Изгои 2

— Не-е-е, — отрицательно мотаю я головой. — У Чики очень красивый чёрный хитин. Где-то блестящий, а где-то матовый и… очень тёплый и приятный на ощупь.

— Мда-а-а-а, — протянул врач. — Это всё же самый бредовый случай в моей практике!

Я в ответ на это просто пожал плечами. В конце концов, эта одна из причин, почему мы собрались назад в Эквестрию.

— М-м-м-м-может… вы… отвлечётесь ненадолго и… займётесь мной?! — прошипела Чика сквозь зубы.

— Ох, извините! — спохватился Пётр и снова сосредоточился на работе.

Через минут десять я стал папой ещё и симпатичного жеребчика вороной масти с серебристыми гривой и хвостом.

* * *

— Они вроде бы здоровы, — не совсем уверенно проговорил доктор, вынимая из ушей стетоскоп. — Только вот есть странные шишки на лбу. И я не знаю, что это.

— Это будущий рог, — объяснила Чика, — мои детки — единороги… ну или чейнджлинги. Правда, они не такие как обычные оборотни.

— Это и неудивительно, — хмыкаю я. — Ты же давно уже не чейнджлинг. А уж я — тем более.

— Кстати, вы заметили, что они как-то странно на вас смотрят? — поинтересовался доктор, кивая на новорождённых.

И действительно — мелкие вели себя не так, как обычные новорождённые. Они молчали! А в глазах жеребят явно виднелся интерес. Да и разум. Оба жеребёнка внимательно прислушивались к нашим словам, словно они уже сейчас всё понимали и только стеснялись говорить сами. Такое же чувство возникло и у Чики. Только через пару минут она забыла об этом, когда старшая из жеребят жалобно пискнула, и все мы почувствовали ужасный голод. Ба! Да это она транслирует свои эмоции! Прямо как мама!

Док только головой покачал, когда ему объяснили, что к чему. Он, кстати, голода не почувствовал, но сказал, что у него появилось какое-то давящее чувство. Чика тут же заметалась, с ходу развив бурную деятельность. Она заставила нас сменить испорченные простыни с матрасом и, отвернувшись от нас, принялась кормить малышей. При этом она гладила обоих малышей и сюсюкалась с ними. Впервые вижу её такой.

* * *

Мы оба с умилением наблюдали за спящей троицей. Мама после утомительных родов не выдержала и просто отрубилась, заснув ещё до завершения процесса кормления. А потом и жеребята последовали за мамой, отвалившись от мамы и выставив тугие, сыто вздувшиеся животики вверх. Вид был очень завораживающий и милый.

— Вот гляжу на это и до сих пор не могу поверить! — пробормотал Пётр. — А я же наблюдал развитие беременности. Кажется, мог бы уже привыкнуть.

— Не переживай! — рассмеялся я. — Я сам, временами, не могу поверить, что всё это происходит со мной. Всё это напоминает сон. И я очень боюсь проснуться.

— Вот-вот! — кивнул доктор. — Те самые чувства! Я себя тоже как во сне чувствую. Так вы на самом деле собрались улететь в эту… э-э-э-э… Эквестрию?

— Хотелось бы, — киваю я. — А вот получиться или нет — не знаю. Но очень хотелось бы верить, что получится. Сам понимаешь — с такими детьми у нас не проживёшь долго и счастливо.

— Это да, — кивнул доктор. — А как там будет? Ты вроде говорил, что там других людей не водится?

— Ага, — согласился я. — Других людей там я не видел. Есть люди в другом мире, но не такие как мы, а разноцветные. Но пони довольно быстро привыкли ко мне. Хотя я и не старался сильно сблизиться с кем-то из них. Они очень компанейские и простые. Иногда даже чересчур.

— Понятно, — кивнул Пётр. — Хотелось бы мне взглянуть на мир этих цветных лошадок.

— Так пошли с нами! — предложил я. — Думаю, доктору они будут рады.

— Да нет, — покачал он головой. — У меня тут семья. Жена, дети, мои пациенты. Как-то не могу я их всех бросить.

Это да. Моё настроение тут же испортилось. Я вспомнил то, о чём старался не вспоминать уже довольно долго. Тут меня теперь ничего не держит.

Как вернулся в свой мир, я постарался найти свою дочь, которую бывшая жена увезла куда-то в заграницу. Оказалось, что это не так уж просто. Без официальных запросов никто не хотел ничего делать. А чтобы заставить всю эту махину крутиться официально, надо было пройти все круги Ада! Впрочем, меня это не пугало. Я совсем уж вознамерился заставить эту неповоротливую махину работать, как как-то одним вечером, просматривая новости, наткнулся на заметку о катастрофе очередного Боинга. В списке погибших взгляд зацепился за знакомую фамилию. Строчек было две, и инициалы были очень знакомы. Обмирая от плохих предчувствий, я позвонил по телефону, приведённому в статье. После этого была поездка за границу, посещение морга, похороны. Нет, жену я не оплакивал. Возможно, мне и было жаль её, но гибель дочери была для меня чем-то таким, что буквально опустошило меня. Не знаю, что было бы, если бы не Чика. Она буквально за уши вытащила меня из чёрной меланхолии. Она вообще тогда повела себя очень решительно, поддерживая меня и не давая вновь упасть духом. А по ночам плакала. Когда думала, что я не вижу этого. Только вот что-то скрывать от меня у неё плохо получается. Впрочем, как и у меня от неё.

Док, заметивший перемену моего настроения, постарался перевести беседу на другое. Я с удовольствием поддержал его в этом. Так мы и проболтали до наступления темноты. Ночь прошла спокойно. Было, конечно, пара инцидентов, какие-то хищники пытались узнать, что тут происходит, но огонь живо заставил их переменить свои намерения. Утро наступило довольно быстро.

* * *

Рассвет я встретил, стуча зубами от холода и мокрым от росы. Чика с малышами сладко посапывали, укутанные в тёплый спальник по кончики носов. Чёрный носик Чики довольно мило смотрелся, торча из приоткрытого спальника. Синяя прядка гривы колыхалась в такт её дыхания.

— Ты тоже это видишь? — прошептал подошедший док.

— Ага, — киваю я. — Похоже, к ней вернулась магия. Так мы и думали, что потеря способности к перевоплощению — это защитный механизм на время беременности.

— А вы же говорили, что в нашем мире она стала человеком, потому что организм приспособился к нашему миру.

— Ага, что-то такое говорили принцессы. А уж они-то кое-что понимают в магии. Надеюсь, то, что Чика превратилась в пони, не опасно, — ответил я.

— А ты был прав — у твоей дочери действительно мамина грива! — прошептал Док.

— Как здорово! — раздался восторженный шёпот Чики. — Я боялась, что никогда уже не верну своё тело. Мне это в кошмарах снилось. Ох! — Чика вдруг вздрогнула, а потом завозилась, устраиваясь поудобнее. — Малыши проснулись, — пояснила она. — Они здорово проголодались.

— Ага, чувствую, — кивнул я, поднимаясь. — Пойду приготовлю завтрак для нас. Чика, чего бы ты хотела?

— Поджарь мне травы, дорогой! — делая просящую мордашку, ответила Чика. — И добавь в неё пару стеблей чистотела. Давно не ела ничего такого!

Дока, услышавшего это, аж передёрнуло!

* * *

После завтрака мы было собрались отдохнут, но нашим планам не суждено было сбыться. Просто в какой-то момент источник вдруг засиял и покрылся радужными разводами. Мы уставились на изменившуюся водную гладь:

— Это то, что я думаю? — спросил Пётр.

— Похоже на то! — подтвердил я, вскакивая на ноги. — Док, нам надо поторопиться!

Мы бросились к схрону. Нам надо было перетащить кучу вещей. И я чувствовал, что времени у нас очень мало!

* * *

Примерно через час я стоял посреди разворошённого лагеря, старательно оглядывая всё вокруг. Вроде бы ничего не забыл. Мне пришлось сбегать пару раз на ту сторону, чтобы убедиться, что и там всё в порядке. Это был очень напряжённый час. Особенно меня позабавила Чика. Она носилась по лагерю, хлопая своими хрустальными крыльями, стараясь успеть везде, становясь при этом похожей на мечущуюся по двору курицу. Судя по брошенному ею на меня злобному взгляду, эта мысль мне дорого обойдётся. Ну да и ладно. Теперь осталось только в последний раз перейти этот радужный переход — и всё! Я оглянулся на Петра: