Страница 62 из 92
— Пробудила? — усмехнулась Маринка, мгновенно подстраиваясь под этого Рому, и отпила чай. — Скорее помешала.
— Хм, — покачал головой Рома, — Вот уж не думаю. Аспидов могут пробуждать сильные темные маги, ты знала?
— Там не было ни одного темного мага, — усмехнулась Маринка. — И даже ни одного сильного темного.
— А-а-а, — понимающе протянул Рома. — Так это ты та ведьма, которая ни одного заклинания так и не произнесла?
— Пока не произнесла, — пожала плечами Маринка. Сердце ее так и колотилось, выдерживать вот такой вот чуточку высокомерный стиль ей было капец как сложно. Но чувствовала, что с Ромой ей иначе говорить не стоит.
— Встретить аспида к удаче и могуществу, так ведь говорят? — вставила Вика.
— Говорят, — кивнул Рома. — Интересно, почему аспида повстречала самая слабая темная во всей гимназии?
Маринка поджала губы, не могла придумать никакого колкого ответа.
— Выходит не слабая, — подал голос Данил и внимательно посмотрел на Маринку.
— Ведьма? — вроде бы равнодушно сказал Рома, но Маринка заметила, как губы у него на миг презрительно скривились.
— Марина должна была стать волшебницей, — возразила Вика с гордостью в голосе. — Но преподаватели считают, что в классе ведьм ей проще будет пробудить силы.
— А ты, значит, не такая простая, как кажешься? — спросил у Маринки Рома. Маринка едва удержалась, чтобы не поежиться под льдинками его глаз.
— Самая обычная, — с нотками вызова сказала она и наконец-то с удовольствием закинула в рот еще каши. Рома хмыкнул и, начав собирать вещи, сказал Вике:
— Зови свою ведьмочку с нами сегодня после уроков в приставку поиграть.
Маринка сжала челюсти. Вот еще, любопытная зверушка! Очень хотелось встать и уйти за ведьмин стол, но вот Вика рядом — так обрадовалась, так широко заулыбалась, глядя то на одного, то на другую. Маринка поняла, что не сможет послать этого высокомерного застранца и вместо того, чтобы отрабатывать заклинания попрется играть в приставку в единственный свободный час от «благовоспитанных» занятий под надзором кураторов. Ради Вики.
— До встречи! — улыбнулся девочкам на прощание Данил и вслед за Ромой вышел из-за стола.
— Уии! — тихонечко воскликнула Вика, когда мальчишки вышли из трапезной. — Я так рада, что ты им понравилась! Снова сможем больше времени быть вместе!
Маринка натянуто улыбнулась. Вика действительно была для нее важна, как мостик с домом, с ней она не чувствовала себя такой брошенной. Но так ли ей нужны эти маги, Маринка сомневалась.
Настька не хотела провожать Черные Кроссовки обратно в школу. Потому что он теперь не Черные Кроссовки больше, а какие-то непонятно-серые. Он должен быть только Черными Кроссовками. Зачем, ну зачем они постоянно изменяют своей обуви и покупают новую? Она посмотрела на свои стоптанные, давно малые ботинки, с которыми не расставалась ни в жару, ни в холод, и нежно улыбнулась. Ни на что их не променяет, ни за что.
Вокруг вся обувь была грязная: в брызгах, нечищеная, побитая дождем. Перетаптывалась в мелких лужицах в автобусе, ходила по грязи по тропинкам во дворе гимназии Черных Кроссовок. И все ботинки, кроссовки, сапоги какие-то скучные, новенькие. Без истории, пути и характера.
Настька недовольно брела вслед за Сапогами-На-Каблуке и Уже-Не-Черными-Кроссовками к гимназии, тоскливо рассматривая вдавленные в землю камни и пробивающиеся сквозь них траву и мох, тоскливо провожала взглядом еще одни невыразительные ботинки и, как обычно, не обращала внимания на гул голосов. Как вдруг! Вот они. Интересные! Голубые Кеды.
В середине осени, в дождь — голубые кеды! Настька аж остановилась и продолжила смотреть на эту грязную, поношенную и такую прекрасную обувь. Она видела, что протектор на подошве стерся, задник отклеился от ткани и носок весь избит. И некогда белые шнурки не пропускали ни одной лужи. Идеально!
Привычный гул голосов остался где-то позади, и Настька засеменила за Голубыми Кедами, чтобы не потерять из виду. Рядом с ними шли когтистые собачьи лапы. Они изредка останавливались, и тогда Настька замечала припавший к земле черный влажный нос и коротенькие усы-вибриссы на темной морде. Настька собак не любила, но Кедам эти лапы, похоже, нравились. Так что и сама Настька тут же прониклась к ним теплотой.
Кеды шли не спеша. Не слишком высоко поднимались над землей, свернули от мощеной тропинки в траву. Она становилась всё влажнее и зеленее, и тут Настька заметила выступающие из-под земли, бугристые, раскидистые корни какого-то старого дерева. Так засмотрелась на эту вековую подземную пирамиду, что даже Кеды из виду потеряла. Испугалась. Завертелась вокруг — трава, трава, корни, озеро. Где кеды, где? Или когтистые лапы?
— Ты чего за мной увязалась? — прямо из-за спины раздался недовольный голос. Настька резко крутанулась на месте — они, Кеды! И не объяснить же. Уставилась на свои ботинки. Ну, посмотрите, Кеды, видите — мы тоже истоптанные и дранные. Мы тоже очень любим нашу обувь. Давай дружить!
— Ты с кем-то из учеников пришла? Слишком мелкая для «пятерки». Да и не видела я тебя, — бурчали Голубые Кеды. — Где твои родители? Или брат, сестра? Уф, пойдем, что ли, к гимназиям, может, потерял тебя кто.
И тут хозяйка кед совершила ужасное. Положила руку на плечо Настьке — а она так на обувь засмотрелась, что даже отшатнуться не успела.
В глазах у Настьки потемнело, в голову ударил сладковато-протухший запах. Она так надеялась, что всё это уже позади, но нет. Картинка: те же кеды, но совсем новые. Грязный пол, лужа, бутылки повсюду, слезы. Вот кеды бегут по темной тропинке вслед за кошкой. Кеды ступают по черным мраморным плитам. Слышат Ее шепот — шепот Бездны. Бегут по топи, спасаясь от змея, который только и хочет, что служить им, Кедам.
Уже не Кеды — Черные Берцы — старше. Завеса. Тьма. Непроглядная, густая, хоть ложкой черпай. Темные тяжелые потоки обвивают рыжую девушку плотным клубком. Она взлетает в небо, черной тучей затмевает солнце. Молнии! Гром! Небо разрывается на сотни маленьких осколков и кровавыми лужами рассыпается по улицам Китежа.