Страница 33 из 68
Забеременела, но ничего своему возлюбленному Пьеро не сказала. Как-то не увязывалось это слово — за-бе-ре-ме-неть — с их романтической любовью.
Но потом все-таки сказала. После чего долго рыдала на плече Пьеро, и Пьеро долго плакал на ее плече, и их горючие слезы, сливаясь, текли по их щекам и капали на землю.
Так они плакали день, два, три. И о том, о чем надо было поговорить, не говорили. А говорить надо было о том, что делать дальше — жениться или делать аборт. Жениться им было рано, а делать аборт… Для этого это жуткое слово нужно было произнести вслух. А-борт… Ну как они, изнеженные души, могли такое сказать? Никак не могли.
И другого ничего не могли.
Отчего Пьеро потихоньку слинял. Как почти все Пьеро в подобных случаях.
Но Мальвина без помощи добрых людей не осталась. Очень хорошие, любящие ее и переживающие за нее подружки посоветовали, что нужно делать, чтобы ребенка не было. И принесли какие-то травки.
Но ребенок выйти не пожелал.
Тогда хорошие подружки обратились к своим тоже очень хорошим подружкам, пожалевшим попавшую в тяжелое положение Мальвину и вколовшим ей внутривенные инъекции.
Но ребенок все равно не выходил. А обращаться за помощью врачей было уже поздно.
Поздно!
И все подружки предпочли Мальвину покинуть. Хотя и плакали от сострадания к ней.
Потом Мальвину предупредили, что после тех травок и тех инъекций она родит в лучшем случае урода.
Запоздало узнавшие обо всем родители впали в истерику и сказали, что если она родит, то пусть идет на все четыре стороны, что им прижитые неизвестно от кого дети не нужны.
Закончилось все плачевно. Мальвина уехала со случайными знакомыми в какую-то глухую деревню, где родила своего ребенка. И убила своего ребенка. О чем никто не узнал. А тот, кто догадался, — молчал, чтобы не подводить девочку под статью.
Она не села в тюрьму, но приговора не миновала. Приговора самой себе. Тот, убитый ею ребенок, преследовал ее всю жизнь. Она не вышла замуж, не имела детей, ничего не имела. Многие поговаривали, что у нее «поехала крыша».
Наверно, потому и поехала, что она была нормальной. И даже лучше, была доброй и хорошей.
Она была хорошей.
Ее возлюбленный был хороший.
Ее подружки…
А вышло вон как.
Потому что эмоции… Хорошие эмоции, добрые — любовь, жалость, сострадание… Одни только эмоции! И полное отсутствие разума.
Приведу еще один, очень показательный, на мой взгляд, пример. Эмоциональный пример о вреде эмоций.
Представьте себе: цирк-шапито, сотни людей, идущих к входу, и маленький ослик, стоящий на их пути.
Ах, какой ослик, какой милый, симпатичный ослик! Ну как такого, от полноты чувств, не погладить, не пожалеть. И жалели и гладили:
— У, какой хорошенький, какой лапушка.
И ладошкой по шерстке, по шерстке… И все по шерстке, и все умиляются и чуть не плачут от счастья.
— Мишенька, Мишенька, иди сюда, посмотри, какой ослик, погладь его по спинке.
И Миша тянется маленькой ручонкой к спинке и гладит.
А осел возьми и укуси его за эту ручку. Да так, что до крови, что чуть не напрочь ручку!
— Ах он неблагодарный, ах скотина!
И все, кто только что жалел ослика, закричали:
— На живодерню его, на живодерню, бешеного! Ребенка укусил…
Да какой он бешеный? Нормальный он. Это скорее те, кто в очереди в шапито стоял…
Потому что не думали. Ни когда умилялись, ни потом…
А дело все в том, что в тот вечер того осла погладило без малого полтыщи человек, отчего шкуру чуть не до мяса протерли. Ну имеет право осел защищаться, когда ему больно делают? Имеет право протестовать?
Вот он и протестовал как умел. А его за это — на живодерню.
Потому что эмоции, одни сплошные эмоции…
Вначале, когда под влиянием нахлынувших положительных эмоций жалели и гладили, приговаривая: «Ах, какой ослик, как мы его любим…» Что было ложью, потому что не любили и не жалели, а просто удовольствие получали за чужой счет. И во второй раз, когда в праведном гневе требовали отправить на живодерню.
А все потому, что…
Потому что благими намерениями вымощена дорога в ад! В ад, а не в рай!
И тот, кто желает избежать котлов с кипящей серой, тот не должен слепо доверять эмоциям, а должен думать, соображать, раскидывать мозгами… Что, конечно, труднее, чем просто так любить и просто так ненавидеть.
Давайте не будем жить, как животные, давайте ставить на разум. На то единственное, что отличает нас от флоры и фауны. Давайте жить, как люди. Как гомо сапиенсы! Как очень удачливые гомо сапиенсы…
Глава 17. О простоте, которая лучше воровства, или Самые большие щеки у мыльных пузырей
Простота не в смысле «простота», а простота в смысле «все просто». В отношениях человеческих просто.
Да просто, просто. И не только в отношениях.
Во многих западных фирмах о компетентности того или иного специалиста судят по стилю изложения им своих мыслей.
— Ну вот расскажи, над чем ты работаешь? Только так расскажи, чтобы я понял. Даже я, который в твоем деле — как свинья в тригонометрии.
Ну давай, давай рассказывай!
— Рассматривая отдельные положения известной концепции Браузера Мазуринни, касающиеся Икс-эффекта в положительно заряженном Би-поле, в свете новых методологий, предложенных Геккером — Павловским, можно сделать вывод…
— Э нет, так не пойдет. Я сказал, чтобы мне понятно было. Чтобы даже если собеседник от сохи. Ну же…
Нет, не получается, какая-то путаница выходит. Ну и значит…
Значит, господин главный конструктор, получайте уведомление об увольнении, собирайте манатки и в двадцать четыре часа… Потому что если вы ничего не можете объяснить, то, выходит, ничего не знаете и занимаете не свое место.
Вот так! И иди на биржу.
Приведу одну, любимую технарями, поговорку: «Это недостаточно просто, чтобы быть гениальным». Недостаточно просто, а не недостаточно сложно.
Может, конечно, это немного того, перегиб, но, с другой стороны, когда человек понимает высшую математику, то он может преподавать ее в первом классе школы. Чему навалом примеров, когда преподавали и дети совершенно все понимали и зачеты сдавали. А вот если не понимает, то будет говорить: