Сводные

Сережа недовольно нахмурился, глядя как цифры сменяют друг друга на экране бензоколонки.

— Ты уедешь? — спросил парнишка. — Вернешься в город?

Субботин не хотел отвечать, поскольку не имел никакого желания обманывать. Он смотрел на Сережу, а видел себя. Такого же умудренного опытом мужчину в теле маленького мальчика.

— В том доме погиб мой брат, да и у Александра Святославовича не осталось там никого, кого можно поставить прикрывать себе спину, — признался мужчина.

Взгляд Сережи ожесточился, похолодел. Вся синева ушла, сделав их почти черными.

— Вы отомстите? — потребовал он ответа.

Субботин вздрогнул. Этот его голос и взгляд холодных синих глаз так напоминал о Владимире. Этот парень сын своего отца — Метеля.

— Сделаем для этого все, — пообещал Алексей, глядя прямо в немигающий взгляд мальчика. Хотя, его теперь сложно назвать мальчиком. Нет больше детской доверчивости и легкости на этом осунувшимся лице с черными кругами под глазами.

Сережа кивнул, немного расслабившись. Это было видно в его осанке: плечи парня слегка опустились, словно скинули непосильную ношу. Он обернулся на шум, глядя на Юлю, ковыляющую к машине на своих костылях. За все время, что они были в пути, девочка не сказала ни слова и отказывалась от еды. Её дважды тошнило и им пришлось останавливаться, чтобы она подышала свежим воздухом.

— Дай мне денег или пойди сам, но ей нужно купить йогурт, — попросил Сережа. — Только чистый, без добавок.

Субботин кивнул и протянул парню бумажник. Алексей помог Юле забраться на заднее сиденье российского внедорожника и опустил сиденье, чтобы Сережа сел спереди. Он должен был все быстро обдумать и подготовиться на случай, если из этой передряги им с Соколом живыми не выбраться. В своей голове он составлял план действий, который включал открытие счета на имя его матери по прибытию в город, чтобы ни она, ни дети ни в чем не нуждались по крайней мере в первые месяцы. Нужно будет заехать в больницу и дать местному врачу денег, чтобы проследил за ногой девочки. Нужно договориться с главой деревни, чтобы их взяли в школу без документов, а для этого нужно выдумать достоверную историю. Что же такое сказать, чтобы объяснить и их состояние, и необходимость сохранять их местоположение в тайне?

Сергей устроился на сидение рядом с водителем и пристегнулся, когда Субботин завел машину. Он называл его по фамилии, как и все остальные. Так они обусловились ещё в начале лета, когда подчиненный отца начал учить его чинить машину. Машина. Интересно огонь уничтожил и её или она осталась стоять нетронутой в гараже? Нужно будет не забыть попросить Субботина проверить. Это был последний подарок его отца, неудивительно, что Сереже хотелось сохранить её в память о нем. Было так много вещей, которые бы ему хотелось сохранить. Например, фотографию, что стояла на стеллаже в гостиной их квартиры. Там родители, еще совсем молодые, удерживали на руках годовалого Сережу. Его всегда удивляло, как блестели их глаза. Они были на ней такими счастливыми. А ещё футболка, которую Владимир привез Сережке из Германии. Даже несмотря на то, что она была на несколько размеров больше, Сережа хранил её в шкафу и каждый месяц примерял, нетерпеливо ожидая, когда она будет ему впору. Ему так хотелось показать отцу, как ему идет белая футболка с зелеными черепашками-ниндзя на ней. Сколько мелочей! Стоило мальчишке подумать о малом, как он вспоминал все новые и новые детали, что казались ему жизненно необходимыми. Запах, которым пахли волосы матери, смех отца и то, как терпеливо он объяснял ему решения задач по математике. Их долгие разговоры за ужином, совместные просмотры фильмов по пятницам. Больше ничего этого в его жизни не будет. Он остался один.

Юлька закопошилась на заднем сиденье, просыпаясь. Подхватив с панели упаковку из четырех йогуртов, он перелез назад. Бережно, чтобы не перепачкаться, Сережа открыл один стаканчик и протянул его девочке. Она скривилась и отвернулась, наглядно давая понять, что не голодна. Раньше, парнишка бы послушно поверил и не настаивал, но он вдруг осознал, что не только он думал, что остался один. Юля тоже все потеряла. Даже отец отправил её с Субботиным вместо того, чтобы держать ребенка при себе. Сейчас у неё не осталось никого кроме Сережи, а он был старше и должен был позаботиться о ней, как позаботился бы Матвей или его отец. Пора было взрослеть. Больше не кому было подтирать ему сопли.

— Юля, ты уже сутки ничего не ела, — вновь попытался он. — Если не съешь хотя бы один стаканчик, я накормлю тебя силой.

Говорить было больно из-за больного горла, но он должен был заставить её поесть.

Девочка недовольно поджала губы, но взяла протянутый пластиковый стаканчик и маленькую ложечку.

— Как нога? — вновь попытался заговорить Сережа, но она лишь пожала плечами, что могло значит все или ничего.

Его пугал такой её настрой. Обычно Юлька была более живой, что ли. Даже там, после того как она очнулась в палате реанимации, она попыталась пошутить по поводу случившегося и своей стальной головы, которой она ветровое стекло проломила. И, хотя он как никто другой понимал, как сложно ей было, оставить её со своей болью наедине просто не мог. Он чувствовал себя ответственным за эту девочку.

Он не знал, что еще можно спросить, чтобы добиться её словесного ответа, но она его опередила.

— Как ттттвое горло? — тихо спросила она, заикаясь.

Они оба замерли, глядя друг на друга ошарашено. Ужас читался в зеленых глазах девчонки, когда она потянулась ладонью и зажала ею губы. Она заикалась! Он помнил, как после операции и полученной ею тогда травмы, врач предупреждал, что у неё могут появиться проблемы с речью. Но ведь все было хорошо.

Надеясь на то, что это просто по той причине, что она почти сутки молчала, Сережа постарался сделать вид, что ничего серьезного не произошло.

— Хорошо, — соврал парень, чтобы не пугать девочку. — Я купил леденцы в магазинчике на заправке.

Юля кивнула, снова зачерпнув йогурт маленькой пластикой ложечкой. Она молчала, словно боялась произнести следующее слово и убедиться, что им не показалось.

— Куда мы едем? — медленно, шепотом спросила она.

В этот раз голос её звучал ровно и без заиканий. Это придало ей сил и немного успокоило их обоих.

— В какую-то деревню к бабке Субботина, — пояснил Сережа. — Нам нужно спрятаться. Никто не должен знать, что мы живы. Субботин придумал историю, будто мы брат и сестра, а в деревню нас отправили на время отъезда родных из страны.

Юля поджала губы, пытаясь сдержать эмоции внутри. Ей хотелось закричать, что она не хочет, чтобы люди думали, что Сережа ей брат, ведь её Матвейки больше не было в живых, а она не могла предавать его память, называя так кого-то другого. Однако она вовремя взяла себя в руки. Перед ней был не просто кто-то, не чужой. Это Сережка. Она знала его с рождения. Он действительно был ей как брат.

— Хорошо, — выдохнула девочка и немного помедлив, неохотно добавила, словно и не желала слышать ответа, но понимала, что должна была узнать. — Сереж, ммммоя мама точно…

Она не смогла договорить, поскольку слезы навернулись ей на глаза, а голос сорвался. Хорошо, что Сереже не нужно было слышать всего предложения. Он и так знал, о чем она спрашивала.

— Да, Юль, — выдохнул он глухим, но крепким голосом.

— И Матвейка?

— И Матвейка, — подтвердил Сережа.

— И твои родители?

— Все, Юля. Они все мертвы.

Алексей молчаливо наблюдал за детьми через зеркало заднего вида. Он слышал, как дрожал голос девочки, когда она, заикаясь, задавала те самые вопросы, на которые не готова была слышать ответов. Сережка держался молодцом. Субботину понравился этот парень ещё в мастерской, когда этим летом они начали чинить БМВ, но сейчас он заметил в мальчишке того, чего не было в нем ещё сутки назад. Он ощутил смиренную силу. Ту самую, которая позволяет составлять план и мстить с холодной головой. Таким был его отец. Он, в отличие от самого Субботина и Сокола, никогда не нырял в омут с головой, хоть и был достаточно нетерпелив.