Страница 21 из 29
– А ты кто? – спросил я.
– Русалка, – удивленно ответила красавица и красноречиво оглядела себя, словно говоря «разве не видно?» Я с удовольствием повторил за ней – оглядел ее еще раз и осмотром остался доволен. Русалка, наверное, и должна на ветвях сидеть, но я представлял ее немного иначе. Кажется, ей, для полноты образа недоставало рыбьего хвоста.
– А где рыбий хвост? – на всякий случай уточнил я.
Девушка воззрилась на меня с немым недоумением, хлопнув пару раз большущими глазами, затем, что-то определив для себя, усмехнулась. Кокетливо перекинула ногу на ногу, и, пошевелив изящными пальчиками с длинными ноготками, спросила:
– А тебе он зачем?
– Нет-нет! – встрепенулся я, чуть не кинувшись к русалке с руками. – Не надо мне хвоста, ты мне такой больше нравишься!
Девушка рассмеялась, с гордостью оглядела свои восхитительные ножки, и ответила:
– Да не было у меня хвоста и не будет, не волнуйся!
– А как ты узнала, что я рус? – я тоже смотрел на ее ножки, но не с гордостью, а скорее с обожанием. Очень не хотелось бы вместо них увидеть рыбий хвост… Говорят, что все поэты немного того… видят мир по-своему. Как все-таки хорошо, что я не поэт, и рыбьи хвосты, где надо и где не надо, мне не мерещатся. Иначе как бы я еще смог определить, что цвет волос у девушки самый что ни на есть настоящий?..
– По запаху, – наивно ответила красотка.
Я не сразу, осознал, что именно она говорит, и невольно задумался, как это по запаху можно определить настоящий ли цвет волос у девушки? Затем я вспомнил, на какой вопрос она отвечала, и в моей голове что-то щелкнуло, словно наручники на руках сомкнулись, и какой-то недостающий кусочек мозаики встал на свое место. Открывшаяся картинка мне однозначно не понравилась.
Она знает о моей национальности.
Она называет себя русалкой.
Она использует выражение «русским духом запахло».
Кто еще кроме меня в этом мире знает о таких вещах? Ответ был удивительно прост: никто. Только сейчас я начал осознавать, что действительно сплю, и все происходящее здесь и сейчас – это лишь работа моего сознания и подсознания.
Девушка, словно прочитала мои мысли, иронично улыбнулась и закачала прелестной ножкой. Меня вновь посетили сомнения, а вдруг я не прав?..
Девушка поощрительно улыбнулась. Видно, эта мысль ей понравилась больше.
…Вдруг во сне со мной пытается связаться некая «сила», которая, к слову сказать, может оказаться причастной к моему появлению в этом мире? Взять хотя бы тот же сон про домового…
Красавице и эта мысль понравилась. Она плавно поднялась и сладко потянулась. Затем стала прогуливаться по ветви неспешным шагом, осторожно, но грациозно переступая по шершавой коре босыми стопами. Изредка поглядывала на меня хитрыми глазами: смотрю ли? А я смотрел, и еще как: неотрывно, то и дело жадно сглатывая слюну. Какие уж тут на фиг сомнения? Какие уж тут к черту размышления? Кем бы она ни была, сновидением или «некой силой» (красота, к слову, тоже сила, причем страшная) она мне нравилась. Чертовски нравилась. И если это все же сновидение, то я не хочу просыпаться…
Девушка, кажется, осталась довольной таким решением. Для порядка она пару раз «оступалась», и я, растопырив руки, подбегал к дереву, не то с надеждой (наконец-то!), не то со страхом (а ну как не поймаю?). Вскоре мы стали прогуливаться вместе, она по ветви, я под ней, зато – с растопыренными руками. Потом девушка грациозно обошла вокруг ветви, пренебрегая законами гравитации, и на какой-то миг ее лицо оказалось напротив моего, только в перевернутом виде. Волосы гравитацией не брезговали, но, как ни странно, меня так и не коснулись, словно обтекли со всех сторон. Я растерялся, завороженный ее близостью и глазами, и только после того, как она вновь уселась на ветви, понял, что упустил шанс ее поймать.
Русалка поглядывала на меня с озорными искорками в очах, словно примеривалась, а не метнуть ли в меня желудем, чтоб я наверняка уверился в том, что она не работа моего подсознания…
– А имя у тебя есть? – спросил я красавицу, отвлекая ее внимание от желудей.
– Зачем оно мне? – по интонации было предельно понятно, что, даже не зная имени, ее невозможно было с кем бы то ни было перепутать, ни во сне, ни наяву.
– Э, ну не знаю… – сбился я, слегка удивленный подобным подходом к ономастике, а девушка с обезоруживающей простотой поинтересовалась:
– Тебе никто не говорил, что ты глупый?
Сперва я опешил, а затем рассмеялся. Отсмеявшись, мне стало легче, словно последние препоны на пути к нашему с русалкой взаимному счастью с себя скинул; присел на землю, скрестив ноги, и ответил:
– С такой непосредственностью – нет. А вообще, если ум есть – то это хорошо, а если нет – то об этом не задумываешься…
– Зачем ты ко мне приходишь? – без перехода спросила красавица.
По ее тону, выражению лица, исходящим от нее флюидам было видно, что мое общество ей приятно, и причиной ее вопроса скорее было чисто женское любопытство. В принципе, она сама знала, зачем я прихожу, но ей, как любой настоящей женщине требовалось словесное подтверждение своих выводов.
– Влюбился, – пробурчал я, решив пока не заострять внимания на всех тонкостях этой поляны и «моего» появления здесь.
– Любовь, – томно вздохнула красавица. – Теперь я понимаю, как тебе удалось найти сюда дорогу аж три раза подряд…
– Куда это «сюда»? – по инерции поинтересовался я.
Девушка лишь обезоруживающе улыбнулась в ответ, после чего пространство подернулось плавной рябью и стало таять, обнажая в серых лоскутах непроглядную черноту.
11. Выживание – системное вооружение (день 5)
Проснулся я поздним утром, на душе было легко и хорошо.
К утренним процедурам я добавил пробежку вокруг Огромки, чей периметр составлял километра два-три. Вернувшись в пещеру, я позавтракал ягодами и орехами, после чего занялся ревизией результатов своего гончарного творчества.
При наведении на припорошённую горку золы и пепла нейро-интерфейс несколько раз помигал мне её образом и погас. Это могло означать, как и то, что отжиг успешно завершен, так и то, что процесс бы прерван досрочно.
В целом отжиг прошел успешно, даже недостаточно высушенная глина спеклась и поменяла свой состав. Насколько качественно – покажет дальнейшая эксплуатация. Из потерь было два треснувших ножа и одно плоское блюдо, все остальное выглядело целым, без видимых трещин. Я перенес всю керамическую утварь к ручью, где тщательно ее отмыл. Нож, лопатку и совок заточил при помощи песка и камней, а кувшины и горшочки заполнил водой.
Ну что же, все идет плану, и следующий пункт в нем – это охота.
Охотиться я предполагал из лука, а для лука нужна была тетива. Прочность моих крапивных и лыковых веревок оставляла желать лучшего, и те и другие не были достаточно прочны на разрыв. В качестве эксперимента я пробовал скрутить композитную веревку и из крапивно-лыковых волокон, но эксперимент закончился очередным фиаско. Я подумывал скрутить две или три веревки вместе и сделать тетиву из них. Да, она получится более толстой, но зато выдержит натяжение лука.
Однако мои планы поменяли браслеты, сжалились надо мной и выдали рецепт прочной крапивной веревки. Никак не мог привыкнуть к внедряемым в память рецептам, ощущения оставались странными, словно оживали давно, многие сотни лет назад, забытые знания.
Конкретно эти знания не были новым рецептом, скорее они являлись чем-то вроде усовершенствования, апгрейда уже имеющейся технологии получения крапивных волокон. Нехитрой анимацией с зеленой и желтой подсветкой нейро-интерфейс показал мне, что шкурка с крапивы не должна сниматься целиком со всего стебля, поскольку стебель не однородный, состоит из сегментов-колен сантиметров по пять-десять длинной. В местах сочленения сегментов прочность волокон близка к нулю. По новой технологии мне надо было надрать волокон крапивы по длине сегментов ее стебля, причем тех, что ближе к корню. Размять их, промыть, очистить от мякоти, а потом выварить в щелоке.