Другая сестра

Круг Шестой. Суд

Алиса внимательно, не без удовольствия осмотрела свое отражение в зеркалах шкафа-купе, задержавшись в просторной прихожей, и мысленно похвалила свой выбор, сделанный при последнем налете на ЦУМ. Через пару минут зеркала по периметру лифта тоже вовсю ловили ее довольный взгляд.

Коричневый Bentley Continental во внутреннем дворе жилого особняка в центре Москвы приветливо моргнул своей хозяйке и принял ее в тепло своего салона, пахнущего кожей и ванилью.

Алиса распахнула шубку из белой шиншиллы, стянула с рук ярко-синие, в цвет сумочки от Birkin, перчатки и полюбовалась на свежий маникюр и объемное кольцо с огромным зеленым камнем, глубоким и сияющим. Это украшение навеяло приятное воспоминание о вчерашнем вечере, на который ее пригласила подруга, основательница известного ювелирного бренда, в честь запуска новой коллекции. Алиса как почетная гостья никогда не уходила с таких мероприятий без подарка и, благодаря любящему мужу, без покупки.

Уже много лет она была в состоянии самостоятельно обеспечивать себя не просто всем необходимым, а всем необходимым для роскошной жизни в столице, почти ежемесячных путешествий и для того, чтобы ее подросшие дети не нуждались ни в чем ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Но украшения, по ее глубокому убеждению, должен дарить мужчина. И в сорок лет ее жизнь на сто процентов соответствовала ее собственным убеждениям, которые она никогда не предавала.

Один из законов жизни, которые она крепко усвоила, гласил: блага не падают с неба бездельникам и праздным мечтателям. Нет, конечно, всякое бывает — богатые родители, наследство, удачный брак или развод, — но для себя она давно решила, что базой ее благополучия станет труд. Еще до того, как стать успешным и известным в московских богемных кругах юристом, Алиса Селиванова несла себя, как королева, всегда и везде. Усердие, тонкий ум, природное обаяние и хорошо подвешенный язык со временем подкрепили ее манеры материальными атрибутами хорошей жизни.

Алису всегда забавляло, какое первое впечатление она производит на людей, и их переубеждение при помощи хорошо выполненной работы доставляло ей особенное удовольствие. Демонстрация своего профессионализма намного приятнее бесконечных рассказов о том, что ты не чья-то протеже и всего добилась сама.

Да еще, к слову, поставила на ноги бывшего мужа, будь он неладен. Но даже о нем Алиса вспоминала с беззлобной усмешкой. Одна мысль о том, что он стал бывшим, напоминала о нынешнем мужчине, в котором она нашла по-настоящему родственную душу и растворилась без остатка. Виктор — тоже адвокат, старше ее на восемь лет — был готов баловать жену и бесконечно ею восхищаться.

Перед тем как отправиться в дорогу, Алиса взглянула на себя в зеркало заднего вида, дабы лишний раз убедиться, что предыдущие зеркала ее не обманули. С тех пор как доход от адвокатской практики стал внушительным и стабильным, она позволила себе не считать деньги, которые тратились на внешность и уход за собой — для самосовершенствования нет ограничений. «Уколы красоты» стали ее хорошими друзьями, а после развода в качестве оглушительного бонуса она позволила себе небольшие преображения при помощи скальпеля. Любые радикальные решения и перемены были для нее проявлением высшей степени свободы. Она не стеснялась ни единого своего поступка и гордилась возможностью любой ценой быть идеальной во всем от кончиков наманикюренных пальчиков до ухоженных волос, от острых мысочков туфель от Gucci до эпатажных дизайнерских шляпок. Пухлые губы, рельефные скулы и аккуратный, будто вылепленный умелыми руками скульптора носик стали символом новой жизни.

Именно такой, обновленной, ее впервые и увидел поклонник консерватизма Виктор Агафонов. И по сей день он убеждал ее, что купился не на внешний лоск, а на природное обаяние и острый ум.

Заснеженное Бульварное кольцо располагало к спокойной езде, созерцанию окутанного в белое, все еще по-новогоднему украшенного центра столицы. Это очарование сойдет на нет при приближении к «трешке» и Москва-Сити, где находится ее офис.

Алиса уже почти два месяца не покидала Москву и просто не могла не думать о скорой поездке в порядком уже поднадоевший Дубай. Всем местам, которые они с Виктором посетили за прошлый год и которые успели полюбить всей душой, Дубай заметно проигрывал. Но он хорошо подходит по климату для поездки в конце февраля и в марте. А Париж, Тоскану и Швейцарию они обязательно посетят поздней весной или летом.

Зазвонил мобильный, передавая информацию на бортовой компьютер автомобиля. «Палыч». Бывший муж — легок на помине. Алиса включила громкую связь.

— Лисушка, как ты?

— Лучше всех, дорогой.

— Как мальчишки?

— Они уже не мальчишки. Были ими, когда ты заезжал в последний раз.

— Намек понят. Рад, что все хорошо. Сама как?

— Отлично.

— Я слежу за тобой на «Фейсбуке» — цветешь!

— Твоими молитвами. — Алиса расслабленно вырулила на «трешку». — Гриша, ты мне год не звонил, выкладывай, что тебе нужно?

— Мои друзья в беде, — резко изменившимся тоном сообщил он.

— У меня до мая все забито, — безапелляционно заявила Алиса.

— Путешествиями?

— В том числе. Что это еще за наезд? — В такие моменты Алиса не столько злилась, сколько радовалась, что ее больше ничто не связывает с этим человеком, кроме детей, один из которых уже достиг совершеннолетия.

— Прости. — В голосе бывшего мужа зазвучало покорное раскаяние, неизменно следовавшее за неосторожными высказываниями. — Обвинение в изнасиловании и предумышленном убийстве. Ребята не виноваты, надо их спасать. Это моя личная просьба.

— Ты представляешь, сколько времени на это уйдет? Трое подзащитных. Две статьи. Неизвестно, сколько подводных камней. Есть ли другие подозреваемые? И кстати, насколько они невиновны?

— Настолько, что один из них — Вэл. А я несу полную ответственность за недоразумения, которые и привели к трагедии.

— Ваганов? Валя⁈

Перед ее глазами нарисовался образ из прошлого: здоровенный серьезный весельчак, обладатель самого непосредственного нрава, печального взгляда и лучшего чувства юмора на Земле. Но главными и скрытыми для постороннего глаза качествами являются благородство, честность и ум.

— Черт. — Алиса выпятила вперед нижнюю губу, выражая невидимому собеседнику свое искреннее расстройство. — Как же его угораздило?

— Приеду — расскажу.