История шрамов

Разумеется, эти русские удивились. Я бы и сама на их месте охренела. Пожалуйста, Альк, или как там тебя, просто согласись, или пошли меня куда подальше, или…

Наклонившись ко мне с высоты своего роста так близко, что я непроизвольно отпрянула, парень вдруг резко сдернул с моей головы капюшон и, почти что даже улыбнувшись, лениво протянул:

— А потянешь такую работенку?

Я оторопела. Даже возмутиться не смогла из-за столь грубого очередного вмешательства в мое личное пространство. Взгляд невольно метнулся в сторону блондинки -- но та лишь простояла несколько секунд, гневно сверля своего парня взглядом, после чего села в машину, громко хлопнув дверью, оставив меня с этим неприятным типом один на один.

Серьезно? Что у вас, блять, за отношения такие, ребят? 

Стараясь отшатнуться как можно незаметнее — провоцировать парня не хотелось, а мужики не любят, когда от них в открытую шарахаются — я проговорила, стараясь быть как можно более невозмутимой:

— Потяну, ничего сложного.

Только вот парень все равно находился слишком близко. И мои попытки отстраниться нисколько его не смущали. В ответ на мои “отшатывания” он лишь приблизился снова, а после и вовсе ухватил пальцами прядь моих волос, наматывая их на палец, и слонился так низко, что я могла ощутить его дыхание:

— Одной мойкой ты не отделаешься.

Он даже попытался изобразить “ласковый” тон. Наигранно-ласковый. Липкий, отвратительный, явно угрожающий… Мое сердце уже билось безумно сильно, а глаза искали, за что бы зацепиться взглядом, только бы не смотреть в лицо парня, и не зажмуривать их, выдавая откровенный ужас. Нет-нет-нет, Ванда, ты же знаешь, что лучшая стратегия — это игнорирование подобных поползновений. Нельзя обращать внимания, ведь это именно то, чего он добивается.

Чтобы потом сказать, что ты сама "спровоцировала".

Кашлянув, я резко, раздраженным движением убрала волосы из его рук и заправила выбившиеся пряди за уши. Даже огромнейшим усилием воли заставила себя поднять глаза, чтобы встретиться с диким, озлобленным взглядом желтых глаз.

— Что еще? — я могла бы даже гордиться своей невозмутимостью в иной ситуации. — Подстричь газон? Слушай, просто напиши мне адрес уже, и скажи, когда приехать.

Разумеется, я понимала, что никакого адреса он мне не даст. Я уже про себя мысленно считала, что достаточно “умаслила” свою совесть за эту злосчастную царапину, подвергнув себя его издевательствам. 

Схватив меня за подбородок, этот мудак криво усмехнулся, процедив мне почти в висок, наклонившись так низко, что я ощутила омерзительное тепло его лица возле своего:

— Пытаешься откусить больше, чем прожевать сможешь.

К горлу уже подступил скользкий, удушающий комок слез. Парень отпустил меня сразу же, как только договорил свою мерзкую тираду, смеясь и отходя к машине, оставляя меня один на один с липким ужасом от его прикосновений, чувством собственной дурости и невыносимым желанием провалиться под землю.

— Беги, кролик. И больше не попадайся мне на глаза, — услышала я его смешок вместе со звуком открывающейся машины, — А то кто знает, что случится, если у тебя не окажется защитника.

Дверь хлопнула.

И что-то внутри меня хлопнуло тоже. Весь страх тут же съежился, растворяясь, оставляя небывалую легкость и желание смеяться. Я прекрасно знала это чувство. И оно не сулило ничего хорошего. Защитная реакция, выработавшаяся за годы жизни с отчимом. Последствия которой были всегда страшнее всего того, что он творил со мной.

На самом деле, к этому моменту мне все уже было ясно. Этот Альк, или как там его — просто псих. Безо всяких других объяснений. А я-то уж успела подумать, что с кем-то из русской преступной группировки могла связаться... А он просто поехавший на всю голову придурок. Видимо, не так уж ему поперек горла встанет ремонт этой гребанной царапины, раз уж желание повыебываться для него важнее, чем бесплатная помощь в качестве компенсации. Что же... А я ведь искренне хотела расплатиться хоть как. Могла ведь и впрямь поработать на совесть. Просто потому что стараюсь быть хорошим человеком, мать его. Но что поделать, раз уж подобные попытки оканчиваются ничем.

Видимо, этот придурок решил, что его машина и так слишком чистая. Что же, придется это исправить. Пока русский чепушила заводил тачку, я подняла велик, делая вид, что собираюсь уже уезжать и что меня нисколько не заботит то, что он мне сказал. И прямо перед самым отъездом я вытащила изо рта жвачку и прилепила ее прямо на заднее стекло. Каждый раз, когда будешь смотреть в зеркало заднего вида, ушлепок, будешь видеть это мерзкое зрелище. Ах, да — отскребать это теперь тоже придется самому.

Главное теперь ретироваться и уехать поскорее, пока он не опомнился и не решил меня переехать на своей тачке к чертям собачьим. Так быстро я не гнала на своем ржавом велосипеде еще никогда в жизни. Да уж, защитная реакция, мать ее. Сперва терпеть и изображать жертву, а когда обидчик окончательно перейдет все границы, насладится своим издевательством и наконец отстанет… Добить его мелкой пакостью в ответ. Это как плюнуть демонстративно Даррену в пиво, уже после того, как он успокоился и отпустил тебя. Думала, сменила город и жизнь наладится? Ха-ха. Как бы не так.

Проблема не в них, Ванда, а в тебе. Всегда была в тебе.

2. Как я, кажется, стала популярной

Весь следующий день, вместо того, чтобы готовиться к школе, я с ужасом ждала, что русская мафия явится на порог тетушкиного дома и расстреляет к херам нас обеих из своих автоматов, или как минимум — переломает ноги дубинками. Да, я впечатлительная и всегда ожидаю худшего, что поделать. Или, пожалуй, смотрю слишком много телевизор. Точнее, смотрела. Я уже начала привыкать к тому, что Кэрол из тех взрослых, что предпочитают ворчать и следить, чтобы тинейджер в доме всегда был при деле, а не просиживал штаны перед экраном. Ну или она так пытается меня отвлечь от прежнего образа жизни, когда Даррен неделями не выпускал меня из дома, и все, что мне оставалось — наблюдать за нормальной жизнью среднестатистических американских подростков только в телевизоре, воображая, что однажды и у меня такое будет. 

Конечно же, никто к нам не заявился, и переживала я зря, но некоторое чувство тревожности меня все равно не отпускало. Мало того, что приходилось вечно вздрагивать и оглядываться из-за ожидания встретить отчима, так еще тот неприятный инцидент, прямо сходу, стоило мне переехать. Впрочем, слишком много ты думаешь о каком-то парне с парковки, Ванда. Кстати, стоит ли упоминать, что больше я в тот магазин ни ногой?

Так что, с наступлением того самого утра, когда мне впервые предстояло отправиться в новую школу, я даже наивно радовалась этому, потому что для меня это было хорошим поводом отвлечься. Переключиться с одних переживаний на другие, так сказать. Конечно, я не надеялась, что меня здесь примут с распростертыми объятиями; но подростки-старшеклассники это цветочки в сравнении с тем, на что я в своей жизни нарывалась в принципе. А уж чтобы минимизировать риски, я как следует постаралась. Причесалась, надела толстовку поновее, и попросила Кэрол отвезти меня на машине, вместо того, чтобы приезжать на велосипеде. Все будет хорошо. Главное — не сильно тупить, улыбаться девочкам, игнорировать мальчиков, не опаздывать, не отсвечивать на уроках... С последним у меня, кстати, никогда не было проблем.

Оказавшись у ворот, сжимая лямки рюкзака на плечах, словно первоклашка, я сделала глубокий вдох и решила все же стянуть с головы капюшон. Так, наверное, будет лучше. Нервно пригладила волосы, заплетенные сегодня по особому случаю в коротенькую, смешную косу. Со стороны — сплошь приличная девочка. Может, на первое время преподаватели даже смогут поверить в то, что у меня хорошая успеваемость? Тупица, Ванда, одного взгляда в твой прошлый табель с оценками будет достаточно, чтобы понять — ты сплошная безнадежность.

Ничего. Теперь у меня будет время, чтобы учить уроки, сдавать всякие проекты и контрольные. Или чем там еще в школе занимаются? Даже на занятия буду исправно ходить. Да, так и будет. Последним мыслям я даже улыбнулась.