Лётчик. Фронтовая «Ведьма»

Я собрал оружие и документы немцев. Дамочку притащил к машине и устроил на заднем сидении. Надо было валить отсюда как можно быстрее, так на всякий случай. Я понял почему немцы застряли. В этом месте дорога пересекала мелкий овражек, который влево и вправо углублялся. Видимо после дождя образовалась лужа вот немцы и застряли, на мою удачу. Трупы я перетаскал в овраг, чтобы не бросались в глаза прохожим, ну или тем, кто проедет мимо. В машине обнаружились два портфеля и чемодан. Что там я пока не смотрел, оставил на потом. От места захвата машины отъехал километров на десять. Нашёл место в лесной роще, там спрятался, надо было допросить фрау-мадам. Она уже очнулась и испуганно пялилась на меня. Остановившись, я внимательно её рассмотрел, волосы светлые как у меня, только длиннее и собраны в узел на затылке. Такая причёска, кажется, называлась «шишка». А может и нет, я не знаток женских причёсок. Я минуты две рассматривал немку, чем-то мы с ней схожи, только она постарше и губы более тонкие. По комплекции тоже вроде одинаковые, сиськи у неё больше, а вот задница примерно, как моя. Одежду при захвате я ей не испортил, так чуть-чуть запылилась. Что мне очень даже пригодится. Я уже принял решение, что переоденусь в эту немку. Прежде чем расспрашивать, надо раздеть её, причём совсем. Голый человек как правило деморализован, такого и допрашивать проще. Я вытащил кляп у фрау и предложил ей раздеться, она сначала упиралась, но пара хороших затрещин помогла ей принять правильное решение. Сейчас она была в трусах и бюстгалтере. Я задержал внимание на нижнем белье. А ничего такое бельишко, шёлковое. Снимаем, нам и постирать будет не трудно. А то шьём понимаешь из парашютов, а всякие стервы из Вермахта хорошим бельём пользуются. Итак, дамочка сидит нагишом, возле колеса машины. Голый человек чувствует себя неуютно и дискомфортно, а значит её будет проще «колоть» на информацию. Теперь можно переходить к вопросам. Я присел напротив фрау, в руках кручу нож, для антуража и быстрых ответов немки. Перед допросом я посмотрел зольдбух немки, у военнослужащих Вермахта это документ личности и выдавался всем без исключения. С фрау я говорил на немецком языке, так что понимать она меня должна сразу.

— Начнём, пожалуй, фрау Моника Краузе. Для начала я хочу предупредить тебя. Я задаю вопросы, ты отвечаешь правдиво и подробно. Если я почувствую, что ты меня обманываешь, то отрежу тебе палец или ухо. Пойми ты мне всё равно расскажешь то, что я хочу знать, — начал я свою задушевную беседу с немкой.

— Ты партизанка? Отпусти меня, тебе заплатят большие деньги. Моя семья очень богатая. Я могу помочь тебе переправится в любую страну мира. Ты красивая девушка и можешь жить совсем другой жизнью, — немка сделала попытку подкупить меня.

— Не будем отвлекаться на иллюзорные желания. Ты сделала попытку сыграть на моей жадности, и твоя попытка провалилась. Вернёмся к нашим вопросам. В твоих документах указано, что ты сотрудник СД. Начни со своего задания или обязанностей. Как ты оказалась в этой «дыре»?

В своей прошлой жизни я мало интересовался Великой отечественной войной. Правильней сказать, не знал подробностей. И уж тем более не разбирался в службах Вермахта. Фильмы о войне, конечно, смотрел, предполагал, что СД и СС какие-то важные структуры Вермахта. Да и не нужны мне были подробности всего этого. Даже воюя здесь не первый месяц, не задавался целью получить такие знания. Мне нравится летать и в этом мой жизненный интерес, а в разведку меня не тянет совсем. Фрау Краузе думала, видимо взвешивала всё «за» и «против».

— Какой мне смысл что-то говорить? Ты всё равно меня убьёшь, предложи что-нибудь, — спокойно произнесла она.

— Умереть можно по-разному. Быстрая смерть или мучения, согласись разница достаточно большая. Начинай отвечать или я подумаю, что тебе отрезать в первую очередь.

— Ты большевичка? Назови себя, тогда будет смысл говорить, — предложила фрау, а я отметил, что держится она хорошо.

— Нет, я не большевичка и не состою в партии коммунистов. Обо мне пока говорить рано. Жду ответов от тебя.

— Пообещай, что оставишь меня в живых, тогда я начну рассказывать, — она торговалась и мне это было понятно.

В живых я мог оставить её только в одном случае, забрать в плен. Но передвигаться с ней будет ещё тот геморрой. Проще её грохнуть. С другой стороны, при наличии у неё каких-либо важных сведений можно и повозиться. Для меня идеально вернуться на своём У-2. Двигаться под личиной офицера СД сомнительная идея, могу проколоться на любой мелочовке. Прифронтовая полоса — это не парк для прогулок. Если не грохнут немцы, то вполне могут постараться наши. Допустим я пройду все эти препятствия. Бесед со следователем НКВД мне не избежать. В этом моменте будет играть роль как я вернулся, на самолёте или в форме немецкого офицера. В справедливость органов я не верил. Понятно, что меня не бросит командир, плюс с Судоплатовым я знаком. Но вероятность попасть под молотки «кровавой гэбни» всегда существует.

— Чтобы оставлять тебя в живых, нужно понимать твою ценность. Но в этом случае я могу попробовать вытащить тебя на нашу сторону, а там однозначно плен.

— Плен — это лучше, чем смерть, но ещё лучше если отпустишь меня, тогда я расскажу многое, — фрау снова торговалась.

Я задумался, а ведь я ещё не смотрел, что за портфели в машине. Там могут быть очень важные данные. Я встал и достал из машины два портфеля. Следующие полчаса я листал бумаги, пытаясь понять их назначение. Здесь имелись карты и распоряжения, но я ничего не понял толком. Хотя предположить мог, что документы представляют собой ценность. Но возиться с этой фра-мадам ой как не хотелось. Пока я думал немка вновь заговорила.

— Предлагаю договориться. Я расскажу о документах и планах, но ты меня отпустишь. Например, в прифронтовой полосе. Ты идешь к своим, а я иду к своим.

— Здесь припрятан самолёт, мне нужно топливо для него. Где это можно найти? — задал я интересующий меня вопрос.

— На аэродроме, только это не близко. Я могу показать на карте, — предложила немка.