Страница 12 из 16
Глава 5
— Эй ты! Белобрысое ничтожество, чего встал на дороге⁈
Блаженно улыбаясь, я стоял на середине моста над речушкой Бунькой и глядел вдаль. Если с этого места смотреть под определённым углом, то можно увидеть море. Этим утром его синяя гладь была особенно прекрасна, а чайки сегодня покрикивали как никогда мелодично.
— Ты что, алтийский выродок, речи людской не понимаешь, а⁈ И что ты на себя нацепил, а⁈ Курсантом Морской Академии себя возомнил!
Нет, с чайками я всё же погорячился. Докучают.
— Эй! — меня толкнули в плечо.
Развернувшись вполоборота, я увидел паренька с чёрными кучерявыми волосами и жиденькими усиками под носом. Бьюсь об заклад, он хочет носить популярные на островах Патрии Титос «арочные» усы — это когда густая растительность из-под носа уходит в обе стороны, а потом под прямым углом спускается к подбородку, но…
Возраст не позволяет титосийцу нарастить достойную его родины лицевую гриву.
Одет этот высокий хмурый парень был точно так же, как и я — тёмно-синие брюки и красный камзол, на золотых эполетах которого красовался герб Морской Академии Торвиля — два скрещённых якоря, фрегат над ними и цифра «VI» под всей композицией.
— Прости, мистер Чайка, у меня ничего для тебя нет, — ответил я, поймав его взгляд. — Но сейчас корюшка пошла, полетай над пристанью, в прибрежных ресторанах может что и ухватишь.
Широко раздувая ноздри, титосиец схватился за рукоять длинного кортика, висевшего у него на поясе.
— Да как ты смеешь, дрянь, вякать на человека! — прошипел он, рванув на меня.
Быстр… достаточно быстр, чтобы иметь шансы пережить абордаж какой-нибудь бригантины. И движения оточенные, мальчик явно тренировался.
Но до старика Григория ему далеко.
Не говоря уже о том, что, если собрался неожиданно атаковать, делай это сразу, а не после долгой речи.
Отбив руку с кортиком в сторону, я подцепил ногу титосийца и чуть толкнул его.
— Освежитесь, сударь. А то вы бредите, — крикнул я с моста, глядя на барахтающегося в Буньке парня.
— Ты за это ответишь! — гневно прорычал он и поплыл к берегу.
Дурачок какой-то…
Хотя ума не активировать артефактный кортик ему хватило. Но всё же бросаться с оружием на первого встречного?
Титосийцы, что с них возьмёшь.
Оглядевшись по сторонам, я убедился, что маленький инцидент с полётом мистера Чайки остался незамеченным для широких масс — в выходной день рано утром улочки Торвиля были довольно пустынны.
И всё же пора сваливать.
— Ну как, проветрил голову, сынок? — с Александром Лагранджем мы подошли к самоходной карете одновременно, только с разных сторон.
— Агась. Ну а ты, закончил со своим делом? — я покосился на красивую коробку, которую он держал в руках. — Удачно?
— Конечно, — довольно ответил он.
Улыбнувшись, я покачал головой:
— Вот заняться тебе больше нечем, отец.
— Это всего лишь дань вежливости, — с улыбкой ответил он. — Традиция.
— Ага, и повод такой очень традиционный — поздравляю с первым днём вашей дочери в Академии.
Мы сели в карету, и она тронулась с места.
— Достойный повод. Подрастёшь, сынок, и начнёшь лучше разбираться в таких тонкостях.
Я скептически посмотрел на него и в очередной раз хмыкнул:
— Ты даришь ей подарок по поводу, который применим и к тебе — у твоего единственного ребёнка тоже первый день в Академии. Ты хочешь не только… пусть будет «порадовать» её, но и обязать сделать ответный подарок. Молодец, не упускаешь возможность.
— Политика, сынок. Тонкая политика, — невозмутимо ответил он, держа коробку на коленях.
Я ответил скептической усмешкой.
В мыслях же я ушёл дальше. Отец не признался, какой именно подарок желает преподнести одной высокопоставленной даме, но два дня назад, когда мы ездили по городу, готовя меня к предстоящей учёбе и жизни в общежитии, заглянули в ювелирную лавку, и эта лавка… Вот же случайность! Располагалась недалеко от моста, возле которого сегодня мы остановили карету. Отец там смотрел колье, краем уха я слышал разговор о «добавить рубинов»… «пару дней»…
Дорогой подарок по столь надуманному поводу.
Хотя и Александр Лаграндж небедный человек.
Но более любопытной во всём этом выглядит та, кто вскоре станет обладательницей колье с добавочными рубинами.
Мысли отбросили меня на два месяца назад. Почти самое начало моего пребывания в новой жизни и новом теле. Ночью меня пытались похитить, а на следующий день вернулся Лаграндж. У нас с ним состоялся разговор на бережке прудика в его приусадебном парке.
Бросая зёрна отборной пшеницы уточкам, отец поведал мне интересную историю. Оказывается, в ночь, когда я пробудился, товарищи девушки полу-алти, пойманной в музее, пытались ограбить дом губернатора острова Бун и мэра Торвиль.
— Всё очень запутано, сынок, — проговорил Лаграндж. — Часть алти поймали… Но они умудрились сбежать! Причём и не убили никого, хотя артефакты использовали. Лично моё мнение, что им помог кто-то влиятельный.
— Намекаешь на другие страны? — нахмурился я. Это дело, очевидно, как-то связано со мной лично, и мне хотелось бы разобраться. — Титосийцы более прямолинейные, республиканцы… стараются вести дела по чести. А вот на алиссийцев очень похоже.
Лаграндж одобрительно посмотрел на меня:
— Твоя скорость усвоения новых знаний меня поражает. Я уже почти не сомневаюсь, что ты сдашь экзамены в этом году! — воскликнул он и вернулся к теме нашего разговора: — Да, я тоже вижу во всём этом руку алиссийцев. И, уверен, не я один. Но всё это домыслы. Пока не найдётся ни одной весомой улики, мы совершенно ничего не можем предъявить Алиссии.
Я кивнул, прокручивая в голове услышанное. Часть воришек-алти была схвачена, а часть нет. Значит, есть вероятность, что…
— Они смогли выкрасть то, за чем приходили? — быстро спросил я.
— Точно не известно, — развёл руками Лаграндж и тут же, хитро улыбнувшись, быстро добавил: — Но, если вспомнить, как хмурилась губернатор, им это определённо удалось.
— Хмурилась? — удивился я. — Губернатор и мэр у нас женщина?