Васька

– Еще не хватало, – Лобода нахмурился. – Какая Чугуева?

– Наша Чугуева, Васька.

Лобода хлебнул чайку, утер губы и проговорил:

– Такой не помню.

– Да как же! Первому Прорабу еще просьбу подавала!

– Не знаю, не знаю… Не знаю… Лишенка, говоришь?

– Лишенка. Беглая со спецвысылки.

– Не знаю… Не знаю, не знаю, не знаю.

– Знаете. Вы велели мне ее с гравиемойки взять. В мою бригаду.

Лобода вздохнул, налил себе новую чашку.

– Условия велели создавать.

Лобода добавил варенья.

– К физкультуре подключать.

– Давай активней закусывай, – посоветовал Лобода. – Шут с ней.

– Как же, Федор Ефимович? Золотая работница.

– У тебя какие предложения?

– У меня конкретные предложения. Я написал Первому Прорабу, чтобы он посодействовал. Вот.

Федор Ефимович стал читать бумагу, по обыкновению, с середины.

– У меня на Первого Прораба твердая надежда, – говорит Митя. – Такой человек поймет. А с вашим авторитетным мнением – и сомневаться нечего…

– С чего это ты его захваливаешь?

– А как же? – Митя опешил. – Вы сами говорили – самородок.

– Самородок, самородок… – Лобода почитал, поглядел, что на другой стороне. Другая сторона была чистая. – Надя печатала?

– Надя. Упросил.

– Самородок, самородок… У кого власть, тот и самородок. Ему что! Машин не хватает – пожалуйста! Нету изоляции, опять же: немедленно предоставить мильон метров галошной подкладки note 2 . – Он снова стал читать бумагу. – «Самоотверженная», «инициативная». Вот как ты ее разукрасил. Картинка, а не лишенка. Кто она тебе?

– Она мне ударница Метростроя, – отчеканил Митя.

– Может, родня?

– Какая родня? Она с Волги, а я с Оренбурга.

– Жил ты с ней, что ли?

– Что вы, Федор Ефимович!

– Чего же ты хлопочешь? Какой тебе-то плюс? Недопонимаю.

– Вот, посмотрите. Васька подала новому начальнику шахты заявление. Все написала: кто она такая, как бежала с высылки, как хотела меня угробить. Вот ее цидуля. – Митя достал бланки нарядов, коряво исписанные химическим карандашом. – Начинается так: «Меня Платонов затягивает в комсомол, а я недостойная…» А дальше начальник читать не стал и переслал мне с резолюцией: «Разобраться и доложить».

– Ну и что ты доложил?

– Я не докладывал. Я написал подробное объяснение Первому Прорабу. И вас прошу подтвердить письменно. Чугуева на ваших глазах стала ударницей.

– Подтвердить можно. – Лобода встал из-за стола. – Подтвердить, товарищ комсорг, все можно. Ежели бы я сейчас сидел начальником шахты, может быть, я за нее и заступился. А теперь какой мне расчет? Меня на подсобное хозяйство бросили, чуть не в сторожа! Ты как считаешь, для пользы дела меня с шахты поперли?

– Не знаю, Федор Ефимович, – ответил Митя. – Думаю, неправильно.

– Неправильно? – протянул Лобода. – Так чего же ты за меня-то не заступишься? На какую-то разнорабочую лишенку длинные словеса расходуешь, по Москве бегаешь, Настасью Даниловну сшибаешь, а за своего родного руководителя вякнуть не смеешь. А пла-а-акал! Как это расценивать? Что, тебе лишенка дороже начальника шахты?

Митя молча сложил бумагу вчетверо и спрятал в карман.

– Не серчай, – Лобода взял его под локоть и убавил голос: – Я не попрекаю. Я спрашиваю. Теоретически я не больно подкованный. «Немецкую идеологию» с карандашом читал, а в голове застряло одно: как две кошки съели друг дружку начисто, остались одни хвосты. Вот и вся идеология, – он вздохнул. – Может, я чего на производстве проглядел, как думаешь? Может, работа с людьми хромала? Скажи, не бойся. Мне легше будет. Может, и правда я там… навроде богдыхана…

– Что с вами Федор Ефимович! – Митя совсем смутился. – Спасибо вам большое за ленинскую цитату. Я сегодня в ночную…

– Ступай, ступай. С Чугуевой не связывайся. Шею сломишь.

Он проводил Митю, заперся на все замки и задумался: «Этот тоже меня за богдыхана считает. Думает, сошлется на Ильича – и кум королю. Зелен еще!»

А Митя ехал в трамвае на сидячем месте и пытался читать «Невидимку».

При Лободе он и не знал, что бывают на свете такие интересные книжки. А новый начальник приказал всем комсомольцам прочитать не меньше трех книг Уэллса. Английский писатель собирался в Москву, изъявил желание посмотреть Метрострой, и новое руководство 41-бис лелеяло мечту поразить знаменитого фантаста культурным ростом молодежи.

Уэллс прибыл, беседовал со Сталиным, а Метрострой посетить не пожелал, хотя для него была припасена специально пошитая спецовка. Метростроевское начальство обиделось, а Митя пристрастился к фантастике и, когда было тошно на душе, перечитывал «Невидимку».

На этот раз интересная книжка не читалась. Митя был расстроен и не знал, что сказать Тате. Лучше всего, конечно, потянуть волынку, пока что-нибудь не образуется. На это надежды было мало, настырная Тата в покое его не оставит. Так и вышло. Первыми ее словами при встрече были:

– Ну, как?

Пряча глаза, Митя ответил:

– В порядке!

И стал торопливо рассказывать, как невидимка украл у викария Бэнтинга два фунта и десять шиллингов.