Помощь ближнему

Минуты три мы с Ергридом шли по этому странному лабиринту, постоянно попадая в тупики. Маг потихоньку поминал базукха, я же внимательно всматривался в пар и дым на предмет какой-либо подсказки. И не прогадал, хотя заметил её магистр, поддавшись моему влиянию.

— Веник? — настороженно спросил Ергрид, когда я быстро схватил с полки небольшой амулет.

— Ну да, веник, — констатировал я. — Берëзовый.

— Зачем в таком влажном месте веник? — продолжал любопытствовать маг. — Им ведь ничего не уберëшь! Тут нужна тряпка, а ещё лучше много тряпок.

— Это веники не для уборки, ими моются.

— Моются??? Вениками??? Чудны дела твои, Камнерожденный.

Тем не менее, пугать чужеродные ему традиции Ергрид не стал. Гномы вообще неконфликтны в этом плане, пока не доходит до насильственного внедрения в наши устои чего-либо иного. Вторая по продолжительности война Асхана началась именно на этой почве и затронула, считай, все пласты реальности мира, так что навязывать бородачам то, что им не нужно, может быть чревато.

Минут за двадцать мы прошли весь банный лабиринт, собрав коллекцию амулетов из семи предметов. Помимо веника, в ней оказались печка-каменка, полотенце, ковшик, шапочка, ушат и мыло. Так же один раз я мельком заметил существо, очень сильно напоминающего домового из старого советского мультика. Оно даже подмигнуло мне и скрылось в дыму и пару до того, как я успел что-либо сказать.

Пусть дальше преграждала логичная дверь из того же дерева, что и лавки с полками. В её середине находился ряд отверстий, куда, очевидно, нужно было вставить найденные амулеты. Всего отверстий оказалось девять, на два меньше, чем было у нас предметов. Мы попробовали вставить те, что есть, мало ли, вдруг и так откроется, но дверь даже не шелохнулась.

— И что теперь? — спросил Ергрид. — Мы здесь замурованы?

— Думаю, надо вернуться, — ответил я. — Скорее всего, мы их пропустили по невнимательности.

— Возвращаться необязательно, добрые молодцы, — детским голосом пролепетал кто-то сзади.

Мы обернулись. Прямо перед нами стояло то самое похожее на домового существо — небольшого роста, волосы-солома, красная рубашка-косовопотка до пола с синим поясом, лапти.

— Как же тогда быть… э-э-э…

— Я Митро, княже, — отозвался «домовой», — поборник чистоты и духовной целостности. Таких как я называют домуш.

— Так как же тогда, быть, Митро? — завершил свой вопрос магистр. — Нам надо туда, за базукхову дверь.

— Да знаю я, княже, — похлопав глазами-бусинками, ответил домуш. — Пройти туда могут только сильные воины. Вы сильные воины?

— Ты не поверишь нам на слово, это было бы слишком просто, — сказал я. — Надо доказать свою силу?

Вместо ответа Митро щëлкнул своими маленькими пальчиками, вызвав двух мужчин. Дружинников, единожды грейженных Пехотинцев, если я правильно понял. Они стояли в полном боевом облачении — кольчуга, кипчакский шлем, копьё, щит, короткий меч — явно очень сильно потели, подобно нам с Ергридом, но нападать не спешили.

— Это ваши соперники, княже, — всё тем же детским голосом пролепетал домуш. — Вам очень надо дальше.

Минуту мы стояли и смотрели друг на друга. У Дружинников вступать в бой желания точно не было, как и страха. Мы же… я достал шип нобга, пыхтящий искрами по фиолетовым граням, а Ергрид, бросив прищуренный взгляд на шип, снял с пояса жезл. Больше никаких действий не предпринимали.

— Пройти могут лишь сильные, добрые молодцы, — повторил Митро. — Дайте же понять, что вы сильные, княже.

— Не так, — отрезал я, всё ещё не горя желанием напасть.

Сзади раздался тихий скрежет. Мы обернулись — дверь отъезжала в сторону. Повернувшись обратно, чтобы задать несколько так и вертящихся на языке вопросов, не нашли никого, ни Митро, ни Дружинников.

— Базукх какой-то, — сквозь зубы бросил Ергрид. — Они над нами издеваются?

— Кто «они»? — уточнил я.

— Не знаю. Кто-то же должен всем этим управлять.

Следующим лабиринтом оказалась трапезная. Столы, заставленные снедью, белоснежные скатерти до пола с красными вышивками, лавки, плотно приставленные друг к другу, светильники в виде колеса со вставленными горящими щепками, половики вместо дорожек. Если баня ещё могла посеять сомнения относительно того, где мы, то это помещение уже активно так намекало. Впрочем, всё ещё может оказаться совсем не так, нужно больше данных.

Проходов между столами не оказалось, весь лабиринт представлял собой один большой тупик, куда бы мы не сунулись. Ергрид даже процедил по этому поводу несколько новых фраз, явно куда более крепких, чем его обычный базукх.

— Лавки! — воскликнул я.

— Лавки? — переспросил магистр и пристальнее посмотрел на них.

— Если не лавки, то я тогда не знаю, где ещё тут подвох. Идти по еде очень не хочется.

Еда, кстати, очень даже соответствовала представлениям об эпохе. Щи, борщи, пшëнная, овсяная и даже гороховая каши, квашенная капуста, репа и редька в различных видах, блины, судя по цвету, гречневые, с мëдом, дичь, рыба, я даже опознал свекольник — блюдо из свекольной ботвы неожиданно с с красной рыбой. А ещё кисель, морсы и даже бурлящий тëмно-красный напиток, свекольный квас, наверное. И это я ещё не всё опознать смог.

— Точно, лавки! — повторил моё восклицание Ергрид. — В них есть разрывы, похоже, надо ползти.

Предположение оказалось верным, там, где лавки не касались друг друга, можно было спокойно проползти, о чëм свидетельствовали половички под столами. Другое дело, что эти проходы были крайне узкими и нам, двум широкоплечим гномам, особенно мне в доспехах, приходилось буквально протискиваться. Благо, сам лабиринт был не сложным, иначе через пять, может быть десять минут таких ползаний пошëл бы крушить и ломать. Или не пошëл бы, уж очень не хотелось.

Здесь пройти дальше можно было сквозь оштукатуренную и побелëнную кирпичную стенку с зёвом, в котором, через предусьевое пространство — кажется, оно называется шестком, а сам зёв окном шестка — виднелись догорающие дрова, подшестком с чугунным горшком и ухватом, подпечьем и печурками поверку шестка, под самым потолком. Всё это явно имитировало русскую печь, но лезть в огонь, пусть даже и почти затухший, как-то совсем не хотелось.

— Могу решить ваше затруднение, судари, — сказал женский мелодичный голос, но, что характерно, снова сзади нас.

Разворачивались мы медленно, успев разглядеть и девушку в тëмно-синем сарафане поверх белой рубахи с вышивкой по подолу и горловине, и двух мужиков в грубой серой одежде. Похоже, мою идею с холопами как полузависимого люда воплотили в жизнь.

Мужики держали в руках толстые, сантиметра два, достаточно широкие, где-то четверть метра, но короткие, сантиметров сорок, доски, явно служащие подносами. На них стояли три чаши с малиново-розовой, светло-коричневой и жëлтой жидкостями.

— Вам нужно выбрать, где здесь снадобье с защитой от пламени, — буквально пропела женщина. — Одна попытка, судари, совещаться нельзя, снадобья одинаковые.

Не раздумывая, я потянулся за жëлтой жидкостью и залпом опорожнил всю чашу, понадеявшись, что Ергрид последует за мной. Тот так и сделал, отстав на пару секунд. Женщина молча кивнула, и все трое буквально испарились, стоило нам вернуть посуду на место.

Логика, собственно, была проста и я даже похвалил себя за рассматривание кулинарных изысков на столах. И малиново-розовую, и светло-коричневую жидкости я там видел, а вот ничего жëлтого не было. В самом деле, не поить же людей зельями без необходимости! Риск, конечно, был, но всё получилось как надо.

— Признаться, на секунду я подумал, что мы смирились с судьбой, — с явной на бороде признался маг.

— Всего на секунду?

— В следующую секунду я не вспомнил ни одного случая, когда ты бы поступал таким образом. Значит, именно жëлтая посуда нужна.

— Полезли быстрее, эффект пропадëт.

Третий зал встретил гнетущей атмосферой церкви, побелëнными стенами с росписями, деревянными дощечками, в два раза тоньше и длиннее недавних подносов, в ширину один в один, так же расписных, расставленными в рядок идолами и деревянными резными арками, обозначающими нужные проходы. По этим аркам мы и прошли этот лабиринт, рассматривая росписи на стенах и дощечках. Интересно же, что разработчики оставили от моего, а что добавили и переработали.