинственного племени диких кочевников, — тогда и чай попьём, и об искусстве поговорим, хотя видит хаос, разбиралась я в этом, как орк в эльфийских письменах.
— Да, конечно, Джейсон. Послушай, ты же оборотень! Вот и скажи ей что-то на кошачьем. Вразуми, так сказать, непутёвого метаморфа.
Мужчина взлохматил золотистые волосы и хитро прищурился, явно забавляясь ситуацией. Осторожно покрутила головой: наша беседа продолжалась уже битый час, и за это время моя шея окончательно затекла. Хотелось взять стул и взобраться на него, чтобы не глядеть на мужчину крошечной блошкой.
— Я вообще-то в медведя перекидываюсь.
Досадно цокнула языком — могла бы и догадаться. Стоило только обратить внимание на невероятно широкую спину мужчины, мышцы, бугрившиеся под рубашкой, сшитой на заказ (формы, видимо, на этого атланта не нашлось), и карие глаза, излучавшие непоколебимое спокойствие.
Джейсон был одним из самых крупных оборотней в нашей группе, от которого, несмотря на его внушительные габариты, не хотелось бежать в другой конец аудитории, желая закутаться в бесформенную хламиду, лишь бы не ощущать масляного мужского взгляда. Он, напротив, был весьма дружелюбен и галантен, даже как-то пару раз помогал мне на круговых тренировках одолеть препятствие: не пробежал мимо, как сделали остальные одногруппники, а без лишних слов легко, словно пушинку, перекинул через заграждение. Приземлилась я, конечно, будто куль с мукой, но разве оборотень виноват, что кому-то недостаёт природной грации?
Собственно, именно поэтому Джейсон был единственным человеком, к которому я могла обратиться за дельным советом и не ожидать, что он потребует чего-то взамен. Остальные перевёртыши — ребята, не отличающиеся кротким нравом, — не упустили бы такую возможность.
— К тому же, Ведина, твоя подруга всё прекрасно понимает, — добавил оборотень. — Просто ей очень нравится находиться в теле рыси. Но, как видишь, инстинкты всё же берут своё. Это совершенно нормально при первых трансформациях — дальше будет легче себя контролировать. Подожди пару дней, она вдовль насладится всеми прелестями кошачьей жизни и перекинется обратно.
Глухо застонав, схватилась за голову. Чем кормить прикажите её всё это время? Отбивной из столовой и кислым компотиком? Ну уж, нетушки! Нам питомцев в общежитии содержать нельзя — приказ ректора, который, несомненно, студиозы успешно нарушали и всячески игнорировали. Но одно дело — крошечный геккон, мирно шуршащий по ночам в террариуме, и совсем другое — здоровенная рысь, вцепившаяся когтями в шторы, словно целью её бесконечной игры было принести как можно больше ущерба окружающему миру и всем его обитателям. С чем киса, нужно сказать, успешно справлялась.
Решительно устремилась к Изи, желая отвоевать хотя бы тюль (остальное спасти всё равно не удастся), при этом я была вынуждена перешагивать через перья разорванной в клочья подушки, о которую два часа назад кто-то решил поточить коготки. Собственно тогда-то Нуала с Демианом и ретировались под различными благовидными предлогами, оставив меня наводить порядок в новоиспечённом зверинце.
— Изабелла Киото, вспомни, наконец о том, что ты единственная наследница клана, и на твоих плечах лежит груз ответственности...
Радостно мявкнув, кошка напрыгнула на меня и повалила на пол, вылизывая шершавым языком. Гусиный пух закружился по комнате и частично остался в моих волосах. Отплёвываясь от пёрышек, сдавленно охнула.
— Изи, — прохрипела, пытаясь спихнуть увесистую кошку, — ты меня сейчас раздавишь.
Рысь спрыгнула и, припав на задние лапы, игриво вильнула коротким хвостиком.
И когда я уже готова была разразиться нравоучительными тирадами, которые соседка, ох как не любила (а потому, как я надеялась, был шанс, что она отреагирует на них подобающим образом), в дверь постучали и, не утруждая себя томительным ожиданием, сразу толкнули — предательница с тихим скрипом поддалась, являя чудное зрелище миру: взлохмоченную меня, восседающую в центре комнаты, словно древняя богиня хаоса, и метаморфа, пытавшегося поймать солнечный луч, скользивший по полу.
Хмуро посмотрела на вновь прибывшего, точно зная, кто столь бесцеремонно может войти в любое помещение женского корпуса общежития, при этом не схлопотав ни одного проклятийного заклинания. И нет, не господин декан кафедры боевых искусств (он обожает эффектно появляться в портальных вспышках), а кое-кто значительно поменьше ростом и поворчливие.
— Етить ежиху под одно место! — Не скрывая своих эмоций, воскликнул Евстафий и даже за сердечко ухватился, опираясь на дверной косяк.
— И ничего не етить, — невозмутимо парировала, прекрасно зная страсть домового к драматизму и нагнетанию атмосферы, — обычные студенческие будни. Сейчас всё приберём, — незаметно запихнула оставшиеся от подушки кусочки под кровать и облокотилась о неё так, чтобы прикрыть собою порядком изжёванное имущество Академии.
— Да вы совсем ополоумели, девоньки! Ещё и зверюгу в дом притащили!
"Сейчас клочья из бороды вырывать начнёт", — горестно подумала я и поспешила успокоить Евстафия.
— Так это и есть моя соседка, — вовремя вцепилась в шкуру Изи, которая пожелала поближе познакомиться с домовым и ретиво бросилась ему навстречу, издав радостное "мяу". — Неужели не признали?
— Поди признай — такая образина. Чай, и остолоп это еёный?
Джейсон, который, видимо, впервые столкнулся с нашим домовым и его непрошибаемым хамством, удивлённо поднял брови, сдерживая улыбку. Стоит тут, понимаешь ли, перед ним воинственный полурослик, едва достающий мужчине до колен, и гневно отчитывает, не жалея крепких выражений.
Только вот злить Евстафия последнее дело — его хозяйственный народец жил долго и память имел отменную. Так что если не хочешь, чтобы по ночам окна хлопали, а в душе всегда ждала ледяная вода, то лучше домовым дорогу не переходить и зазря не перечить. Такое себе разве что ведьмы позволяли. Впрочем, эти бестии и не на такое отваживались. Им хоть домового за усы таскай, хоть нежить первого порядка за хвост — всё едино.
— Это гость наш, дядюшка Евстафий. — Произнесла как можно более приветливо, стараясь, чтобы голос не дрогнул и глаз, не дай бездна, не дёрнулся. (С такими волнениями можно и невротиком стать: буду потом всем на свете подмигивать, того не желая).
— Ох, бедовая твоя голова. Волос долог да ум короток! Кабы другой твой гость не примчался, об этом прознав. Кашу заварит, ух, не расхлебать будет. — Евстафий подозрительно оглядел меня с ног до головы и, по-старчески крякнув, потянул себя за бороду. — Я вот всё понять не могу: и чем токмо приворожила? Кожа да кости. А уж про волосы и сказывать не надо: седые, что у старухи.
Сдавленно кашлянула. Вот уж спасибо за такие комплименты... Вот это я понимаю — великие изречения домового, достойные мудреца, прожившего на свете не одну сотню лет. Хоть сейчас записывай и в народ с ними иди. Там, правда, за такие необдуманные слова могут пару зубов выбить, но это так — мелочи. Чего же не сделаешь ради великой цели?