Страница 6 из 16
Глава 3
Сдавленный со всех сторон, я двигался вперёд. Меня будто бы выталкивали. Ощущение было, сродни тем, что возникают, когда тебя, не жуя, проглатывает морской змей. Был у меня такой опыт… Так же двигался по мягкой трубе пищевода вперёд головой. В тот раз я распорол зверюгу ножом изнутри и выбрался весь мокрый и склизкий с головы до ног.
А сейчас…
Тоже был склизкий.
Видел свет приглушённо, сквозь опущенные веки. Слышал голоса очень слабо, будто бы из-под толщи воды.
— Почему он молчит?
— Что с ним, ведунья? Что с моим сыном?
— Ребёнок выглядит сильным! Могучим! Но он слаб и болен! Это наказание…
— Нет! Не наказание!
— Верховный шаман?
— Поднимите головы и внемлите! Я чувствую, что этот мальчик отмечен Солнцем сильнее, чем кто бы то ни был из нас! Когда он проснётся, ему суждено согреть мир… Или спалить его дотла!
Я распахнул глаза и изумлённо уставился на белый потолок своей новой спальни.
Странный сон. Донельзя реальный, неотличимый от воспоминаний.
Поднявшись с кровати, я подошёл к туалетному столику и принялся рассматривать своё отражение в зеркале.
Восемнадцать гребанных лет… Ровно столько прошло с даты моей смерти. Но судя по юным чертам лица, что смотрело на меня из зеркала, ровно столько могло пройти со времени моего второго рождения.
Переродился через миг после смерти. Но восемнадцать лет находился в забвении. При этом тело росло и крепчало.
Хех, я пропустил восемнадцать лет новой жизни и лишил своих вторых биологических родителей радости материнства и отцовства, чтобы сохранить воспоминания о жизни прошлой.
Нельзя что-то получить из ничего — это основа мироздания. Закон равноценного обмена был основой алхимии прошлого. Закон сохранения энергии — это фундаментальный закон природы и основа науки настоящего. Все эти идеи составляют единое целое.
И всё же перерождение души кажется чем-то далёким от науки.
Но можно выдвинуть гипотезу. Например, такую — по какой-то причине моя душа не очистилась от воспоминаний, и новому телу потребовалось время, чтобы адаптироваться к ним.
Но что меня пробудило? Лаграндж говорил, что пробовал на мне все методы современной медицины. Плюс в саркофаге имелся контур, поддерживающий необходимый уровень вибраций в теле — я на нём лежал. Это всё могло ускорить моё пробуждение.
Как и та девушка, коснувшаяся моей руки… После ужина я поинтересовался у Лагранджа, что с ней стало и кто она вообще такая. Лаграндж ответил, что неизвестная полу-алти. Её и её пособников — чистокровных алти, повязали городские стражники. Но девушке удалось выбраться из тюремной камеры и вместе с товарищами скрыться в неизвестном направлении.
Чему я, странным образом, несказанно рад.
Сделав утреннюю зарядку и приведя себя в порядок, я спустился в гостиную. Лаграндж с хмурым видом читал газету. На главной странице был изображён рисованный портер девушки полу-алти с подписью «Разыскивается».
— Не очень похожа, — изрёк я, указывая на портрет. — В жизни она гораздо красивее. Доброе утро, господин Лаграндж.
— А, сынок, здравствуй! Как спалось?
«Сынок»? Опять? Вчера, когда зашёл разговор о девушке полу-алти, я сказал, что она назвала меня «Тайон». Однако использовать это имя Лаграндж почему-то не стал.
— Благодарю, спал как младенец, — улыбнулся я. — Много лет проспал беспробудно, а всё равно почему-то хочется спать.
— Понимаю, — хмыкнул Лаграндж. — Сам порой не могу выспаться, даже если сплю часов десять. Ну да ладно, это всё причитания тех, кому за сорок. Сынок, я подумал насчёт твоих слов о планах. И хочу уточнить, мы исходим из того, что ты сирота?
Мои биологические родители, возможно, такие же светлокожие и светлоголовые алти, скорее всего, где-то существуют. Но уж точно не в Шестом сумеречном море, где я сейчас нахожусь. Меня привезли из Седьмого. Я конечно, отыщу их — хочется увидеть много-много светлоголовых и оранжевоглазых алти… Но сейчас связывать себя с ними не собираюсь.
Что же до моей матушки… Точнее, до матушки Леона Джонсона… Вчера я спросил у Лагранджа о ней и рад был услышать, что она до сих пор живёт здесь, на острове Бун, в славном городе Торвиль. Но прийти к ней и сказать, что я — Леон? Нет уж! Вряд ли она поверит какому-то алти. Да и выдержит ли она такой удар после смерти сына?
— Да, — кивнул я.
Лаграндж торжествующе улыбнулся:
— Раз да, значит теперь «нет»! Поздравляю, ты больше не сирота, сынок.
Смысл его слов до меня дошёл не сразу. И те несколько секунд, что я пытался осознать услышанное, Лаграндж наслаждался моей реакцией.
— Вы хотите усыновить меня? — наконец спросил я. — Вот так просто?
С одной стороны, мне, давно взрослому и самостоятельному мужику, опекуны не нужны. Чего доброго, ещё начнёт совать свой нос в мои дела или палки в колёса вставлять. С другой стороны, Лагранж вроде человек неплохой, очевидно, богатый и со связями. Не вижу проблемы, чтобы во второй раз начать путь к титулу Хозяин Морей в более выгодных условиях. Хотя… Глядя на себя в зеркало, можно подумать, что даже с фамилией Лаграндж, проблем у меня будет больше, чем у юного курсанта Академии Леона Джонсона почти сорок лет назад. Пусть и безвестного, но всё же чистокровного викторианца, а не странного алти.
— А чего в этом сложного? — хохотнул он. — Я взял за тебя ответственность в тот момент, когда купил тебя у алиссийцев. И не отказываюсь от неё сейчас.
— Благодарю, господин Лаграндж, но я и сам могу нести за себя ответственность, — всё-таки попробовал я отказаться.
— Не будь таким букой, сынок. Если ты в самом деле в первую очередь желаешь сосредоточиться на покорении сумеречных вод, а не на борьбе с предрассудками, собственной нищетой и зыбким положением, то моя фамилия станет для тебя хорошим подспорьем. Поверь, мне это ничего не стоит. Я давно занимаюсь поддержкой талантов, да и просто тех, кому эта поддержка нужна.
Хм, Лаграндж озвучил мои собственные мысли. Так он не только владелец музея, но ещё и меценат? Или даже филантроп? И гуманистом быть пытается?
Что ж, решено! Александр Лаграндж — отличный мужик, с которым можно иметь дело. Пусть сейчас он поможет мне быстро расправить паруса, в будущем уже моя… наша фамилия будет греметь во всех морях и приносить ему пользу.
— Да будет так, — я протянул ему руку. — Для меня честь принять ваше предложение, отец.