Страница 44 из 63
Мы условились с Дениз, что как только в отель заселится постоялец, похожий по приметам на того, кто мне нужен, она попросту передаст ему мою записку. Ее я написала на польском — как смогла, пользуясь местным интернетом и переводчиком. Адрес, где меня искать, должна была подсказать сама Дениз.
Я выезжала спустя ровно две недели из отеля, с невыносимо тяжелым сердцем, уже почти не веря, что все будет хорошо. Единственное хорошее, что у меня было — понимание, что у меня остались хоть какие-то крохи надежды.
И договоренность на еще две недели житья в пустом доме на окраине пригорода. Холодном доме, в котором приходилось все отапливать через печь, дровами, которые нужно было рубить во дворе. Даже горячая вода — и та грелась долго, а кончалась быстро.
Я уж не говорю про продукты. Питаться приходилось консервами. Бедный ребенок, которому приходилось жить тут со своей тетей. Я вот сама ощущала себя почти таким же бедным брошенным ребенком на произвол судьбы. Зато бесплатно и своими силами я раздобыла себе крышу над головой, еду и лишнее время...
Ночами я спала крайне плохо. Отчего-то спустя неделю пребывания в этой глуши мне стало казаться, что каждый звук, доносившийся вокруг, таит в себе опасность. Так и с ума сойти недолго… Хотя, я и без того себя изводила постоянными мыслями о том, где Альк и по какой причине он мог задержаться. В голове то и дело всплывал наш разговор о том, как он возьмет вину на себя, а меня никто не тронет… Мыслей же о том, что Альк мог попросту меня бросить, избавившись от лишней обузы, я не допускала.
Хотя маленькие термиты сомнений все же подтачивали мою волю. Потому как он никак не обозначил своих чувств, а я, когда приставала к нему с поцелуями, была жутко пьяна. Да уж, Ванда, так держать. К концу второй недели жизни в этом домике в глуши ты окончательно съедешь кукушкой, снедая себя такими мыслями.
В один из таких ужасно длинных и одиноких вечеров, спустя девять дней моего пребывания в доме Дениз, выходя из ванной, я услышала странный шум.
Сердце оборвалось в то же мгновение.
Лучше бы Альк оставил мне пушку, в самом деле.
Вместо этого мне осталось только хватать нечто, похожее на щетку для мытья пола и с ней наперевес красться в общую комнату, наспех перед этим обмотавшись полотенцем. Да уж, прекрасная добыча для йети, например. Или для маньяка, орудующего в лесу, пустующего на мили вокруг.
Свет в гостиной оставался выключенным. А все выглядело нетронутым. Похоже, я и впрямь схожу с ума… Я была уверена в том, что запирала дверь. Или когда в последний раз выходила во двор за дровами, я этого не сделала?... Черт с ним, не сейчас нужно об этом думать. Скорее всего, снова неясный шум из-за ветра или падающего снега с крыши. Никакой опасности здесь нет…
И в ту же секунду я ощутила, как кто-то схватил меня сзади, выкручивая руки и сжимая шею.
— Ну и кто в таком виде на воров выходит? — послышался незнакомый хриплый голос прямо над ухом.
Я истошно завопила, точнее попыталась это сделать, пока мне не заткнули в следующую же секунду рот. Успела умереть внутренне в ту же секунду. От страха и ужаса такой силы, что прежде мне и не снились. Все лучшие флэшбеки пронеслись у меня перед внутренним взором в тот же миг. Вырваться я, конечно же, попыталась, но нападающий был таким сильным, что все, что я могла — беспомощно дергать ногами. Даже ударить его ногой я не могла, потому как он приподнял меня в воздух.
— Какого хрена ты здесь делаешь? — услышала я снова хриплый рев прямо в ухо. Голос я не узнавала, потому что он был слишком сиплым, а вот интонации…
Я внутренне умерла во второй раз.
Боже, это он.
— Прошло гораздо больше, чем две недели. Почему ты всё ещё ошиваешься рядом с границей? Да ещё посторонним людям свою историю рассказываешь. Ты депортации захотела?
Я тут же расслабилась, пытаясь выдохнуть и прийти в себя. Альк, впрочем, спуску мне давать не собирался — мало того, что решил отчитать меня по первое число, так еще и сжимал так, что я ни шевельнуться, ни вдохнуть толком не могла. Да еще и с каждой новой своей фразой продолжал встряхивать, словно тряпичную куклу, сжимая все сильнее.
— Я не для того тебя вывозил, чтобы ты из-за своей дурости в первый же месяц обратно отправилась, да ещё с пометкой в личном деле, которая тебе всё будущее испортит.
Я попыталась снова пошевелиться, чтобы хоть немного выскользнуть из его хватки, но Альк перехватил меня снова, теперь уже двумя руками, освобождая мой рот и давая возможность наконец вдохнуть.
— Альк, прости, — я изо всех сил пыталась справиться с чувствами и не позволить себе запоздалые слезы от пережитого ужаса и радости от нашей встречи, — Прости, пожалуйста. Дай мне все объяснить.
Еще раз рыкнув что-то нечленораздельное и встряхнув меня хорошенько, Альк наконец ослабил хватку, а я, пошатнувшись, постаралась не потерять равновесие окончательно.
— Я слушаю, — мрачно сказал мне он, не удостоив меня даже взглядом и сразу направившись в сторону кухни.
Стоило мне попытаться хоть немного прийти в себя, как я, оглядев свое незавидное положение и как-то неловко двинувшись вслед за Альком, включая свет, поняла, что мне не сильно есть ему что сказать. К тому же — изнутри все еще подтряхивало из-за того, что у меня буквально вся жизнь пронеслась перед глазами и я уже успела смириться с тем, что меня здесь, в этой канадской глуши, изнасилуют и убьют. Растерянным движением я взяла халат и накинула его, попутно пытаясь сообразить, что нужно включить электрическую плитку и поставить на нее кастрюлю.
— Я не собиралась ждать тебя специально, — наконец начала я, тяжело вздыхая. — Я этого не планировала. Просто мы подружились с Дениз... И я решила, что это отличная возможность — встретить с ней Рождество и переждать праздники. Да и посмотри вокруг, — я обвела рукой комнату, разворачиваясь к Альку, — Как думаешь, где вероятнее встретить копов, где-то на очередном автовокзале или в этой глуши? В общем, мне показалось это отличным планом. А что до записки... Я просто сделала, как чувствовала. Это сложно объяснить.
Открыв тем временем банку какого-то мясного супа, я вылила его в кастрюлю и помешивала чтобы равномерно прогреть. Не самая вкусная еда, но и не самая паршивая. Я вот таким уже неделю питалась — и, честно говоря, уже видеть эти консервы не могла. Но другой еды здесь не было. Благо, хоть эта была бесплатной, доставшаяся мне благодаря щедрости моей новообретенной знакомой.
— Ну а тот факт, что ты ей всю подноготную изложила? Она там чуть ли не разрыдалась, когда убедилась, что это я. Да ещё приговаривала о том, что ты, бедная девочка, всё же дождалась, а то так испереживаться... Я тебе говорил не ошиваться рядом с границей, а сразу убираться вглубь страны. Говорил, что граница — это самое неудачное место жительства в твоей ситуации!
Я отвлеклась на мгновение от плиты, чтобы посмотреть на Алька, сидевшего за столом напротив. Хоть он и скудно показывал свои эмоции, но я всегда их хорошо чувствовала, как-то по-своему, необъяснимо. И сейчас я чуть ли не нутром ощущала его злость и разочарование. И что с этим делать, я не знала. Я успела продумать многое за эти дни — но не что делать и говорить Альку, когда он найдется. Наверное потому что уже вообще успела потерять надежду, что мы еще когда-нибудь встретимся.
Все, что я сделала, поддавшись внутреннему импульсу — подошла и обняла его. Так как он сидел, мне пришлось сделать это со спины, утыкаясь носом в его шею и шепча почти на ухо:
— Пожалуйста, не злись. Мне было очень плохо. Я потеряла всякую надежду... И все время держала в голове твои слова. У меня даже план был, куда отправиться после праздников. Все как ты говорил — вглубь страны, а там до крупного города, чтобы затеряться... Альк, пожалуйста. Я больше никогда не сделаю ничего такого, что будет вопреки твоим словам. Обещаю. Никогда.
Только бы не разреветься тут, потому как речь моя выходила прерывистой и очень уж эмоциональной.