Страница 29 из 36
-Ааааааа! Логично. Как-то я не подумала. Но, перспектива, скажу я тебе, не фонтан. Правда, не путана, и то хлеб.
«Не ной, давай, проси.»
Я прочистила горло.
- «Же не манж па си жюр. Гибен зи мир бите, цвай марк. Подайте бывшему члену Государственной Думы!» (1).
Волк обернулся и осмотрел окрестность.
«Это ты с кем сейчас?»
-Ни с кем. Милостыню просила.
«Кто так милостыню просит? Ты же сирота, беспризорник, откуда этот набор звуков? Тебя, ж не отходя от паперти сожгут за применение неизвестных заклинаний!».
Обиделась. Легла в сено и отвернулась.
-Не буду больше тренироваться. Импровизировать завтра буду. «Я артист больших и малых академических театров.» (2)
Утром добрались до небольшого городка. Я долго стеснялась выйти в люди. Не то настроение, не тот образ… В общем, Бублик выпинал меня под зад, показав, где просят милостыню. Сказал, что затаится в кустах. Смотреть четко на него. Если все плохо , прижмет уши к голове. Если хорошо, будут торчать.
Тащилась к паперти с мыслью, «И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли». (3)
Пришла встала. Потом села. Потом сняла картуз и положила перед собой. Тетка, стоящая рядом, шарахнулась в сторону. Напряглась, потом вспомнила про свою стриж и расслабилась.
Сделала грустное лицо и запела.
Булат Окуджава
У Курского вокзала
Стою я молодой,
Подайте Христа ради
Червонец золотой.
Подайте Христа ради
Червонец золотой.
Вот господин какой-то,
А рядом никого,
Цепочка золотая
На брюхе у него.
Цепочка золотая
На брюхе у него.
Куда спешишь ты мимо?
Послушай, не греши,
Отдай цепь-цепь-цепочку,
А после уж спеши…
В картуз упало две монетки. Скосила глаза на волка в засаде. Уши торчат, челюсть отвисла, глаза округлились. Ну, вроде все хорошо.
1 - "Двенадцать стульев"
2 - "Иван Васильевич меняет профессию"
3 - "Формула любви"
Спасение
В эту же секунду меня кто-то схватил за ухо и вздернул.
-Ай, больно дяденька, оторвете ухо, заново не отрастет!
Схватил меня страж порядка.
-Кто такой? Почему не знаю?
-Так я и сам себя не знаю! Ни мамки, ни папки не помню! С измальства кто пожалеет, тот и накормит, а нет, так милостыню прошу!
-Работать почему не идешь?
-Болезный, болезный я! Трясучка у меня. Как упаду, так начинает меня мотылять, пена изо рта, глаза закатываются, руки-ноги корежит. Кому такой работник нужен? – дядька был высокий, ухо тянул все выше и выше, уже стояла на носочках, цепляясь за фирменный китель.
-Ладно. Так и быть, не потащу тебя в тюрьму. Цени мою доброту. А за это будешь мне сорок процентов от милостыни приносить. К караульной вечером подходи. Капитана Зюлье спросишь, я выйду. – мужчина отпустил ухо и стоял поправляя манжет на руке, которой меня держал.
-Конечно, приду! Не сомневайтесь, благодетель, защитник! А ежели меня кто забижать будет? Или с места погонит? Как быть? Не принесу ведь копеечку, лишат меня куска хлеба. – подобострастно заглядывала в глаза.
-Отправляй ко мне. Так и быть, решу этот вопрос. – и он развернулся и пошел по своим делам.
Я срочно отлучилась по важным делам, зигзагами пробираясь в кусты, где меня ждал волк.
-Ну? Видел? «Я мзду не беру – мне за державу обидно» (1). Еще и сорок процентов. За что? – с возмущением обратилась к Бублику.
«Я не пойму, ты здесь остаться планируешь? Что завелась то так?»
-Как что? Вечером, так сказать, для закрепления личности некоего бездомного элемента – показа на себя пальцем. Волк хмыкнул.
-Придется топать к этому взяточнику в караульную. А с пустыми руками прийти нельзя. Иначе нечем подогреть его интерес к нашей неприкосновенности. Значит… - посмотрела на волка.
«Что?»
— Значит, нужно дать концерт и принести ему хорошую денежку. И, видимо, придется отстегнуть не сорок, а больше процентов, чтобы разжечь его алчность. Понял?
«Да, логично. Тогда иди, работай. У тебя талант. Даже если вернуться не сможем, считай кусок хлеба с маслом у тебя есть.»
-Что значит не сможем? Я не собираюсь всю жизнь ходить в поношенных вещах на лямках - подвязках и с лишаем на голове! Я в конце концов хочу вернуть свою половую принадлежность!
«Меньше лозунгов, больше дела!»
Волк в очередной раз выпинал меня из кустов. Подтянула штаны и с выражением лица камикадзе двинулась покорять подмостки отдельно взятой паперти.
Буквально через десять минут состоялся мой бенефис. С овациями, криками «Браво», шучу, орали «Давай малой, зажигай! Шибче, шибче!».
В репертуар странствующего балагана вошли: песни, танцы, стихи, сценки. Шлифанула все это безобразие в конце любимой песней:
Цейтлин Ю.
Я начал жизнь в трущобах городских
И добрых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал.
Вы, увидав меня, не прячьте взгляд
Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват.
За что вы бросили меня? За что!
Где мой очаг, где мой ночлег?
……….
В кусты шла уже не прячась. Просто наметила наикратчайший путь из точки А в точку Б. Дошла и упала в Бублика.
«Вставай, нам еще к этому мизантропу топать».
-Я не могу. Все, Бобик сдох. Брось меня здесь, мой талант погибнет во цвете лет не оцененный и не признанный.
Бублик пошевелился, я скатилась в траву лицом, даже не пытаясь подставить руки. Волк прикусил рубашку на спине, приподнял меня и слегка встряхнул. Повторяя амплитуду встряхивания дернулись голова и руки.
-Бублик, плюнь каку. – потребовала от волка.
Бублик выплюнул рубаху и меня вместе с ней.
«Тебя как до караулки то доставить? Я даже не знаю, на кого ты похожа! Вставай, давай»
-Не могу! «Мне надо принять ванну, выпить чашечку кофе…» (2).
Бублик потоптался вокруг, потом подсунул морду мне под живот и закатил себе на хребет. Высунулся из кустов, огляделся и куда-то потрусил.
Через некоторое время услышала всплеск воды и приоткрыла глаза. Волк аккуратно заходил в воду. Ноги погрузились в спасительную прохладу.
-Бублик, ты волшебник! – простонала в ответ.
Волк зашел так, чтобы мне удобно было соскользнуть в воду, потом подхватил меня за шиворот и не отпускал, пока не стала подавать признаков жизни.
Выйдя на берег, разделась до белья, сняв мокрую одежду и села с Бубликом разрабатывать дальнейший план.
Поделили деньги на две кучки. Маленькая мне, большая нашей «крыше».
Когда одежда высохла, Бублик лизнул меня в лоб и отправил на дело. Сказал, что будет неподалеку. Я шла к месту назначенной стрелки абсолютно не подозревая, что нажила себе врагов в виде местного сообщества нищих, которые на сегодня не смогли собрать даже минимальную сумму. Как оказалось, на милостыню у жертвующих тоже есть лимит.
-Эй, ты, дрыщ, куда торопишься? – послышалось тогда, когда уже виднелось здание караульного помещения.
Прибавила шаг. Сзади кто-то схватил за рубаху и дернул назад. Упала, сжалась, ожидая удара и с отчаянием зажимая платок с деньгами. Послышалась возня и тишина.