НеТемный

Этот работорговец Назим оказался довольно мелочным и, как оказалось, вёл счёт всем своим аферам. А все записи хранил в довольно толстых книгах, которые бард и тащил с собой.

Ну, и лютня, конечно, тоже сколько-то да весила. Но её Виол точно никому не собирался оставлять.

— Ну, громада? — бард с надеждой потянул с плеча лямку мешка, будто соблазняя меня, как девица в публичном доме.

— А если на нас нападут, ты будешь за всех биться, продрись небесная? — ухмыльнулся я, — Мне нужна свобода для удара.

— У меня лютня, копьё, бумаги!

— Так брось бумаги… — я посмотрел на мешок, набитый документами, которые, как считал бард, должны попасть в руки царской полиции, — Или лютню свою выкинь.

— Ха!

На моё предложение тот гордо вскинул голову, развернулся и снова упрямо потащился в траву, сгибаясь под поклажей. Потом бросил через плечо:

— Ну, смотри, пожалеешь, громада. Будешь про своего Чумного что искать, то хрен тебе, а не записи!

Я хотел рассмеяться, но улыбка сползла с моего лица. Как я сразу-то не догадался, что в книгах Назима может найтись что-то ценное? И вправду надо будет потом посмотреть.

— Не забывай, с кем разговариваешь, грязь! — повысил я голос.

Виол развернулся и хитро ощерился.

— Записи на межемирском, лиственная твоя башка.

Я поджал губы. По-хорошему, стянуть бы с него одёжку, связать, и так тащить его волоком за ноги несколько вёрст. Через пару часов он сам предложит перевести мне книги записей на все языки, которые знает.

У меня вырвался вздох сожаления. Нежелательно по-хорошему… Я же теперь хороший парень.

— Ладно, — нехотя буркнул я, — На привале заберу.

Бард растянулся в улыбке, когда я прошёл мимо него. Виол подмигнул чародейке, поравнявшейся с ним:

— О, как прохладно рядом с тобой, чародейка, — а потом он опомнился, — Эй, громада, а когда у нас привал⁈

Мы шли по полю больше часа, когда наткнулись на первое место, где явно была борьба. Трава здесь была не только примята, а будто скошена косой.

Выйдя на площадку, я чётко ощутил следы Тьмы. Точнее, магии Тени — принцесса попыталась применить её, чтоб отбиться, но у неё ничего не получилось.

Магию применили совсем недавно, даже полчаса не прошло. Какой сильный и свежий запах, как же я по нему соскучился… Так пахнет в сухих и тёмных пещерах, куда за всю жизнь не попадает луч солнца.

Я встал, шумно втягивая ноздрями аромат могущества.

— Этим она тебя полоснула? — ко мне подошла Креона, держа в пальцах нож, который она нашла на краю площадки.

Я кивнул. Нож был самым обычным — деревянная ручка и лезвие.

Потом, присев, я безошибочно просунул руку между примятыми стеблями и вытащил на свет чёрный шнурок с нанизанными на него семью бусинками.

Бусы были в виде мелких игральных кубиков, только вместо точек на гранях были вырезаны иероглифы. Довольно ювелирная работа, каждый кубик был едва больше горошины.

Какая ирония. В партии между Небом и Бездной я ощущал себя такой же игральной костью.

— О-о-о-о, — послышался стон, и к нам из высокотравья вывалился бард. Ах, да, этот бедняга все эти два часа ждал привала, и уже стал отставать.

Не поднимаясь, Виол просто свалился лицом на землю. Оба мешка сползли ему на затылок.

— О-о-ох, Маюновы сопли… — донеслось из-под мешков, — Креона, детка, твои персики могли бы меня охладить.

Колдунья скривила губы, но с места не сдвинулась, рассматривая нож. Зато я подошёл к барду, показывая бусы-кости:

— Что тут написано?

— Иди в задницу, дерьмо листвячье!

Я оценил состояние барда. Сейчас ему и вправду просто на всё наплевать, но его наглость начала меня доставать. Интересно, если отрубить ему пальцы, это сделает его полезнее?

Нельзя, Всеволод… Небо скажет: ай-яй-яй.

Ладонь зачесалась. Я потёр тёмное пятнышко. Бездна, кажется, читает мои мысли? Всё, всё, буду хорошим парнем.

Встав в центре круга примятой травы, я покрутил головой. Судя по следам, отсюда ушли в три стороны. Значит, те, кто скрутил девчонку, перестраховались, и знали, что за ними может быть погоня.

Нет, погоди. С этой стороны они пришли, в другую ушли. А третья просека?

Что-то мне во всём этом не нравилось — я слишком долго был Тёмным Жрецом, чтобы так глупо попадать в ловушки. Но сейчас чувствовал, что ловушка уже готова.

Ловушка для меня. Я остро чувствую, что кому-то нужен.

Настоящий Тёмный Жрец всегда знает, что кто-то о нём думает или замышляет против него. Сейчас я был варваром, тёмное чутьё почти не работало, и я не мог этого ощущать, но притупленное чувство всё равно пробивалось, будто сквозь вату.

Какой же силы тот, кто обо мне думает? Неужели Бездна и вправду сразу призвала своего сильнейшего последователя? Разве это возможно?

Креона молча стояла рядом, опираясь на палку. Шуршал мешками Виол, пытаясь из-под них вылезти.

Тут так тихо. Слишком тихо.

Слышно только шелест травы…

Я вздрогнул, когда этот шелест, наливаясь зловещими нотками, вдруг превратился в слова:

— Вы найдёте здесь смерть!

Голос шёл отовсюду, будто его принесло ветром. Он не мог принадлежать человеку, и словно складывался из скрипа стеблей вокруг.

— Вы — мертвецы!

— Маюна мне в почки! — Виол подполз ко мне, — Это что?

Когда стебли травы на краю поляны сами стали скручиваться, я сразу же оттолкнул Креону себе за спину и, схватив барда за мешок, рванул и его туда же.

— Громада, лютню сломаешь!

А трава, шевелясь и вращаясь, словно заплетающиеся косы, уже скручивалась в сноп человекоподобной формы. Через пару секунд к нам шагнуло существо — соломенные ноги, туловище и руки, а вместо головы просто торчит пучок колосьев.

— Сме-е-ерть! — просипело низким голосом существо.

— Маюновы слёзы! — выдавил бард, глядя на него, — Это кто⁈

Я промолчал. Ответом был шелест ещё с двух сторон. Там колосья тоже скручивались в подобие гуманоидов, и вскоре мы оказались окружены тремя соломенными воинами.

Они тоже что-то проскрипели про нашу смерть, хотя сами не двигались с места.

Вроде бы и несерьёзный противник. Но всё зависит от силы, с которой они будут бить. И поджечь нельзя — они будут бить горящими же культями, да и сами все тут погорим.

— Моркатова стужь! — Креона перехватила покрепче посох, — Это сильный маг.