Сводные

— Ты принадлежишь мне, девочка, — от уверенности, с которой были произнесены слова мужчины, страх сковал все тело Юли. — Ты этого еще не поняла, но я сейчас все очень доходчиво тебе поясню.

И, прежде чем она поняла о чем он говорил, Олег просто накинулся на неё, подминая под себя, и принялся целовать. Его поцелуи были жесткие, словно каждым он подчинял её, указывал ей на её новое место в этом мире. Его руки крепко держали её ладони над головой, не давая двигаться. Она пыталась отворачиваться от него, брыкаться и вырываться, но казалось, что его это лишь забавляло и сильнее возбуждало. Она ощущала его эрекцию, упирающуюся в её живот, а то, как он начал тереться о её тело, явно говорило о намереньях мужчины.

Самое страшное заключалось в том, что Юля понимала — он был прав. Никто её не спасет, никто не поможет. Она знала, что Сергея не отпустят, пока он не добьется от её отца показаний против Ковальского. А Волына, при всей его силе, просто не успеет её найти, поскольку понятия не имеет об Олеге и его мотивах.

— Пожалуйста, не нужно, — взмолилась она, когда его руки залезли под её свитер, с силой сжимая грудь.

Хотелось смолчать, но все, о чем она могла думать, это предостережение гинеколога повременить с сексуальной близостью из-за угрозы ребенку. А в том, что Олег не будет нежен с ней, сомневаться не приходилось хотя бы потому, как он кусал её шею, оставляя засосы, поддавшись собственной страсти.

Она знала, что нужно смолчать, поскольку откровенностью сделает только хуже, но страх за малыша не позволил этого сделать. Осознание того, что сделает что угодно, лишь бы защитить невиную жизнь, что пыталась расти в ней, расставило все на свои места.

— Я беремена, — четко проговорила она, глотая слезы. — Пожалуйста, не нужно насилия.

Олег замер, лежа на ней, а она вообще престала дышать, опасаясь его реакции. Он медлил, словно её слова постепенно доходили до него. А потом плавно переместился вверх так, что нависал прямо напротив её лица, продолжая удерживать девушку неподвижно.

— Невозможно, он не трогал тебя, — прорычал Ковальский, едва сдерживая свою ярость.

— Однажды, в деревне, — честно ответила Юля, глядя в его глаза, чтобы у него не осталось сомнений в правдивости её слов.

Он отпрянул от неё, скотившись с постели, а она так и осталась лежать в наполовину стянутом свитере, боясь пошевелиться. Секунда, две. Резкий грохот разбившегося стакана о стену, заставил её зажмуриться. А потом он снова оказался над ней и она ощутила, как холодная сталь прижалась к коже на её животе. Резко распахнула глаза, чтобы встретиться с злобным, горящим взглядом.

— Я вырежу эту тварь из тебя, — прорычал он, надавливая острым концом лезвия ножа на её кожу. — Я пошлю это отродье ему в тюрьму, чтобы он знал, чего я его лишил.

Холод и страх завладели Юлей. Слезы против воли начали стекать из глаз при мысли, что прямо сейчас она может лишиться своего маленького комочка счастья. Она так много смертей пережила в своей жизни, но его смерть пережить не сможет. Это она понимала слишком ясно.

— Прошу, — взмолилась она, глотая слезы. — Олег, прошу не нужно.

Он смотрел в её испуганое лицо и мысли мелькали в его голове одна за другой. Первым порывом ему хотелось убить её, что раздвинула ноги перед Метельским. Потом понял, что не лишит себя удовольствия быть с ней. Ему просто нужно избавиться от этой твари, что была в ней. Это чертово семя, что поселилось в её теле… Нет, ему хотелось извлечь его и посадить туда свое семя. Чтобы она была беремена его ребенком. Но когда поднес нож к её животу понял, что поспешил. Если он сейчас сделает что-то не так, она лишится возможности иметь детей, а у него были на этот счет вполне определенные планы. И тогда она прошептала такие простые, но искрение слова просьбы, что он остановился. Понял, что она на все пойдет, чтобы сохранить жизнь малышу. Осознал, что получил в свои руки не просто кнут и пряник, но удавку, которую она не сможет снять никогда.

— Не нужно чего? — протянул он, скользя острым концом стали по её животу. — Не нужно отбирать эту маленькую жизнь? Для меня это ничего не стоит. Ничего не значит. Вот если бы ты была моей, я бы подумал о том, чтобы принять этого ребенка, как своего. Если бы ты хотела меня, возможно, я согласился бы, чтобы он был в нашей жизни. Я бы принял его, как собственного ребенка, если бы ты была моя.

Он видел, как его слова медленно проникают в её сознание. Как до неё доходит смысл его слов. Видел, как она раздумывает над его предложением, точно зная, что иного способа спасти жизнь своему ребенку для неё не существовало. А потом с особым наслаждением отметил тот миг, когда она приняла решение. Приняла его правила игры. Как раслабилась, лежа под ним и взглянула прямо в глаза. Он отвел нож от её живота и откинулся назад, наблюдая за ней.

А она села, выровнявшись вровень с ним, не сводя изучающего взгляда от его лица. А потом и вовсе перелезла к нему на колени, обхватив руками его лицо. Её прохладные пальцы мягко погладили его щеки, пока они продолжали безмолвно наблюдать друг за дружкой, как дикие звери, ожидавшие нападения друг от друга.

— Ты этого хочешь? — спокойно спросила она, слегка склоняя голову набок. — Если это значит сохранить жизнь моему малышу, то я сделаю это. Ты победил, Олег. Я — твоя.

Она едва не вздрогнула, когда его руки обхватили её задницу, а губы впились ей в рот, но не посмела отстраниться. Ответила на поцелуй, запуская ладони в его волосы. Он резко притянул её ближе к себе, насаживая через одежду на свою эрекцию, а она начала плавно двигать бедрами, подыгрывая ему. Отвлекая. Её руки ласкали его волосы, когда его губы устремились к её шеи и начали плавно спускаться к груди. А она тем временем перевела взгляд к ножу, что остался забытым на постеле неподалеку от них. Спланировала, просчитала в своей голове дальнейший маневр. Приложив немного усилий, заставила Олега упасть спиной на матрас, а сама села удобнее на нем и опустилась к его груди, растегивая пуговицы рубашки и целуя обнаженную кожу. Вторая её рука опустилась к выпуклости на его брюках. Она все еще ощущала, что он напряжен, все еще ждет подвоха. У неё был всего один шанс и она не собиралась профукать его из-за собственной брезгливости. Поэтому и не спешила. Действовала медленно, но методично. Спустила ему рубашку с плеч, но специально не освободила руки от запанок, чтобы иметь небольшое преимущество. Плавно вытянула ремень из его брюк, сжимая выпуклость в его штанах в размеренном, но жестком ритме, пока он не начал стонать и сам биться в её ладонь. Только тогда она позволила одной своей руке соскользнуть с его тела и потянуться за оружием. Она сама от себя не ожидала того, что умеет двигаться так быстро. В один миг она ощущает металл под своими пальцами, а уже в следующий оказывается верхом на мужчине, прижимая острое лезвие к его горлу. Он не успел сориентироваться, пока не стало слишком поздно. Теперь одно его резкое движение и живым ему из этой комнаты не уйти.

— Сучка, — прошипел он, улыбаясь.

Все еще, черт возьми, улыбаясь, словно наслаждался тем, что происходило. Словно все это было частью прелюдии перед их близостью.

— Ты совершил ошибку, когда начал угрожать моему ребенку, — покачала головой девушка, боясь отвести взгляд от мужчины, что лежал перед ней.

Она понимала, что Олег её не отпустит. Понимала, что должна была сделать. Но совершенно не понимала, как именно могла совершить убийство. Нож дрожал в её пальцах, хоть она и пыталась выглядеть хладнокровной.

— Давай, — словно издеваясь, подначивал её Олег. — Ну же, малышка!

Она сжала губы, пытаясь надавить лезвием на горло. Но как только почувствовала, что оно прорезает кожу, остановилась. Вид крови заставил волну тошноты подкатить к самому горлу. Этого момента Олегу и хватило, чтобы выбить нож из её пальцев. Секунда и она снова оказывается распростертой под ним. Его глаза горят, самодовольная улыбка растягивает лицо, и она понимает, что проиграла.