История шрамов

Альк, сползая с Даррена, перехватил мои руки и дернул меня, привлекая к себе.

— …Не могла сделать, — продолжала глухо всхлипывать я. — Как он вообще... Нас нашел…

Чем больше я говорила, тем сильнее парень сжимал меня в объятиях.

Как ни странно, это помогло мне успокоиться достаточно быстро. Настолько, насколько вообще было реально успокоиться в данной ситуации. Организм запоздало реагировал, взрываясь точечно болью во всех местах, куда приходились удары Даррена; по подбородку все еще текла кровь — но все это не шло ни в какое сравнение с влажными пятнами, которые я чувствовала своим телом, пока прижималась к Альку. Он был ранен. Я сама видела.

Соберись, Ванда. Не время предаваться запоздалой панике и слезам. Нужно как-то разбираться с тем, что случилось.

Разумеется, мне понадобилось время на то, чтобы опасливо оглянуться через плечо на тело отчима — и понять, что это именно теперь "тело". К этому моменту Альк сам разжал объятия, и по его лицу было заметно, что он пытается переварить произошедшее. Слезая с него, я дрожащими пальцами проверила пульс отчима — и на мгновение замерла, чтобы запечатлить в голове противоестественное зрелище его изуродованного лица.

Внутри не екнуло совершенно ничего. Ни жалость, ни страх.

Мы его убили.

Осознание этого факта подействовало, словно ушат холодной воды на голову. Я снова развернулась и приблизилась к Альку, все это время сидевшему у стены и смотрящему в одну точку. И теперь вела себя противоестественно-собранно:

— Это нужно снять, — тихо сказала я, подцепляя нижний край его насквозь пропитавшейся кровью футболки. — И отправить тебя в душ. Встать сможешь?

Нужно будет избавиться от нашей одежды. Вымыть здесь все... И куда-то деть тело вместе с его тачкой. Словно мало нам было проблем, так еще и это...

Альк ответил не сразу.

— Надо убрать его отсюда. В машину. А машину с обрыва, — говорил он отрывисто и хрипло, было слышно, что слова даются ему с трудом.

Такое произносить любому было бы тяжело. Боже, что с нами теперь будет…

— Я займусь телом, а ты уборкой здесь. Идёт? Раны потом. Сейчас не до них, — с этими словами Альк, держась за стену, поднялся на ноги.

Мне не нужно было повторять дважды, особенно, когда Альк брал руководство нашими действиями на себя. Стаскивать окровавленный труп со второго этажа было тем еще удовольствием, но одно радовало — Даррен припарковался совсем рядом с домом, и тоже — на заднем дворе. Ключи обнаружились в его кармане.

Вокруг не было ни души.

Если бы не Альк, сколько бы я ни кричала, никто бы не пришел на помощь. А теперь, по всему, выходило, что никто и не слышал, что в этой глуши произошло убийство.

Все складывалось как-то слишком гладко.

Когда я вернулась в дом, даже средства для уборки нашлись почти сразу же. А оттирание всех поверхностей от крови — оказалось лучшим занятием для того, чтобы отвлечься от общего ощущения невероятного пиздеца.

Не знаю, сколько раз я прошлась по каждой ступеньке тряпкой. Как лихорадочно высматривала каждую каплю крови на втором этаже. Как отмывала раковину, в которую приходилось сливать воду.

Все это время я повторяла себе, что это не сойдет нам с рук. Что я обязательно пропущу какую-то мелочь, и тогда нас отыщут. Или я не могла до сих пор поверить в то, что мне больше нечего бояться? И подсознанию нужно было бояться хоть чего-нибудь?

Внутри по-прежнему была какая-то странная пустота. Чувства вины, запоздалого страха, даже радости — не было ничего. Точно так же я себя чувствовала, когда Кэрол забрала меня от Даррена впервые. Полное опустошение.

Когда Альк вернулся, я не решалась спрашивать у него, как все прошло. Но уже была наготове с ножницами, бинтом и аптечкой.

— Альк, мне нужно заняться твоей раной, — тихо произнесла я.

Он не реагировал. Мне пришлось самой потянуть его за собой и усадить на стул. Взять ножницы и осторожно разрезать футболку. Когда я увидела рану на плече парня, не без труда отлепив от нее ткань, то даже закусила губу, чтобы не выдать невольным звуком свое отчаяние. Если бы я видела, с какими повреждениями Альк собирается заняться избавлением от трупа — точно бы попыталась с ним поспорить... Но делать было уже нечего.

Пару мгновений мне понадобилось на то, чтобы, прижав ладонь к губам, справиться с очередным приступом отчаяния и тошноты. Судя по всему, рану нужно было зашивать, потому что кровь из нее шла не переставая.

Ужасно, ведь я не представляла, как это делать. Зашить дырку в штанах и поставить заплатку — это запросто. Но как это делают с живыми людьми?

Кажется, в фильмах, которые я смотрела по телевизору, рану всегда обеззараживали. Недолго думая, я выудила из нашей сумки остатки той самой бутылки водки, которую я оставила на случай внезапной болезни кого-то из нас, как альтернативное лекарство.

— Черт-черт-черт... Альк, все будет хорошо, — говорила я сама себе, обрабатывая рану и между тем всовывая остатки водки ему в руку, явно намекая на то, чтобы он выпил и сам тоже.

Главное, чтобы руки не начали в самый неподходяий момент дрожать. Хотя, стоит отдать моему организму должное — держался он молодцом. Меня ведь даже до сих пор не вывернуло, несмотря на постоянное чувство тошноты.

И как этот ублюдок умудрился нанести такой порез карманным ножом?

— Все будет хорошо, — повторила я еще раз на всякий случай.

Сделав глубокий вдох, а потом такой же выдох, я полностью сосредоточилась на том, что мне необходимо было сделать. На удивление, зашивать человеческую кожу оказалось почти так же просто, как и джинсы. Логика сложилась в голове сама собой — не брать слишком тонкие участки кожи, и слишком толстые тоже, глаз, наметанный на подшивание всего на свете, точно определил необходимое количество, которое нужно было отступать при каждом новом уколе иглы и, что тоже было необходимо, я смогла сделать это достаточно быстро, дабы не причинять Альку больше боли, чем есть.

Оставалось только перебинтовать его плечо. А следом — и кисти рук. Сильнее всего я молилась о том, чтобы пальцы на его руках не были сломаны. Альк вроде ими даже шевелил и не сильно дергался, когда я осматривала опухшие и окровавленные костяшки, так что я надеялась, что он отделался лишь ушибами и ссадинами. Хотя выглядели они еще более отвратительно, чем плечо.

— До ванны дойти сможешь? — тихо проговорила я, когда закончила.

Он по-прежнему был весь в крови. Как и я. Так что от одежды и последних следов преступления нужно было избавиться, как ни крути.

Альк все-таки меня слышал, хотя до сих пор смотрел куда-то мимо меня, потому как поднялся с места без возражений. Наверх мы поднимались с трудом — парню приходилось на меня опираться, а мне нужно было каким-то образом не просто выдержать его вес, но и суметь довести до второго этажа. И потом, когда тот остановился, уперевшись лбом в дверь и, кажется, будучи неспособным идти дальше, постараться сделать последний рывок и все же запихать его внутрь.

Благо, в ванной комнате была душевая кабина. Все еще стараясь быть максимально собранной и не думать ни о чем другом, я сняла с Алька всю одежду, чтобы потом избавиться от нее, а его самого отмыть от любых следов крови — в том числе, Даррена. Я посадила парня в кабинке прямо на пол, не особо церемонясь, после чего смогла аккуратно из душевого шланга смыть с него кровь, не задевая бинты. Получалось долго, но время было сейчас совсем не тем ресурсом, за которым стоило гнаться.

О себе я решила позаботиться позже. В конце концов, досталось мне куда меньше, чем Альку. А ему нужно было приходить в себя. Кто знает, что могло теперь вообще произойти дальше с его раной — ведь это только в фильмах на героях все заживает, как на собаках. В действительности все могло загноиться на раз. А достать антибиотики тоже было бы не так-то просто.

— Альк, — тихонько проговорила я, пытаясь вернуть парня в чувство, как только выключила воду. — Осталось дойти до кровати.