Страница 50 из 50
— Есть еще один вариант…
— Какой?
— Я поклялась, что об этом самолете, о его грузе и местонахождении не будет знать ни одна живая душа, кроме избранных членов Брандваага. Если ты станешь членом Брандваага — а я как член исполнительного совета Братства имею право принять от тебя клятву верности нашему делу — тогда моя клятва останется ненарушенной…
— Вариантов есть много, Марина… — заявил я — и прежде чем заявлять мне такие ультиматумы, ты бы сначала проверила — все ли детали в твоем пистолете на месте…
На ее лице не дрогнул ни единый мускул — хотя она прекрасно все поняла…
— Когда? — спросила она
— Вчера ночью… — ответил я, доставая свой пистолет — вчера ночью, когда ты спала, я позаимствовал на время боек из твоего пистолета. Видишь ли, я и Ник — очень разные люди. Я никогда не рискую, ни при каких обстоятельствах. И все свои ходы просчитываю на десять шагов вперед. Только поэтому я все еще жив.
Она устало опустила пистолет
— Тогда почему ты не выстрелишь в меня?
— Потому что ты чертова дура, вот почему!!! — я сорвался на истерический крик — идиотка ненормальная! В твоей голове полно всякого дерьма — кроме того, что там должно быть у нормальной молодой женщины! Потому что я люблю тебя, твою мать!!! И потому что я хочу, чтобы ты прекратила заниматься всем этим бредом и вышла за меня замуж!
— Извини, Эдриан, но я не могу так — в голосе Марины была усталость и твердость, какая-то несвойственная женщинам непоколебимость — я не сверну со своего пути. Я дала клятву, поклялась памятью моих родителей, моего брата, сожженного заживо нигерами — и я не могу преступить клятву. Это значило бы — предать их. Можешь стрелять.
Господь наш всемогущий, ну за что мне это наказание…
— Ты совсем дура… — заключил я, засовывая пистолет обратно в кобуру — ну как я могу дать клятву, если я офицер. Я офицер американской морской пехоты, Марина, пусть в отставке — им и останусь. Я дал присягу — и не могу присягать дважды…
— Я требую от тебя не присяги. Я требую от тебя клятвы. Клятвы верности нашим идеалам. Ты ведь поклянешься говорить правду в суде, если это нужно — и не предашь при этом присягу. Я знаю, ты не сможешь предать клятву…
— Это совсем другое.
— Это то же самое…
Черт бы тебя побрал…
— Похоже, ты никак не хочешь хоть на минуточку стать благоразумной…
— Не хочу.
— В терроре я участвовать не буду. Против своей страны я делать тоже ничего не буду. И если у вас возникнет мысль подложить атомную бомбу на улицу какого-нибудь города, чтобы доказать что-нибудь самим себе или кому-то еще — я первый буду в вас стрелять.
— Ничего этого не будет. Мы не террористы — бомбы нам нужны только как гарантия независимости нашей новой страны и невмешательства других государств в ее дела. Мы не хотим чужой земли — мы хотим, чтобы нас оставили в покое на своей земле и дали нам жить так, как мы хотим…
Помоги мне бог…
— Что надо говорить? Надо Библию или чего-то еще?
— Нет. Процедура принесения клятвы такая. Ты встаешь на колени. По идее на глаза нужна черная повязка, но ты можешь просто закрыть глаза. Я должна приставить пистолет к твоему затылку — такая традиция — а ты должен повторять слова клятвы за мной. Такова процедура, не я ее придумала…
Сказав А, говори уж и Б, боец…
— Ладно, черт с тобой… — я опустился на колени, прямо в развороченную лопатой жидкую грязь и закрыл глаза…
Марина неспешно обошла меня. Холодная сталь пистолетного ствола коснулась моей головы подобно кусочку льда…
— Повторяй за мной: Я, Эдриан де Вет, сын Джонатана де Вета
— Я, Эдриан де Вет, сын Джонатана де Вета…
— Вступая в ряды Брандваага
— Вступая в ряды Брандваага…
— И становясь братом всем моим братьям по крови и по расе
— И становясь братом всем моим братьям по крови и по расе…
— Клянусь все деяния свои на этой земле посвящать пользе нерушимого братства
— Клянусь все деяния свои на этой земле посвящать пользе нерушимого братства…
— Если я иду вперед — иди за мной!
— Если я иду вперед — иди за мной…
— Если я изменю — убей меня!
— Если я изменю — убей меня…
— Если я погибну — отомсти за меня!
— Если я погибну — отомсти за меня…
— И да поможет мне Бог!
— И да поможет мне Бог…
После секундной заминки ствол пистолета, неприятно холодивший кожу, исчез
— Вставай, брат…
Я поднялся с колен, открыл глаза. Брюки, от стояния на коленях в грязной жиже превратились во что-то невообразимое…
— Вообще то я рассчитываю на более близкие отношения с тобой, чем отношения брата и сестры…
Где-то в кроне дерева над нами пронзительно заорала обезьяна…
— Вот видишь, даже обезьяна со мной согласна…
Марина, улыбнулась — и вдруг вскинула руку с зажатым в ней пистолетом. Четко стукнул выстрел — и окровавленная туша обезьяны грохнулась мне под ноги, обрызгав грязью…
— Твою мать! — я смотрел на нее, не в силах больше вымолвить ни слова…
— Я плохо сплю по ночам Эдриан… — проворковала Марина, глядя мне в глаза — и на следующую ночь я вернула пропажу…
— Тогда почему ты меня не грохнула?
— Где же еще я найду военного советника с таким боевым опытом и с такими скромными запросами относительно жалования…
Чертовка… Вот за это я ее и люблю.
Конец.