Сводные

Даже принеси они стопроцентные доказательства вины президента в финансовых махинациях, не факт, что папка с доказательствами не затеряется. Действовать нужно было осторожно и открыто, с привлечением общественности и прессы. Именно на это расчитывал Волына, когда решил выдвинуть своего человека на следующих президенстких выборах. За год до начала гонки, он начал понемногу сливать информацию. Сначала налоговая проверка в офиссе Метели, следом расследование нескольких фиктивных договоров Юлиных активов. Все замялось даже раньше, чем мужчины расчитывали. Один звонок президента и дела закрывались за неимением доказательств, а налоговики с широченными улыбками убеждали, что не нашли ничего незаконного.

А, когда Волына решил выступить открыто и его протеже начал выступать на дебатах и общаться с прессой, Ковальский понял, что соперника нужно воспринимать всерьез. Они ожидали всего, но не того, что в какой-то момент претендент на кресло президента просто пропадет. Кирилл Викторович считал, что его удалось запугать или перекупить, но когда спустя несколько недель получил кости по почте, все вопросы отпали. То, что это был ответный ход, было понятно как Божий день, ведь именно так несколько лет назад он отправил кости Сибиряка прямо в особняк к Соколу. А спустя несколько недель автомобиль Волыны был взорван вместе со своим хозяином.

Сергей никогда не сможет забыть разговор, что состоялся тогда между ним и Соколом. Он помнил его в малейших деталях, поскольку он поделил его жизнь на до и после.

— Это ведь вы? — поинтересовался Метеля охмелевшим голосом, падая в кресло в кабинете Соколова. Он не был уверен, что начал бы этот разговор, если бы не пол бутылки виски, что он выпил, узнав о смерти Кирилла Викторовича. — Вы все организовали?

Сокол откинулся в кресле, рассматривая своего зятя с нескрываемым триумфом.

— Думал, что сможешь тягаться со мной? — насмешливо уточнил он. — Ты все еще не понял, с кем взялся играть, сынок.

Сережа брезгливо скривился: «сынок» резануло по слуху.

— И что теперь? Убьете и меня? — небрежно поинтересовался он.

— Зачем мне убивать своего зятя? — пожал плечами Сокол. — Дочка не переживет, если с тобой что-то случится. Но ты прав, проучить тебя нужно. Как насчет того, что посажу в турьму твоего Горема? Или может лучше убить твою любовницу?

Метеля понимал, что он не шутил. Поскольку навредить ему или Юле Александр Святославович не мог, чтобы не вредить собственной репутации, он навредит тем, кто был дорог Сергею.

— Вы же понимаете, что я не отступлю, — прямо заявил Метельский. — Я узнаю, что произошло.

Сокол задумчиво посмотрел на него, будто решал, а не проще бы было действительно просто прикопать его под ближайшим деревцем и забыть как страшный сон.

— Попробуй, — с ухмылкой ответил Соколов. — Сделай шаг в мою сторону и увидишь, как все дороги сведутся к тому, что Юлю обвинят в финансовых махинациях или что еще хуже. Думаешь, я просто так позволил тебе жениться на ней? Да я самолично намекнул Олегу, что пора бы уже делать шаг навстречу судьбе, зная, что Юля не захочт этого брака. Зная, что ты из кожи вон вылезешь и сделаешь все, чтобы этому помешать. Да, я не предугадал того, как поступит моя дочь, но это не мешает тому финалу, на который я и рассчитывал. Ты любишь её, но любовь это запретное чувство в нашем мире, парень. Она делает тебя слабым. Ты еще не понял, но я уже держу тебя за яйца. Любой твой шаг против меня обернется проблемами для неё, и ты этого не сделаешь.

— И вы поступите так со своей дочерью? — недоверчиво переспросил Метельский, не веря, что Сокол способен подставить Юлю.

Александр Святославович неоднозначно пожал плечами, что могло означать что угодно.

Юля, стоящая рядом с ним, подняла бокал с шампанским, когда отец сделал паузу в своей речи и слегка пригубила, словно устала его слушать.

— Но не только наша страна должна развиваться, но и мы сами, — добродушно улыбнулся Александр Святославович, находя взглядом Юлю среди гостей. — Я вот жду не дождусь, когда в нашей семье появится наследник.

Зал загомонел, а Юля напряглась рядом с Сергеем, понимая, какой ящик пандоры только что открыл её отец. Он был публичной личностью, но не был интересен прессе так, как его молодая красавица дочь и миллионер зять. Особняк, в котором жили Юля и Сергей и так постоянно осождали журналисты. Она боялась представить, что будет теперь, когда Соколов сам пустил слух о её возможной беременности.

— Черт, — прошипела Юля, пытаясь удержать на лице вежливую улыбку. — Зачем?

Хоть это и был риторический вопрос, но Сережа все же ответил.

— Ради рейтингов, — пожал плечами он. — Ради пиара, да и просто потому, что Карина дать ему наследника не может. К тому же он прав, давно пора.

Девушка поджала губы, резко отставляя бокал с шампанским на столик. Она хотела что-то сказать, но не стала. Вместо этого подхватила со столика свой маленький серебристый клач и с гордо поднятой головой вышла из зала.

Юля едва контролировала себя, но в последнее время это стало её обычным состоянием.

После того разговора все стало только хуже. Чем глубже Метельский погружался в изучение бумаг, стараясь обнаружить хотя бы одну единственную ошибку, что могла защитить Юлю и подставить Соколова, тем больше узнавал о тех схемах, что они проворачивали. У него глаза на лоб лезли, когда он видел цифры, что списывались с правительственных счетов в счет виртуально проводимых ремонтов дорог и благотворительности, оседая в карманах чиновников. И, что хуже всего, правительство и прокуротура были в связке.

У него были связаны руки и единственное, что ему оставалось, это смириться и жить дальше. Только так у него был шанс защитить ту, которую любил. Сказать, что Сергей наступал себе на горло, не сказать ничего. Ему было противно жать руку тестю, общаться с президентом и его многочисленной свитой политиков, но выбора у него не оставалось. В конечном итоге он смирился и начал просто жить дальше. Больше времени проводить с Юлей, стараясь наладить с ней общение. В первый год их брака он думал, что сойдет с ума. Находиться рядом с ней, жить в одном доме, спать на одном этаже и не иметь возможности просто быть с ней, разрывало его на части. Он пытался быть терпеливым, мыгким, панимающим. Он ждал, когда она сама сделает шаг на пути к нему, но она жила в своем коконе и не подпускала его ни на милиметр.

Их свадьба была скромной и тихой. Они просто поехали вдвоем в ЗАГС сразу после того, как её выписали из больницы и расписались. Не было ни белого платья, ни банкета, ни поцелуя после объявления их мужем и женой. Дом он выбирал сам, поскольку ей было все равно где жить. Его выбор пал на небольшой двухэтажный котедж в нескольких километрах от города. Это было спокойное место, в глубинке пролеска недалеко от речки. Он хотел, чтобы Юля сама сделала ремонт по своему вкусу, но она отказалась. Ему казалось, что её все перестало интересовать. Если бы не психиатр, которого удалось найти для неё, Сережа даже не представлял, чем это все могло закончиться. Но время шло и она понемногу менялась. Снова начала интернесоваться книгами, занялась садом на заднем дворе. Он часто наблюдал с веранды, как она читала, сидя на пледе под деревом в летнее время года. Это будто возвращало его в детство.

Когда похоладо и она больше не могла часами напролет сидеть на улице, она переоборудовала одну из комнат первого этажа в библиотеку. А, когда спустя еще несколько месяцев он случайно стал свидетелем того, как она танцевала, думая, что никто её не видит, он действительно поверил, что с ней все будет впорядке.

Он начал неспешно с ней сближаться. Легкие, почти незаметные прикосновения, полушутливый флирт, романтические моменты, которые появлялись будто бы случайно. Но чем больше он старался приблизиться к ней, тем более мрачной и закрытой она вновь становилось. А, когда по случаю их второй годовщины он решил предпринять отчаянные действия и будь что будет, она резко погасила его порыв, напомнив ему, что предугадывала, что все этим и закончится.