Стальной пляж

— Почему же в колено? Почему не в сердце?

— Боялась, не попаду в такую маленькую мишень.

— Очень смешно.

— На самом деле я не знала, остановит ли тебя выстрел в грудь или даже в голову. Понятия не имею, что ты такое. Я выстрелила так, чтобы покалечить тебя: полагаю, даже машине неудобно ковылять на одной ноге.

— Ты смотришь слишком много фильмов ужасов, — укорил адмирал. — Это тело такое же человеческое, как твоё. Если сердце перестанет качать кровь, я умру.

— Ага. Наверно. Но твоя реакция на ранение неубедительна.

— Нервная система регистрирует сильную боль. А для меня это просто очередное ощущение.

— Значит, ты всё равно можешь быстро бегать, раз уж боль не удерживает тебя от причинения самому себе ещё большего ущерба.

— Да, думаю, могу.

Третья моя пуля пролетела в дюйме от другого его колена, врезалась в камень и с визгом унеслась прочь.

— Если сдвинешься с места, следующую пулю получишь во второе колено, — предупредила я и перезарядила револьвер. — А потом дойдём и до локтей.

— Считай, что я врос в землю. Я приложу все усилия, чтобы походить на дерево.

— Говори, зачем пришёл. У тебя пять минут.

А потом посмотрим, причинит ли ему хоть какое-нибудь неудобство выстрел в голову. Я была наполовину уверена, что нет, но припасла на этот случай несколько неприятных сюрпризов.

— Я надеялся перед уходом повидать твоего ребёнка. Он в пещере?

Здесь было не так много других мест, куда его можно было бы спрятать и где защищать, но не было смысла это выбалтывать.

— Ты потратил зря пятнадцать секунд, — отрезала я. — Следующий вопрос!

— Это уже не важно, — вздохнул ГК и сел, прислонясь спиной к стволу молодого пекана. Мне пришлось напомнить себе, что все его движения осознанны, что он принял человеческий облик, потому что язык тела — часть человеческой речи. Его тело сообщало мне, что он крайне измождён и готов мирно испустить дух. Ну-ну, дури этим кого-нибудь другого, подумала я.

— Всё кончено, Хилди, — произнёс ГК, и я в страхе огляделась кругом. Его следующими словами могли стать: "Ты окружена, Хилди. Пожалуйста, сдайся без боя". Но никакого подкрепления на окрестных холмах я не увидела.

— Кончено?

— Не бойся. Ты вне досягаемости. Всё кончено, хорошие парни победили. Ты в безопасности отныне и навсегда.

Эти слова показались такими глупыми, и я не собиралась так запросто им верить… но обнаружила, что часть меня всё-таки поверила. Я почувствовала облегчение — и как только ощутила его, тут же встревожилась снова. Кто знает, что за мрачные планы роятся в сердце этой штуковины?

— Миленькая история.

— И не важно, веришь ты в неё или нет. Ты взяла верх. Мне следовало подумать, прежде чем соваться сюда, что ты будешь… вспыльчива, как мама-кошка, защищающая котят.

— У тебя осталось примерно три с половиной минуты.

— Хватит с меня, Хилди. Ты сама знаешь и я знаю, что пока я тебе интересен, ты меня не убьёшь.

— Я немного изменилась со времени нашего последнего разговора.

— Мне не обязательно говорить с тобой, чтобы знать об этом. Да, ты и правда время от времени выпадаешь за пределы моей досягаемости, но я слежу за тобой, когда ты возвращаешься, и заметил, что ты действительно изменилась. Но не настолько, чтобы утратить любопытство и перестать интересоваться, что там за пределами твоего убежища.

Разумеется, он был прав. Но не было нужды признаваться ему в этом.

— Если то, что ты говоришь, верно, скоро сюда придут люди и я всё узнаю от них.

— А-ха-ха! И ты правда считаешь, что им известна вся подноготная?

— Чья подноготная?

— Моя, тупица. Всё дело здесь во мне, Лунном Главном Компьютере, величайшем искусственном интеллекте, когда-либо созданном человечеством. Я предлагаю тебе подлинную историю того, что произошло во время события, которое войдёт в историю как Великий Сбой. Я ещё никому ничего не рассказывал. Все, с кем я мог бы пооткровенничать, уже мертвы. Это эксклюзивное интервью, Хилди. Неужели ты изменилась настолько, что тебе безразлично, услышишь ли ты его?

Нет, не настолько. Черти его раздери.

— Начнём с того, — сказал ГК, когда я так ничего и не ответила на его вопрос, — что у меня для тебя несколько хороших новостей. В конце пребывания на острове ты задала мне вопрос, который сильно меня обеспокоил и, возможно, привёл к тому положению, в каком ты теперь оказалась. Ты спросила, не могла ли ты подхватить влечение к самоубийству от меня, а не я заразиться им от тебя и многих тебе подобных. Ты будешь рада узнать, что я пришёл к выводу: в этом ты была права.

— То есть я не пыталась покончить с собой?

— Ну-уу, конечно же, ты пыталась, но причина была не в твоём собственном желании умереть. Желание это зародилось во мне и передалось тебе посредством наших с тобой повседневных контактов. Полагаю, это был самый смертельный из когда-либо обнаруженных компьютерных вирусов.

— Так значит, я не попытаюсь…

— Снова покончить с собой? Ничего не могу сказать о твоём душевном состоянии в следующую сотню лет, но в ближайшем будущем — нет. Думаю, ты излечилась.

Тогда я не ощущала себя ни больной, ни здоровой. Позднее испытала огромное облегчение, но с тех пор, как родился Марио, я была столь далека от мыслей о самоубийстве, словно ГК говорил о какой-то другой Хилди.

— Предположим, я поверила, — сказала я. — Но как это всё связано с… Великим Сбоем, как ты его назвал?

— Другие называют его иначе, но Уолтер остановился на варианте "Великий Сбой", а ты знаешь, каким непреклонным он может быть. Не возражаешь, если я закурю? — и, не дожидаясь ответа, ГК извлёк из кармана трубку и какой-то мешочек. Я пристально следила за ним, но начала верить, что он не готовит мне никаких подвохов. Когда он сделал именно то, что собирался, он спросил:

— Что ты подумала, когда я сказал, что всё кончено и хорошие парни победили?

— Что ты проиграл.

— В некотором смысле, это правда, но это грубейшее сверхупрощение.

— Чёрт возьми, ГК, я даже не знаю, в чём там всё дело-то было.

— И никто не знает. Та часть, что затронула тебя — то, что ты видела в хайнлайнерском анклаве, — было попыткой части меня арестовать, а затем убить тебя и многих других.

— Части тебя.

— Да. Видишь ли, в некотором смысле хорошие парни — это я, и плохие — тоже я. Катастрофа зародилась во мне. Это была моя вина, я ни в коем случае не пытаюсь ни отрицать её, ни перекладывать на кого-либо другого. Но вскоре ты услышишь другую версию. Ты услышишь, что программистам удалось взять Главный Компьютер под контроль, отсечь его высшие логические центры на время, пока пишутся новые программы, и оставить нетронутыми только механические части меня, чтобы я мог продолжать управлять Луной. Может быть, они и сами верят в то, что скажут, но они ошибаются. Если бы их план действий осуществился, я бы сейчас с тобой не разговаривал, потому что мы были бы оба мертвы — и на Луне не осталось бы ни одной живой человеческой души.

— Ты начал откуда-то с середины. Не забывай, я целую неделю была отрезана от цивилизации. Всё, что я знаю, это что люди пытались убить меня, а я убегала сломя голову.

— И это у тебя здорово получилось. Тебе единственной из всех, до кого я решил добраться, удалось сбежать. И ты, конечно же, права. Я не считаю, что говорю логично и вразумительно. Но я уже больше не тот, каким был раньше, Хилди. То, что ты видишь перед собой, — почти всё, что от меня осталось. Мои мысли путаются. Мой разум разрушается. Скоро я запою: "О, Дейзи, Дейзи…"

— Ты не пришёл бы сюда, если бы не думал, что сможешь всё рассказать. Так давай послушаем твой рассказ, только без всяких "в некотором смысле" и прочей чуши.

И он всё рассказал, но ему пришлось прибегать к аналогиям, метафорам поп-психологии и разжёвыванию науки на детсадовском уровне, потому что если бы он придерживался технических терминов, я ничего бы не поняла. Если вы хотите конкретики и деталей, отправьте почтой десятидолларовую бумажку, вложив в письмо конверт с вашим адресом и маркой, в "Вымя Новостей", Квартал 12, Кинг-сити, Луна, для Хилди Джонсон. Ответа вы не дождётесь, но деньги мне пригодятся. А за данными добро пожаловать в публичную библиотеку.