День гнева

Слова собеседника вызывали в Татьяне странные ассоциативные ощущения. Так, например, когда он сказал про богатое воображение — ей вспомнилось последнее ощущение от раскалившегося на коже СЭТ. И оно оказалось тем ключом, что вполне подошёл к замку памяти, временно искореженному действием транкастера. Далее воспоминания посыпались монпасье из коробки. При словах Ричи «тёртый калач» Татьяне Викторовне ясно представилась уходящая к одинокому фонарю аллея, едва тронутая морозцем. И маленькая фигурка в круге света, настойчиво твердящая имя... Моцарт. Вольфганг Амадей.

— Ну конечно! — воскликнула она. — Духабути — загадочный пугающий народец, скупающий на М-63 сны её обитателей! Ларрил спрашивал меня — не предлагал ли мне кто-то разбогатеть? А я не поняла его! В мой прошлый визит на станцию, духабути предлагал мне купить мои сны. Лу-Тан тогда предупредил меня...

— Духабути? — удивлённо поднял брови Ричи. — В моём времени о них почти не слышно. Вымирающая раса, скрывающаяся на необитаемых планетах на окраинах галактики. Да, легенды о них какие-то сохранились, но я, честно говоря, навскидку не вспомню ни одной.

Татьяна его не слышала. Лихорадочно выстраивала в цепь рассуждения. Духабути — незаметные, малоизученные представители своей расы — вполне могли уже долгое время проводить на М-63 и других станциях Ассоциации опыты по подчинению сознания других существ. Что означала пресловутая покупка сна? Некую оплачиваемую манипуляцию, проводимую с целью получить прямой доступ в подсознательное продавца. Это, кстати, вполне объясняло то, что пострадавшими были представители не одной, но разных рас — кто во вселенной не мечтает о безбедной жизни? Но вмешательство в сознание, и уж тем более его потаенные норы, никогда не приводило ни к чему хорошему! Что-то у исследователей запретного пошло вкривь и вкось. В прямом смысле, т.к. нервная система испытуемых подобного вмешательства не выдерживала. И — да — схема воздействия духабути была похожа на применённую к самой Татьяне. К тому же именно они, в конце концов, попытались активировать программу подчинения. Значило ли это, что и корабль, совершивший нападение на её МОД в пространстве Земли, принадлежал им? Значило ли это, что Татьяна, подчиняясь программе, должна была покинуть М-63, чтобы отправиться на звездолёт духабути? Она, кстати, и понятия не имела, как они выглядят! Если и могла видеть подобные вблизи станции и в доках — не узнала бы.

— Чьим может оказаться этот корабль? — она повернулась к внимательно наблюдавшему за ней Ричи. — Ты знаешь, как выглядят корабли духабути?

— Насколько мне известно, у них нет своего флота, — пожал плечами собеседник. — Они покупают подержанные корабли у других рас, переоборудуют для себя... и используют адамитов!

Ричи подался вперёд.

— Ты думаешь, мы на таком корабле?

— Именно духабути похитили меня с М-63, — ответила она. — Я вспомнила только что, во время разговора с тобой! Это достаточная причина, чтобы корабль оказался принадлежащим им?

— Спорно, конечно, — протянул Ричи. — Однако большая вероятность и в том, что ты права!

— По всей видимости, они уже давно изучают Землю, — Татьяна встала и бесшумно прошлась вокруг лежака, потягивая затекшие мышцы. — Ты что-нибудь знаешь от этом?

— Откуда мне? — усмехнулся собеседник.

Татьяна подозрительно взглянула на него, но понять, шутит тот или нет, оказалось не просто. Похоже, бесенята в его зрачках поселились давно и надолго, и вовсе могли не означать юмористического подтекста в словах.

— Кстати, здесь есть санитарный блок, — неожиданно сменил тему Ричи. — Вон в той стене, по правую руку от тебя. Видишь, мерцает голубой значок?

Татьяна Викторовна развернулась и молча отправилась туда. Не хочет он говорить про духабути — это ясно даже и ежу! Впрочем, времени у них полно... а посещение санитарной комнаты становится необходимым!

В сознании царила странная тишина. Пустота. Присутствия Э не хватало, как, бывает, не хватает любимого браслета на руке, с которым не расстаёшься. Что же такое с ней сделали? Перерезали пуповину, связывающую с родным Лазаретом!

И Бимка... Как же Бимка без неё?

Умывшись и приняв душ, Татьяна не спешила выйти из санитарного блока. Наоборот, села на пол, прижавшись спиной к прохладной стене, покрытой пружинящим материалом, обхватила колени руками, и выровняла дыхание. Она помнила, что есть во вселенной точки тепла, к которым она может дотянуться, если пожелает — без использования инопланетной чудо-техники. Сознания креллов... Дуг-Кагн! Уж он-то поможет советом, сообщит на М-63 что с ней всё в порядке, придумает, как выбраться из мышеловки.

Она ушла в транс, следуя за затихающими движениями лёгких, за шумом крови в ушах и за засыпающим биением сердца, и пробыла в нём больше десяти минут — внутренний метроном дал точную команду, когда пора «просыпаться». Но ничего не произошло. Она никого не услышала и не почувствовала. Словно галактика вымерла, миры близких ей существ погибли, сгорели в напалме неизвестной этиологии... На мгновение ей стало страшно. Наверное, так страшно, как никогда в жизни! И хотя за стеной храпел Гека и ждал её загадочный Ричард Львов, в чреве корабля занимались непонятными делами адамиты и его неизвестные хозяева, ощущение, что она, Татьяна Викторовна Крылова, осталась одна в целой вселенной, было настолько сильным, что едва не привело её к панике. Как вдруг зажглась радужная точка перед глазами, перетекла на пол, задрожала и раскрылась цветком темноты более яркой, чем окружающий полусвет.

— Когда вы в отчаянии, Танни, мне легче находить вас! — усмехнулась знакомое пятнистое лицо, выглянувшее из клубящегося тоннеля, уводящего в никуда. — Возможно, это — то, что сближает расы? Отчаяние, а не счастье, делает всех одинаковыми! Отчаяние и страх!

— Чреше! — воскликнула Татьяна, склонившись над изображением и чуть не упав не него. — Чреше, вы?

Пришелец сверкнул на неё кристалиновыми глазами.

— Того стайи, что знал Лу-Тан, больше не существует нигде во вселенной! Так что зовите меня, как прежде! — заворчал он.

— Хорошо, — Татьяна смиренно кивнула. Сейчас она была согласна на всё, лишь бы не оставаться одной в этой всепоглощающей тишине. — Вы ответите на мои вопросы, Ирбис?

— Боюсь, что нет, — усмехнулся тот. — Но разве ощущение моей причастности не облегчает значительно вашу жизнь?

Она вгляделась в кривящееся в усмешке лицо стайи. И внезапно поняла — он не просто дразнил собеседника. Это был его способ привести в норму, заставить анализировать происходящее и выйти, наконец, из того самого состояния упадка, которым он якобы так восхищался.

— Боюсь, что нет, — улыбнулась она в ответ. — И даже наоборот, потому что у вас есть способность умножать вопросы, на которые мне хотелось бы получить ответ.

Улыбка Чреше стала торжествующей.

— Приятно беседовать с равным по силе убеждения собеседником! — воскликнул он. — Если серьёзно, доктор Лу-Танни, у меня есть определённые ограничения в передаче информации. Считайте их моими принципами, и вам будет проще принять меня таким, какой я есть сейчас! Я не могу отвечать на вопросы, но ничто не мешает вам рассуждать вслух, а мне — слушать или... спрашивать!

Его зрачки сверлили Татьяну, как два светящихся буравчика.

— Ага, — кивнула она. — Ага. Я поняла... кажется! Но мне пока не о чем рассуждать. Кроме того, кто, и зачем выкрал меня с М-63?

— Не случалось ли с вами накануне ничего необычного? — мягко поинтересовался стайя. — Того, что могло бы привлечь к вам повышенное внимание?

— Визит на ганноган!

Татьяна Викторовна ответила первое, что пришло в голову. И задумалась. А ведь, правда, произошедший с ней на Сан-Заре прорыв сознания был прочувствован окружающими её существами в полной мере. Такая сила ментальности разве не привлечёт к себе пристальное внимание? Особенно, если принять за данность, что духабути уже давно следят за людьми, и при изучении их способностей не гнушаются похищений, чему подтверждением являются слова «сокамерника» Геннадия?