— В общем сперва ты хотел сам все сделать, но я тебе напомнила, что ты у нас не один и что действия твоей подружки на всех нас сказаться могли… еще как могли. Вот если бы твой поход против Кумы провалился, да тебя бы поймали — знаешь в каком я положении бы оказалась? — говорит Косум: — в сложном положении. Мой долг перед Кумой вырос бы сразу раз в десять и долю мою в «Общаге» отобрали бы. А девочек снова заставили бы за гроши работать и в долги загнали… да на сходках семьи всех обслуживать… так что дело-то серьезное. Ладно ты о себе не думаешь, ты молодой и дурак, а остальные как? Сказать, что с Киоко стало бы? Или вон, с Юрико, она уже обозначилась что на твоей стороне. А Сора-тян? В общем, вчера я тебе условие выкатила — чтобы все вместе. А то выдумал — Верховный Суд Кенты. В слове «команда» нет «я», есть только «мы».
— Так что мы все сделали как полагается. Обвинитель, защитник, слово подсудимой и наконец — приговор. — зевает Косум: — не сказать что меня результат удовлетворил, но по крайней мере она казалась достаточно искренней. А ты, раз уж взял на себя такие обязательства — будь добр их соблюдать.
— Какие обязательства?
— О! Типичный мужчина — хмыкает Косум: — с утра все что ночью обещал — забыл. У меня запись есть. Ээ… протокол. Куноити твоя вела.
— Ты взял на себя обязательство, что берешь Бьянку на поруки и гарантируешь что она впредь такие номера откалывать не будет — поясняет Юрико: — не помнишь? Эк тебя вчера приложило крепко, зря ты ему локтем в голову…
— Тсс! Ты чего⁈ Он же не помнит! Ю-тян! — шипит на нее Косум: — не помнит и хорошо!
— Так — говорю я: — ты меня вчера еще и била?
— Ну… ты лапы ко мне свои тянул, изнасиловать пытался — с места в карьер начинает придумывать Косум: — а я такая беспомощная и…
— Нажрались вы как кабаны — говорит Юрико: — после суда и приговора — нажрались с Бьянкой вместе. Обнимались и песни про тунца горланили.
— Это я помню — киваю я. В море в море за тунцом…
— А потом подрались. Хорошо так подрались. Вон… ты голову-то поверни к нам… — Юрико поднимает бровь и смотрит на Косум. Косум вздыхает и поворачивает голову ко мне анфас. Половина лица ее представляет собой один большой синяк.
— Это я сделал⁈
— А кто же еще? — ворчит Косум: — нечестный трюк. Кто тебя вообще драться учил? Зато я тебе с локтя…
— Погоди-ка… — я сжимаю голову: — постой…
—… откуда Дети Истины знали, что у тебя тут зарин есть? Наши не все знали, только я и Рыжик. Но самое главное — что зарина в цистерне не оказалось… — говорю я, глядя на Бьянку. Она отводит глаза.
— Откуда ты знаешь, что зарина там не оказалось? — спрашивает меня Юрико, она сегодня у нас адвокат дьявола, самая подходящая для нее роль.
— Элементарно, Ватсон. Если бы он там оказался, то сейчас мы бы в подвале у секретной службы сидели всей толпой и с нами специалисты по допросам работали. Вдумчиво так. Потому что оружие массового поражения в цистерне посреди города — это угроза национальной безопасности. Так что ничего не нашли у нас в «Логове»… но вот Дети Истины были уверены что зарин у нас есть. Откуда? Просто так они бы не поверили и нипочем бы сюда штурмовые группы не направили, значит у них образец был. А кто может отправить им образец настоящего зарина… при условии, что нет его у нас? Только тот, кто может синтезировать небольшое количество… достаточное для образца. — парирую я.
— Да. Да! — говорит Бьянка: — это сделала я! Но только потому, что так было быстрей! И лучше! Одним камнем всех зайцев — и Куму убрали и тебя вместо него поставим и «Общество Высшей Истины» с доски снимем! Они все равно разрабатывали зарин, я только подтолкнула их в эту сторону, они теперь под прицелом Национальной Безопасности и полиции, им теперь не вздохнуть, а раз так — то выплывут все их делишки, год-два и не станет «Общества», а на его последователей охоту объявят. Разве ты не этого хотел? И потом — профсоюз… без помощи якудза у тебя никакого профсоюза не получилось бы, съел бы тебя Кума, а ты его в жизнь не убрал бы самостоятельно, потому что привязан ты к нему, а он — скотина. Вот как только мои люди к нему с этой распиской подошли — так он и поплыл! Сразу захотел тебя в долговое рабство забрать! Я тебе глаза открыла! Ты бы с ним дружил до конца дней и никогда бы против не пошел! — она переводит дыхание и мотает головой: — ты не понимаешь! Сколько я тебе говорила — давай его убьем, он же тебя подавляет! Кума -то, Кума — се, у Кумы связи, Кума мне разрешил «Общагу» открыть… да эта «Общага» на него и работает, он в любой момент мог Косум твою снять и выбросить! И она у него в долгах и Сомчай!
— Погоди-ка… так этот трюк с распиской — тоже твоих рук дело?
— Я бы не подписывала всякие глупости! — фыркает Бьянка: — финансовая грамотность! Как я бы стала миллионером? Просто сиськи показывая? Сколько в мире сисек голых и сколько из их обладательниц становятся богатыми? Единицы. Не в сиськах дело. Головой думать надо. Мне и деньги то нужны только для того, чтобы ресурсы имелись. Чтобы у тебя все в порядке было.
— Как-то вот твои усилия мне кажутся… неконструктивными. Если ты правда хочешь мне и всем присутствующим добра — говорю я: — ты еще и расписку подделала. А я за тебя беспокоился. Мы тут все встали чтобы тебя от долгового рабства у Кумы спасти, а ты нас обманула.
— Обманула? Да, но во благо! Какой результат? Все живы-здоровы…
— Кхм! — громко кашляет Косум и Бьянка на секунду сбивается, смотрит на нее, потом морщится.
— Из значимых для нас людей — все живы и здоровы — поправляется она: — ты — бессмертен и с тобой ничего и не могло случится.
— Меня беспокоит как в ней уживается с одной стороны невероятный ум, граничащий с гениальностью и с другой — вера в то, что ты бессмертен — серьезно говорит Юрико: — вот, видите — моя подзащитная сумасшедшая. Значит не отдавала отчета своим действиям, значит и судить ее нельзя. Понять и простить. И привязать к батарее на всю оставшуюся жизнь. А еду на вилах подавать и мыть из шланга, чтобы не приближаться.