Страница 9 из 23
В 1910 году Ракеле родила Эдду — первого ребенка Бенито Муссолини. А через два месяца умер его отец.
Муссолини стал секретарем местной социалистической федерации.
Заработанные деньги он тратил на основанную им еженедельную газету «Лотта ди классе»[68]. Все четыре страницы газеты писал он сам. Преданный делу социализма, Бенито вкладывал душу в свои статьи, составленные из плохо переваренных чужих идей, начиная от Руссо[69] и кончая Ницше. В своих статьях он излагал главным образом мысль, почерпнутую у русских большевиков: именем народа революционеры должны низвергнуть существующий порядок. Муссолини не сомневался, что во главе революционеров должен стоять он сам и что свергнуть существующий порядок можно только путем насилия.
Очень скоро его начали цитировать в «Аванти!» — официальном органе социалистической партии. Муссолини нападал на умеренных в руководстве партии, и те даже вздрагивали при упоминании о том, какими путями «товарищ Муссолини» призывал бороться за рабочее дело. В своей газете он подробно описывал, как пришел во главе группы товарищей к мэру и пригрозил выкинуть его из окна, если не будут снижены цены на молоко.
Муссолини переводил «Записки революционера» Кропоткина, готовился к выступлениям, иногда играл на скрипке. Любой музыкант пришел бы в ужас от такой игры, но Муссолини говорил, что скрипка его успокаивает.
Летом 1911 года, пользуясь распадом Оттоманской империи[70], правительство под предлогом защиты собственности итальянских граждан послало войска в Ливию захватить эту турецкую колонию.
Муссолини почувствовал, что очутился перед сложным выбором. Ученик Ницше, он был за то, чтобы силой отнять у Турции колонию. С другой стороны, он понимал, что в Италии неизбежно начнется кампания против захвата чужих земель, которая может стать трамплином для его политической карьеры. Прикинув, что ему выгоднее на данном этапе, он выбрал антивоенную кампанию и отправился в Милан на Всеитальянский социалистический конгресс в твердом намерении заставить делегатов выступить против агрессии.
— Международный милитаризм продолжает устраивать оргии разрушения и смерти. С каждым днем растет пирамида принесенных ему в жертву жизней, — громыхал с трибуны Муссолини, перед которым мелькнул курган из ног. — Пока понятие отечества вытесняет понятие справедливости, милитаризм будет торжествовать. Отечество — это такой же призрак, как Бог. Давайте покажем, что отечества нет, как нет Бога.
Конгресс не поддержал Муссолини. Тогда он вернулся домой и призвал товарищей по партии объявить всеобщую стачку, построить на улицах баррикады и оказать организованное сопротивление правительству. Во время двухдневных беспорядков соратники Муссолини били витрины в магазинах и обрывали кирками трамвайные провода. Муссолини в очередной раз посадили в тюрьму.
Выйдя на свободу через пять месяцев, он как раз поспел к очередному партийному конгрессу, который проходил на фоне партийных распрей между сторонниками постепенных реформ и сторонниками революции. Поводом к ним послужила аудиенция, которую король дал трем социалистическим депутатам-реформистам, пришедшим выразить сочувствие монарху после того, как какой-то анархист совершил попытку покушения на его жизнь. Неслыханно! Члены социалистической партии идут к королю, в то время как королевские войска убивают ливийский народ! Ренегаты!
— С чего это мы должны жалеть короля? — начал свою речь Муссолини. — Когда дело касается коронованных особ, сантиментам нет места. Кто такой король? По определению бесполезный гражданин. Есть страны, где народ отправил своих королей на гильотину.
Зал разразился одобрительными криками.
— Все эти люди, — продолжал Муссолини, тыча пальцем в сторону реформистов, — могут делать что хотят, но партия не изменит своим принципам.
Бледный Муссолини сошел с трибуны победителем под шквал оваций.
Среди делегатов конгресса был Чезаре Царфатти, который вместе со всеми кричал: «Долой ренегатов!» Маргарита на конгресс приехать не смогла, так как серьезно повредила колено и лежала дома после операции.
Чезаре написал Маргарите о «замечательном, худющем молодом человеке», который очень незаурядно мыслит, не лишен красноречия и перед которым большое будущее. «Вот увидишь, он станет руководителем партии»[71], — резюмировал Чезаре свое мнение о Бенито Муссолини.
Совсем другое мнение о Муссолини высказала Анна Кулишова: «Никакой он не марксист. По сути дела, он даже и не социалист (…) Да и не настоящий политик. Просто сентиментальный писака, начитавшийся Ницше»[72].
Но Муссолини искренне считал себя социалистом.
Газета «Коррьере делла сера» написала, что «Муссолини понравился большинству делегатов конгресса тем, что высказал их мысли», а один репортер сказал коллегам: «Не знаю, что и думать об этом странном парне Муссолини. Но одно я знаю наверняка: он далеко пойдет».
Решением конгресса «ренегатов» отчислили из партийных рядов, а Бенито Муссолини избрали в новое партийное руководство из двенадцати человек, включая вернувшуюся из Швейцарии Анжелику Балабанову.
Анна Кулишова была в ярости: ее влияние ослабло, ее мужа Турати вывели из состава руководства, а ее ставленника Клаудио Тревеса[73] сместили с поста главного редактора «Аванти!», и это место предложили — кто бы мог подумать! — Муссолини.
Хотя в душе Муссолини только об этом и мечтал, он заявил, что ни за что не решился бы принять такое лестное предложение, но раз товарищи просят… Кто он, чтобы отказать им. А соглашается он все же при условии, что Анжелика Балабанова будет его заместителем. Условие было принято, и осенью 1912 года Муссолини с семьей переехал в Милан. Он поселился в двух шагах от Балабановой, с которой снова делил и политическую борьбу, и постель.
В 1938 году в своих мемуарах «Моя жизнь мятежницы» Анжелика Балабанова вспоминала, как, возвращаясь с ней после победы над партийной оппозицией, Муссолини показал ей на дерево и сказал: «Здесь мы повесим Турати и остальных реформистов». — «А где повесят нас, когда пролетариат с нами не согласится?»[74] — спросила Балабанова.
5
Первый и обязательный визит супруги Царфатти, как и все приезжавшие в Милан социалисты, нанесли чете вождей итальянского социализма — Анне Кулишовой и Филиппо Турати. Их апартаменты с дивным видом на площадь перед кафедральным собором находились на четвертом этаже. Маргарита очень волновалась при одной мысли о предстоящей встрече с самим основателем социалистической партии и его знаменитой русской подругой. Но Турати не произвел на нее большого впечатления. А вот Кулишова ее совершенно очаровала.
Выразительные глаза, волосы цвета червонного золота, широкая черная юбка, белоснежная блузка, красивая брошь — сама гармония. «Великая, блистательная женщина, многогранный талант которой сверкал, как бриллиант (…) На ее лице со следами былой красоты лежала печать русских, французских, итальянских тюрем и пережитых в литовской деревне страданий, куда она, восемнадцатилетняя дочь богатых родителей, пошла делить кров и скудную пищу с крестьянами. Там у нее началось воспаление суставов (…) Мистик до глубины своей русской души, она, как и большинство русских, была несгибаема в делах политических. Но влиять на события предпочитала незаметно и вселяла в мужчин убеждение, что решения принимают они. Высокие идеалы и врожденная гордость оберегали ее от мелкой суетности»[75], — написала Маргарита.
Русская ортодоксальная марксистка, сорокадевятилетняя Кулишова выглядела и вела себя, как молодая светская дама. Идеологом партии была, конечно, она, а не Турати. Маргарита по два раза в неделю приходила в салон Кулишовой «подышать у нее поднебесным и в то же время земным воздухом». Гости сидели на кожаных диванах в огромной гостиной с готическими окнами и рассуждали о политике, о социальных проблемах. Внизу на площади гремели трамваи, гостей обносили легкими закусками, а «Кулишова курила и слушала, не отводя строгого взгляда от собеседника, неожиданно вставляла свое возражение, а то и бранное слово». Хотя салон Кулишовой считался сугубо политическим, там бывали известные художники, писатели и поэты. Маргарита очень ценила встречи с ними.
68
«Лотта ди классе» (итал.) — «Классовая борьба».
69
Руссо Жан-Жак (1712–1778) — французский философ.
70
Оттоманская (Османская) империя — турецкая империя (1299–1919) в юго-западной Азии, северо-восточной Африке и юго-восточной Европе.
71
«замечательном… руководителем партии» — М. Царфатти, стр. 176.
72
«Никакой он… Ницше» — там же.
73
Тревес Клаудио (1869–1933) — журналист.
74
«Здесь мы повесим… не согласится?» — Лаура Ферми, «Муссолини» (англ.), «Феникс букс», Чикаго, 1966, стр. 119 (все последующие цитаты Л. Ферми из этой книги).
75
«Великая, блистательная… мелкой суетности» — М. Царфатти, стр. 169–170.